Принцесса мафии

Резкий рывок и его выкидывают в окно, а в дом вбегают еще несколько человек. Я слышу стук во входную дверь, почти как от тарана, и вдруг по дому разносится усиленный голос.

— Все кончено, Лука! — Раздается слишком знакомый голос Франко Бьянки. — У меня здесь твой человек Бруно. Надо отдать ему должное, мне потребовалось немало времени, чтобы заставить его выдать нужную мне информацию. От него мало что осталось, честно говоря. Но в конце концов я ее достал. Так что я знаю, что Катерина здесь. Отдай ее, и никто больше не умрет.

Я хватаю Катерину и тащу ее в гостиную, подальше от мужчин, пытающихся проникнуть на кухню. Я захлопываю дверь между кухней и гостиной, хватаю книжный шкаф и тащу его вниз, чтобы он с грохотом упал перед дверью, выиграв нам немного времени.

— Поднимайся наверх, — шиплю я ей, но она смотрит на меня широкими, полными ужаса глазами.

— Кто это? — Спрашивает она, ее голос дрожит. — И зачем я ему нужна?

— Хватит тянуть время, Лука! — Франко снова кричит, но Катерина не двигается, и я смотрю на нее, разрываясь между тем, чтобы сказать ей правду и крикнуть, чтобы она убиралась к себе наверх.

— Катерина...

— Лука. — Ее голос, как хлыст, рассекает воздух между нами. — Скажи мне, что, блядь, происходит.

— У нас нет времени на это...

— Лука!

— Отлично! — Я поворачиваюсь к ней, глаза сужены, слова вылетают быстро и жестко, как пули. — Он, блядь, здесь из-за тебя. Он напал на этот театр из-за тебя. Человек, которому я доверял большую часть своей взрослой жизни, истекает кровью на этом пороге или даже хуже, потому что Франко Бьянки хочет тебя.

Лицо Катерины бледно как бумага, губы дрожат.

— Почему? — Шепчет она, стиснув руки по бокам, и я качаю головой, когда в дверь снова начинают колотить.

— Потому что он чертов ублюдок. Настоящий ублюдок. Позор ирландца, выпавший на долю дочери младшего босса. Благодаря деньгам и влиянию ее отца он попал в ту же частную школу, в которую я ходил в детстве, и я был жесток с ним. Я ни хрена не горжусь этим. Но я относился к нему как к меньшему, чем я, и теперь все, блядь, платят за это, потому что Франко Бьянки решил доказать, что он не хуже меня или любого другого настоящего мафиози, забрав все, что у меня есть. В том числе и тебя, и то место во главе мафии, которое гарантируют мужчине твоя девственность и рука в браке.

Если до этого Катерина была бледна, то в этот момент каждая капля крови отлила от ее лица.

— Он хочет жениться на мне?

Дверь распахивается в тот же миг, когда эти слова вырвались из ее уст, и в комнату входит Франко, его рыжие волосы аккуратно зачесаны назад, суровое лицо гладко выбрито, он стоит в черном костюме, улыбка на его губах жестока.

— О, я собираюсь сделать больше, чем просто жениться на тебе, Катерина, — говорит он плавно, его голос, как рваный шелк, висит в воздухе между нами. — Я заставлю тебя и твоего придурка-жениха подняться наверх, где он сможет наблюдать, как я забираю у тебя все крупицы невинности, которые он хотел присвоить себе. А потом я убью его, медленно, и снова трахну тебя в его крови. — Его улыбка расширяется, демонстрируя идеально ровные зубы, но при этом он не смотрит в глаза. — После этого мы вернемся в город, и если ты будешь послушной девочкой и безропотно согласишься на нашу скорую свадьбу, я пощажу твою мать. Возможно, я даже позволю твоему отцу жить, хотя, конечно, он должен будет согласиться покинуть город. Я не могу позволить ему оставаться здесь и ждать момента, когда он сможет отомстить. Не то чтобы он это сделал бы, ведь на кону жизнь его дочери и будущих внуков. И даже не обязательна угроза смерти, я могу усложнить тебе жизнь, даже не убивая тебя. Я уверен, что ты думала, что выйти замуж за Луку, который на самом деле не хотел иметь жену, было большой обузой, но ты не представляешь, насколько несчастным может быть брак для женщины, Катерина. Особенно для женщины, которая отказывается выполнять свой долг. — Он сунул руку в карман и достал нож, который раскрыл, проведя острием лезвия по указательному пальцу. — При выключенном свете я могу трахнуть женщину, которой нанесли всевозможные увечья. В хорошем настроении я могу даже не выключать свет.

Пока Франко говорит, угрозы слетают с его языка так легко, словно он заранее подготовил речь, меня охватывает темная ярость. Я делаю шаг вперед, закрывая ему обзор на Катерину, и чертовски надеюсь, что у нее хоть раз хватит здравого смысла обратить на меня внимание и остаться в стороне, а не пытаться бороться.

