Принцесса Иляна

Конечно, если ты по вине такого человека вдруг стукаешься затылком о спинку кровати, тебе неприятно. И колючая щетина, которая царапает тебе кожу, тоже не приносит радости. Но горячий поцелуй в шею, ласковые слова, сказанные на непонятном языке - в этом определённо было что-то волнующее.

Илона иногда представляла, что случилось бы, если б её нынешний и прежний мужья встретились. Они наверняка бы подрались. Ладислав Дракула насмешливо произнёс бы несколько слов, а Вашек несмотря на свой мирный характер, возмутился бы, схватился за меч, но оказался бы сбит с ног одним точным ударом кулака.

То, что новый муж хорошо дерётся, Илона знала, поскольку не раз видела, как Ладислав Дракула упражнялся с мечом: приказал поставить во дворе чучело и рубил его так и эдак. Вначале казалось, что Дракула за время тюрьмы отвык быть воином, однако с каждым днём положение дел менялось, он наносил удары всё быстрее и точнее, возвращал себе прежнее умение. Пожалуй, такими занятиями даже можно было любоваться, но у Илоны любоваться не получалось, ведь в те дни она неизменно представляла на месте чучела живого человека. Пусть вместо нагрудника на это чучело был надет кусок старого ковра, а шлемом служила металлическая воронка, то есть чучело никак нельзя было принять за турка или другого врага из плоти и крови, но когда меч глухо ударял по "нагруднику" или скрежетал по "шлему", Илона вздрагивала.

И всё же жена Дракулы порой ловила себя на мысли: "Тот итальянец, Джулиано, который желал мне счастья, был прав. Мой муж может понравиться. Дракула действительно может понравиться, если забыть обо всём, что он совершил в прошлом". Или нет. Пожалуй, требовалось ещё одно условие - самой не иметь прошлого. А если оно у тебя есть, и ты не хочешь его забывать...

Временами Илоне казалось, что собственное тело спорит с ней. "Мне нравится этот новый мужчина, - говорило оно.
– Я не хочу больше быть в одиночестве. Я хочу, если случайно проснусь ночью, слышать рядом с собой чьё-то тихое дыхание. Хочу, чтобы меня обнимали, ловили в коридорах и комнатах. Хочу чувствовать, что меня желают. Хочу быть женщиной. Хочу жить. Не хочу ждать, когда придёт старость и смерть".

Разум говорил: "Не забывай о Вашеке", - но тело твердило: "Он давно мёртв, а я живу. Не хочу быть женой мертвеца".

Предыдущие годы тело как будто пребывало во сне, оно молчало и ничего не хотело, а теперь вдруг проснулось и обрело свой голос, требовательный, и этот голос невозможно было не слышать.

"Что со мной?
– спрашивала себя Илона.
– Почему я вдруг так переменилась?"

* * *

Наступил октябрь. Муж по-прежнему не возвращался, а письма слал только Матьяшу, да и то редко. Судя по письмам, Ладислав Дракула теперь располагал деньгами. Матьяш дал ему право пользоваться доходами с золотого рудника в Оффенбанье близ Надьшебена, и часть этих средств муж Илоны хотел употребить на то, чтобы построить в Надьшебене дом.

Об этом сообщила Маргит, которая продолжала часто бывать во дворце и выведывала у королевского секретаря то, что касалось переписки с Дракулой. Оставалось только догадываться, почему секретарь так любезен и всё рассказывает, но Илону сейчас занимало совсем другое. Зачем мужу дом в Эрдели, когда есть дом в Пеште? И почему Ласло ничего не сказал об этом, когда приехал?

Кстати, со времени приезда он сделался домоседом. Не стремился все дни проводить в Буде, а если уходил туда, то перед уходом смотрел так, будто просил прощения: "Матушка, вы ведь не очень огорчитесь, если я на полдня вас покину?"

Странным казалось и то, что пасынок много говорил с мачехой во время трапез, то и дело вспоминал о недавнем путешествии - наверное, желая развлечь Илону, - однако про дом в Надьшебене ничего не сказал. Эту новость она узнала лишь теперь, когда в гости пришла Маргит и сообщила.

Сейчас они все втроём - Илона, её старшая сестра и пасынок - обедали, и сразу стало видно, как Ласло помрачнел.

– Ты знал о том, что твой отец хочет строить дом?
– спросила Илона.

– Да, матушка, - просто ответил юноша.
– Я сам составлял письмо с прошением выделить участок, которое мой отец хотел отослать городскому совету Надьшебена.

– А мне ты ничего не сказал, - вздохнула мачеха.

– Матушка, я не знал, нужно ли, - начал оправдываться Ласло.
– Я не знаю, зачем отцу дом. Мне он не объяснил. И я решил, что это ваше с ним дело, и что мне не следует вмешиваться, а если вмешаюсь, то сделаю хуже. Вот так и есть, матушка: вы расстроены. А ведь я, в самом деле, не знаю, что отец собрался делать с тем домом в Надьшебене.

– Ну, разумеется, он будет там жить, - не выдержав, язвительно заметила Маргит.
– А моя сестра, судя по всему, останется жить здесь.

– А если мой отец перевезёт её в Надьшебен?
– простодушно спросил Ласло.
– Я действительно не знаю. Отец мне не сказал, хоть я спрашивал, - он повернулся к мачехе: - Матушка, возможно, он просто думает, что вы не захотите переехать в Надьшебен, но поскольку он уверен, что переехать в Надьшебен нужно, то всё равно перевезёт вас, а огорчать раньше времени не хочет. Такой он человек. Всегда делает по-своему и требует, чтобы другие его слушались, но и вам он хочет угодить, насколько возможно. Пройдёт не менее года прежде, чем дом появится. Близится зима, а зимой никто домов не строит.

Илона посмотрела на пасынка и подумала: "Ну, совсем как ребёнок. Маленькие дети порой стремятся мирить поссорившихся родителей".

* * *

Присутствие пасынка в доме отвлекало Илону от мыслей о себе. Вместо этого её мысли были заняты толкованием его поведения и размышлениями о том, насколько серьёзной кажется со стороны её размолвка с мужем. Почему пасынок перестал ходить в Буду, как прежде? Не хотел оставлять мачеху, которая, по его мнению, чувствовала себя покинутой и одинокой?

Однажды Илона зашла в комнату пасынка, чтобы прямо спросить об этом, и застала его читающим книгу, которую он положил на подоконник, а сам пристроился рядом на табуреточке.

Никаких книг кроме Священного Писания в доме прежде не водилось, а книга, лежавшая на подоконнике, выглядела не так, как Писание, и потому Илона спросила:

– Что это?

Ласло, догадываясь, что название книги всё равно ничего мачехе не объяснит, ответил:

– Первая книга моей будущей библиотеки. Редкое издание. Даже у Его Величества такой нет. Я не мог не купить, хоть и дорого просили. Зато теперь я примерный сын: не хожу по кабакам, а сижу дома.

– Ах, вот оно что!
– воскликнула Илона.
– А я всё думала, почему ты стал домоседом. Значит, деньги кончились. Но я не ожидала, что ты потратишь их на книгу.

– Мне следовало проиграть их в кости?
– шутливо спросил пасынок.

Мачеха невольно подумала: "До чего же хороший мальчик. Ничто его не испортит", - а он меж тем, ткнув пальцем в страницу, добавил:

– Вот это - не менее разорительно!

– И у тебя совсем-совсем не осталось денег?
– продолжала выпытывать Илона.