Принцесса разыскивает горошину

— Ее зовут Надюха, — ответил за меня Димыч. Как будто я была немая, малолетка или дебилка. А то и три в одном. Точнее, в одной.

— Отлично! — заявил Веня и огорошил меня совершенно безумным предложением: — Ты это, Надюха… Пройдись, что ли…

— Как это? — само собой я дико удивилась.

С Вениной стороны тут же последовали не самые внятные инструкции:

— Так вот… Плавно… Как манекенщицы ходят, знаешь?

Я уставилась на Димыча в надежде получить дополнительные разъяснения, а он только дернул плечом:

— Ладно, пройдись, жалко тебе, что ли…

— Да за ради бога! — фыркнула я и, усиленно виляя бедрами, сделала два круга вокруг стеклянного столика. — Понравилось? — осведомилась я у этих двух придурков, заходя на третий круг.

— Ну, ты видел? — воскликнул Веня. — Это же то, что нужно! У нее же ни груди, ни талии, ни задницы!

— Да, в общем-то… — Димыч окинул меня придирчивым взглядом. И эта сволочь вроде бы имела на меня виды за пару минут до Вениного прихода!

— Па… Па-прошу без оскорблений! — разозлилась я. Нет, что за свиньи такие, а?!

— А мы и не оскорбляем, — и глазом не моргнул Веня. — Это же самая современная фигура. Под названием вешалка. Еще бы ноги колесом — и хоть сейчас на подиум.

— Ах так! — Я чуть не взорвалась от ярости. — Да пошли вы оба! Тоже мне ценители женской красоты!

Предельно наглый Веня проигнорировал мой вопль отчаяния, продолжая вести непонятные сепаратные переговоры с Димычем:

— А то, что она задницей вертит, так это очень даже кстати. Они все так делают.

— Ты же минуту назад говорил, что у нее задницы нет, — глупо хмыкнул Димыч. А ведь речь, между прочим, шла обо мне, любимой, а не о каком-нибудь постороннем предмете!

— Я бы на твоем месте не к словам цеплялся, а подумал, как ее экипировать, — парировал Веня и довольно-таки скабрезно хохотнул: — А из нее, чтоб ты знал, не мальчик, а конфетка получится. Берлинские гомики будут пачками западать, замучаетесь отбиваться.

— Думаешь? — недоверчиво переспросил Димыч и навел на меня свои безоблачные глазки. — Видишь, Надюха, как дело-то оборачивается? Придется тебе побыть бойфрендом Джеймса Бонда. Исключительно в интересах общего дела.

* * *

На следующий день уже в половине одиннадцатого утра мы с Димычем бойко толкались в Шереметьево. На Димыче был его обычный прикид — джинсы, майка и рубашка, только пистолет он отдал Вене, а на мне… В принципе, на мне было то же самое, ну еще бейсболка, надвинутая на глаза. Только в моем кармане лежал паспорт на имя Загорулько Аркадия Степановича, и я страшно переживала по этому поводу. Аж вспотела.

— А если мне предложат личный досмотр? — канючила я Димычу на ухо. — Что тогда? А туалет? В какой мне идти туалет? Мужской или женский?

— Да чепуха это все, — как мог, успокаивал меня Димыч, усиленно озираясь по сторонам, — в случае чего скажешь, что ты трансвестит.

— Трансвестит или трансвеститка? — повисла я на нем в полном изнеможении.

Димыч в задумчивости остановился посреди зала, оторопело похлопал глазами:

— Ты меня совсем запутала, Надюха из Чугуновска. У трансвестита нет определенного пола, он как бы посредине. И мужчина, и женщина одновременно.

— Но-о…

— Никаких обсуждений, разберемся в Берлине, — грозно зашикал на меня Димыч. — Видишь, вон наша делегация? Мы ничем не должны от них отличаться. И знаешь, что? Ты это… Лучше молчи, или открывай рот только в крайнем случае. Я буду говорить за тебя.

Спасибо, Димыч, удружил. Я теперь, оказывается, еще и глухонемая. Тьфу ты черт, глухонемой. Глухонемой трансвестит из делегации сексменьшинств, отбывающей в Берлин по обмену опытом. Рехнуться можно!

— Все, идем вливаться в коллектив. — Димыч более чем панибратски обхватил меня пониже талии и подволок к разношерстной компании. И разнополой. По крайней мере на первый и не самый искушенный взгляд. При этом предположительные женщины парадоксальным образом выглядели чересчур мужественно, а предположительные мужчины — чересчур женственно.

Я открыла было рот, чтобы поинтересоваться у всезнающего Димыча, не трансвеститы ли они все поголовно, но только сдавленно охнула. А все потому что этот поганец чуть все ребра мне не переломал своими граблями!

Тут еще, как назло, от делегации отделилась какая-то бледная особь без явных признаков пола, подлетела к нам на всех парах и деловито осведомилась:

— Это вы делегаты от Ханты-Мансийского округа?

У меня челюсть отвисла, а Димыч преспокойненько подтвердил:

— Да, это мы.

— Наконец-то все в сборе, — удовлетворенно отметил Он-Она и дал «делегатам» отмашку организованно выдвигаться к стойке регистрации пассажиров берлинского рейса.

Мы с Димычем тут же пристроились за двумя крепкими парнями с альпинистскими рюкзаками за плечами, которые трогательно держались за руки, как будто боялись потеряться. Димыч, глядя на них, тут же вновь обхватил меня пониже талии. Я пару раз лягнула его, старясь делать это как можно более незаметно и даже игриво, а потом со всей силы наступила ему на ногу.

— Ай! — лязгнул он зубами. — Ты чего?

— Убери свои клешни, придурок, — вежливо попросила я его, старательно сохраняя улыбку на лице, — мы пока еще не на Лав-параде.

— Да не больно-то и хотелось! — вяло огрызнулся Димыч, однако же угомонился. И больше уже до самого самолета не цапал меня за филейные части, им же, между прочим, буквально накануне подвергнутые незаслуженному остракизму.

Как бы там ни было, а регистрацию билетов и проверку багажа мы прошли благополучно. Всем «коллективом». Вот только рожи работников аэропорта надо было видеть, когда возглавляющий нашу делегацию Он-Она подробно и дотошно излагал цель нашего визита в Берлин, причем даже когда его об этом никто и не спрашивал.

А вот перед пограничным контролем я сильно перепугалась. И паспорт в окошко просовывала отнимающейся рукой, находясь на последней грани нервного срыва. Ну, думаю, сейчас выяснится, какой я трансвестит. Но пограничник бегло пролистнул страницы, полюбовался на шенгенскую визу, сличил фото с оригиналом и дежурным тоном пожелал мне счастливого пути. Я тупо его поблагодарила и заковыляла вслед за Димычем.

— Что, и это все?

— А ты бы чего хотела? Чтобы сводный оркестр сыграл тебе «Прощание славянки»? — Димыч, конечно же, не упустил возможности лишний раз поиздеваться надо мной.