— Это касается только меня и тебя, Бьянки, — рычу я. — Я уже говорил тебе, как мужчина мужчине, что я был неправ, как вел себя с тобой в детстве. Я был избалованным маленьким засранцем, но мы были детьми, черт возьми. Держать такую обиду - нелепо, но вымещать ее на женщине, которая не имеет к этому никакого отношения, - еще хуже. Если ты хочешь сделать это кровавым, прекрасно, но пусть это останется между нами.

Франко ухмыляется.

— О, Лука. — Он прикасается ко лбу, где проходит тонкий красный шрам, обычно скрытый, когда его волосы естественно спадают вперед. — Ты ведь помнишь, откуда он у меня? Ты бросил в меня камень. На самом деле, ты и твои маленькие друзья собрались вместе и бросили несколько камней. Ты обзывал мою мать, не зная, что в тот самый момент она была в больнице и умирала. Так же, как и твоя сейчас, Катерина.

Катерина издала тоненький плач у меня за спиной, и я стиснул зубы, собираясь схватить ее, если она попытается выскочить из-за моей спины и наброситься на Франко, не то, чтобы он этого не заслуживал.

— После ее смерти, — продолжает Франко кислым голосом, — мой отец не хотел иметь со мной ничего общего. Коннор Макгрегор, лидер ирландских королей, был для него таким великим человеком. Его не интересовал ребенок, о котором он не думал с того самого момента, как избавился от груза, из-за которого у моей матери текло между ног. И я уверен, ты можешь себе представить, как добр был ко мне мой дедушка на протяжении всего моего детства, вынужденный растить меня, чтобы не позволить мне оказаться на улице.

— Но на улице ты все равно оказался, — выплюнул я, гневно стиснув челюсти. — Не более чем бандит и сутенер, управляющий шлюхами и зарабатывающий таким образом деньги, берущий грязные контракты, прокладывающий себе путь вверх по лестнице, погрязшей в дерьме. И ты думаешь, что сможешь занять самое влиятельное место на Северо-Востоке?

— Я уже занял. — Франко фыркнул. — А что мне оставалось делать, Лука? Мой отец все еще жив и не дает мне ничего, даже своего имени. Мой дед оставил все свое состояние гребаной церкви, вместо того чтобы хоть цент из него перешел ко мне. И ты, с твоими окровавленными руками, измазанными наркотиками, сидя в стеклянном доме, построенном на богатствах мертвецов и наркоманов, подсевших на твои наркотики, хочешь судить меня? Это я сейчас бросаю камни, Лука Романо. И все, что мне нужно, это забрать твою драгоценную Катерину, и я смогу получить все, что захочу. Она - ключ, в конце концов. Вот почему ты женишься на ней, хотя ты сто раз говорил на публике, что предпочел бы не жениться, чтобы продолжать трахать всех кладоискательниц отсюда до Лос-Анджелеса, Майами и обратно. Он широко ухмыляется, облизывая губы. — Это ее роль в этом деле. Я заберу ее не потому, что она во всем виновата. Я заберу ее, потому что она твоя, и скоро, Лука, все, что у тебя есть и даже больше, будет моим.

Его люди уже окружили его, и я стиснул зубы, сжимая в руке пистолет. Я позволил себе отвлечься на желание, наслаждаясь игрой с Катериной, вместо того чтобы сосредоточиться на ее защите, и теперь мы оба можем поплатиться за это. Это, как и действия Франко, приводит меня в ярость. Я знал, что нас ждет, знал, от чего мне нужно ее защищать, но все равно облажался, потому что не смог себя контролировать.

Теперь моя охрана мертва, и я, возможно, не смогу защитить Катерину. На самом деле, похоже, мы уже проиграли. Я мог бы попытаться застрелить Франко, но я был бы мертв еще до того, как попала бы пуля. Если я промахнусь, Катерина все равно будет его, а если мне это удастся, у его людей не будет причин не воспользоваться ею самим, а потом убить ее.

Я должен остаться в живых, если хочу иметь хоть какой-то шанс защитить ее. Сохранить ее, чего я в этот момент с болезненной ясностью понимаю, что хочу больше всего на свете. Не только из-за того, что она мне предлагает, но и потому, что я хочу ее.

Моя идеальная невеста, моя принцесса мафии. Женщина, о которой я и не подозревал, что она может быть такой же идеальной для меня, как она, во всей ее упоительной, упрямой красоте.

Франко дергает головой, и в комнату входят еще двое мужчин, волоча за собой тело. Из него доносится тихий стон, и я чувствую, как яма вины и ненавистного гнева разверзается в моем нутре, когда тело опускают на пол между мной и Франко и переворачивают на спину, чтобы я мог видеть то, что было лицом мужчины.