Принцессы не прощаются

Говорят, так бывает только в фильмах. Говорят, сначала он должен начать реагировать на свет, на уколы иголкой и всё такое. Говорят, он долго ещё не будет здоров.

Говорят, говорят…

Плевать Лиде, что говорят.

 — Так! Выйдите! — заявила медсестра замирая в дверях. — Это что такое?

 — Что такое? — переспросила тут же Лида. Она говорила без лишних эмоций, совершенно ровно и самоуверенно.

 — Вы ему навредите, выйдите!

 — Вы ему вредите. Выйдите, — тупо ответила Лида, прижимаясь к одеялу губами.

 — Я охрану позову.

 — Позовите, — кивнула Лида. — Позовите…

 И её увели, только на прощание поцеловала колючую щёку.

Я поцеловала колючую щёку. И снова, снова, снова.

 — Ты такой холодный! — мой смех и поцелуи тебя трогали и ты мне улыбался в ответ на них.

 — А ты горячая. У тебя не температура?

 Я помотала головой, рассмеялась и вырвалась, наконец, из кровати.

 — Я под одеялом уже перегрелась, чтоб ты понимал! Егор…

 — Что?

 — Верни духи!

 — Зачем?

 — Буду только в них ходить! Хочу быть голой и красивой…

 — Ты и так голая и красивая. Не верну!

 — Почему?

 — Верну, когда будем жениться.

 — Ты собрался жениться?

 — О, да. Я тебе не говорил?

 — Нет.

 — Ну к твоему сведению собрался и очень скоро!

 — Когда?

 — Летом, пожалуй… Зимой не то… холодно сильно!

 — А если невесте нравится зима? Ты её спросить не хочешь?

 — Не-а… Ну вернее по идее должен бы… Я пока не знаю наверняка. Как считаешь? Нужно советоваться?

 — Пожалуй, — шепнула я, не трогаясь с места.

 Свадьба? О чём ты… Что ты творишь?

 — Что ты творишь?

 — Лид, не глупи, — ты засмеялся, опять, снова, и твоё подвижное красивое лицо, твои бешеные кудри и светящиеся при виде меня глаза, заставили засмотреться.

 — Хорошо… — кивнула, опустив глаза. — Пойдём кушать? Я даже попробую приготовить…

 Ты кивнул, встал с кровати и пошёл следом за мной.

Глава тридцать вторая. Эффектная

Твоя мать ворвалась в дом и повисла на моей шее. Я только и успела отключить плиту, спасая омлет, а этот белобрысый ураган уже таранил меня.

 — Вы чего?

 — О-он… — всхлипнула Виктория, цепляясь за меня. — Он… не переду-у-умает, — она ныла и ныла, пришлось гладить её по волосам, чтобы успокоить, но работало не очень-то. Мать продолжала плакать.

 — И?

 — Ах, Люся…

 — Я Лида.

 — Ах, Лида… Ты представь… — она отстранилась, заламывая руки и нервно всхлипывая. — Представь….

 — Я не могу представить, потому что не понимаю, о чём вы, Виктория.

 — Вика, — поправила она. — А ты меня покормишь? Только мне такое нельзя… есть хлебцы? Хлебцы хочу и кофе… Сделаешь мне кофе?

 — А сами? Что, у вас лапки? — усмехнулась я, а Виктория не поняла шутки. Вздохнула и пошла к кофеварке.

 — Так вот, — говорила она уже почти бодро. — Отец Егора уехал. Свалил с какой-то тёлкой, — обиженно начала она. Я с нетерпением ждала, когда ты выйдешь из душа, но ты всё не являлся. — Я так расстроена…

 — А я при…

 — У меня больше никого нет, — покачала головой Вика, гладя на меня огромными кукольными глазами, и я в очередной раз восхитилась как же она хороша. Просто песня! — Мать не желает меня слушать. Говорит, я продала её Егорушку… Но я же за всех переживаю. Ой, какие все глупые… А у тебя духи так хорошо пахнут… Ты милая…

 Твоя мать вздохнула и критически меня осмотрела. Я сейчас выглядела не особенно хорошо, даже почти непристойно. Мокрые волосы в полотенце и твоя футболка. Не роскошь бутиков, но хоть одета, и на том спасибо.

 — Все считают, что я не люблю Егора! Представь… А я же люблю, я просто ну не болтушка! — она мне таинственно подмигнула. — Я о таком не болтаю… Но я хочу, чтобы у него всё было… А что у тебя за духи?

 — Вы о чём-то конкретном хотите поговорить? — мой вопрос не застал её врасплох. Она вообще не поняла, что я чего-то от неё жду.

 — Нет, нет… просто… Я всю ночь думала про это. Про мальчика Илью, твою сестру, про тебя и Егора. Лев такой злой, брр… Зачем он так с детками? Хотя… Я бы поняла, если бы ради денег, но он же просто так! Ах! Ах! — она вздохнула ещё трижды и победив кофеварку извлекла оттуда чашку. Попробовала и сморщилась. — Фу, невкусно.

 — Вы переживаете обо всех нас? — скептически посмотрела я на твою мать, а она только пожала плечами.

 — Наверное… я пока не понимаю. Ну я не понимаю, зачем это Льву… Как вы... вот ты — зачем? Я знаю, что это не он выдумал, а свекровь моя, но всё-таки… зачем? Ты же просто хорошенькая девочка!

 — Даже не знаю, что на это сказать, — я достала две тарелки и стала раскладывать омлет.

 — Хотя, с другой стороны, понятно! От тебя такая… уверенность исходит! Я просто опешила. Проснулась сегодня и думаю: надо к Лиде пойти! Я вообще о тебе и вчера думала. Мне даже кажется, я восхищена… Эта темнота и безденежье уже не так темны и безденежны, а ты… если бы ты ещё и богата была… То было бы прекрасно. Тогда…

 — Темнота и безденежье вас бы вообще не пугали? — рассмеялась я.

 — Да. Ты меня хорошо понимаешь. Ты очень умная… Очень! А давай сходим по магазинам?

 — Я безработная, мне не на что! — рассмеялась я.

 Почему-то мне было ужасно жаль Викторию, но что куда важнее — она мне даже нравилась вот такой. Наивная, милая, как ребёнок.

 — Ах да… Как жаль, что ты бедна, — Вика закусила ноготь. — А ты поможешь мне вернуть мужа?

 — Чего?

 — Ну мужа… ну, ты же помогла Егору! Ты ходила такая красивая… может у тебя духи какие-то особенные? Нет? Может в них дело? С феромо-онами… А может ещё что-то. Ты подумай, а? Егор вот какой стал счастливый… Ты молодец. Прям ух! — она раскрыла ещё шире глаза, и поводила вокруг меня руками.

Лида истерично рылась в вещах егора в поисках “Герлена”, не представляя толком, где он мог его спрятать. За все их полгода в отношениях он так и не вернул ей заветную посылку. Лида уже успела заказать себе другие, но тех так и не получила.

 — Лидочка, а что ты делаешь? — спросила Вика, замирая в дверях и накручивая локон на палец. Она горестно всхлипывала и икала.

Не из-за Егора, но всё-равно трагично.

 — Ищу мои духи.

 — Какие?

 — “Герлен”, винтажные! Не видели?