Принцесса на неделю

В данный момент Тэйле и Кузе было всё равно, о чём думает король. Рассудив, что в дороге больше делать нечего, как решать загадки богов, хозяйка попросила домового достать пророчество. И когда, в очередной раз, перешли на шаг, давая коням отдохнуть, видящая развернула свиток и прочитала сущую белиберду.

В день первый лета всё произойдёт

И заклинание спадёт, когда

Хозяин гор с друзьями разной масти,

С вампиром самым главным — нужен он,

Как нужен и недодракон.

Который пустит кровь

Соединяющей нить пары.

Любовь, сдирая руки в кровь,

Разрушит купол, и драконов

Освобождение грядёт.

Сметая времени волной,

Накроет вечною виной.

Вздохнули одновременно, переглянулись и опять вздохнули.

— Их ещё и накроет чем-то… — задумчиво произнесла Тэйла, — хорошо бы медным тазом… вот это хрень… Кузя, ты хоть что-нибудь понял?

— Отдельные слова…

— Как думаешь, что здесь самое сложное?

— Понять, чё там написано!

— Ну, давай начнём разбираться, — кисло предложила девушка, детективы она не любила никогда, — в день первый лета… Кузь, сейчас лето?

— Середина лета, а в горы, получается, в первый день надо идти, — сделал логический вывод домовой.

— Ну, вот видишь, с самым понятным разобрались, — ободряюще сказала Тэйла, — уже легче.

— Про вампиров невыполнимо! — воскликнул Кузя.

Королева вздрогнула.

— С ума сошёл? Я чуть с Мэта не упала! Сожрут? Всю кровь выпьют? — девушка передёрнула плечами, представляя местных Дракул, — расскажи о них подробнее.

— Нет. Кровь они редко пьют, только когда ранены или заболеют. Едят, как и люди, вон, малису любят. В боевой ипостаси страшные, конечно, клыки вырастают, когти, крылья! А в обычной жизни от человека не отличишь, только по ауре. Ну, и красивей, конечно, чем люди.

— И в чём проблема тогда? — беспечно спросила собеседница. — Самый главный у них кто? Мешок малисы ему, и он наш с потрохами! Ради такого дела, так и быть, надёргаю.

— Ты не понимаешь! Валия — закрытая страна. Вампиры уже двадцать лет никого не впускают и не выпускают. Что-то у них там случилось, и они закрылись.

— Да что происходит в этом мире? Одних закрыли, другие сами закрылись! Ладно, это хоть понятно, можно там, через границу перейти или как… заделаемся контрабандистами, — хихикнула девушка, — а вот кто такой недодракон? Что за зверь?

Кузя пожал плечами и неожиданно горько расплакался.

— Мы прошли всего по одной дороге и встретили четырёх дракончиков! А сколько их тогда ещё? Сколько в мире дорог? А эти ещё загадки загадывают, пророки! — гневно стукнул по свитку расстроенный не на шутку домовой.

— Тише, тише, малыш! Ну, ты чего? Лохматый сказал, что мы справимся, и мы справимся! И вообще, не с этого надо начинать. Самое трудное в этом пророчестве — с друзьями разной масти! Кузя, где найти друзей? Таких, как Тиан и Бирон для Даниона?

— С Тианом он с детства дружит, а с Бироном они в академии познакомились. Кто ж тебя учиться отпустит? У тебя там балы, шмотки… — хлюпая носом, размышлял Кузя.

— А я ему как спою… тирану… — и, забыв, что они не одни, из желания утешить малыша, девушка, неожиданно для всех, запела, как оперная дива, привстав на стременах и выставив одну руку перед собой.

Старый муж, грозный муж,

Режь меня, жги меня.

Я тверда, не боюсь

Ни ножа, ни огня!

Подданные королевы Ледонии от неожиданности открыли рты, наверное, из солидарности. Шон с Бертом захлопали в ладоши и потребовали продолжения.

— Ага! То есть, это весёлая песня? — обратилась к детям девушка, — ну, буду знать, что петь вам на ночь! Короля вам, значит жалко, а меня хоть режь, хоть жги?

Дети, отреагировавшие скорее на неожиданное исполнение, чем на слова, скуксились и готовы были заплакать, но не успели. Начинающийся слезоразлив предотвратила Карра, с шумом и треском, как всегда, свалившаяся на отряд лохматым комком, видимо, по принципу — на кого бог пошлёт! Повезло страшному и ужасному, вернее, не повезло его плечу, на которое приземлилась ворона, и заорала:

— Кор-рми! — потом только огляделась и оценила обстановку.

Король невозмутимо, словно орущая ворона на плече — обычное дело, поморщился то ли от шума, то ли от острых когтей, впившихся в тело, но пассажирку не сбросил, и обратился к супруге:

— Продолжайте, Ваше Величество, что там про старого мужа? В чём там суть?

Тэйла покачала головой, вот ведь, запомнил… что хотел, и решила идти до конца, чего уж теперь?

— Это песня — крик души к мужу-тирану, который не разрешает жене учиться!

Рыцари хохотнули, а Карра покосилась одним глазом на предполагаемого тирана, клювом поправила ему прядку волос, выбившуюся из причёски, угнездилась поудобнее и сказала:

— Интер-ресно! Пр-росим, пр-росим!

Девушка немного подумала над словами (прости, Пушкин!), и, приняв театральную позу, допела.

Я учиться хочу,

Ведь учение свет.

Ах, зачем мне балы

Коли знания нет?

Королева во всём

Быть примером должна!

Буду первая я -

Дипломированная!

Оперную диву осыпали аплодисментами и возгласами одобрения, но ей было важно мнение только одного человека. Который молчал, как партизан на допросе, поглаживая млеющую под тяжёлой дланью тирана птицу. Поэтому Тэйла обратилась именно к ней, обходя вниманием задумавшегося Даниона:

— Что скажешь, Каррочка?

— А? — открыла глаза ворона, — О! Бр-раво! Пр-рекр-расно! Когда будем жрр… Вр-ремя обеда! Пр-ривал!

Так и не услышав мнение супруга, но надеясь, что семена упали на благодатную почву, королева согласилась с птицей — пора отдохнуть.

Лекс вывел отряд к маленькому, журчащему прозрачной водой роднику, и девушка с удовольствием спрыгнула с коня на зелёную полянку.

Ландшафт изменился, деревья-великаны остались позади, а здесь росли привычные для земного человека ёлки и берёзы. Тэйла решила размять ноги, и пошла по течению маленького ручейка, созданного небольшим ключом, лекторским тоном вещая своему домовому, что из таких вот мест и начинаются великие реки. Ближе к воде трава поднималась выше пояса. Тэйла шла, как корабль по широким волнам, раздвигая руками шёлковую зелень, и мурлыкала под нос: «Мы плывём на льдине, как на бригантине», одновременно выясняя у Кузи, знакомы ли этому миру айсберги, вулканы, торнадо и прочие неприятности. Оказалось, что ничто земное этому миру не чуждо.