Принцип Отелло

А вот если убивал не он… Но кто тогда? Кто? Игорь Леонидович утверждает, что именно тот самый доброжелатель, что сообщил Марине о наблюдении за ней, и убил ее.

Так, минуточку. А с чего Василиса решила, что они с хозяином дома имеют в виду одного и того же человека? С чего поспешила обвинить, возненавидеть и проклясть своего единственно верного друга, помощника и брата почти? Только со слов человека, которого знает чуть больше недели? Поспешное решение. Весьма поспешное. Санька ведь мог и не приходить сюда вовсе. А под его видом мог явиться кто-то еще. И убить потом бедную женщину тоже мог кто-то, выдавая себя за него. Это могло быть подставой для того, чтобы…

Вот для чего, она пока не знала. В голову просто не приходил ответ. Ничего не состыковывалось и не получалось. А для того чтобы получилось, ей надо раздобыть видеозапись тех двух визитов и посмотреть, кто именно приходил в этот дом и кто потом убивал жену хозяина. Кто же посмел, в конце концов, выдать себя за Сигитова? Санька не мог убить, не мог! И… секса у него с хозяйкой тоже не могло быть. Он же ее любит, и любил всегда. Он не мог так скоро и бездумно увлечься.

Василиса отбросила одеяло с головы и отдышалась. С опасением покосилась на противоположную стену, украшенную стеклянным панно. Наверняка где-то там прячется видеокамера, следит за ней холодным глазком-окуляром. Ну и пускай следит. Она себя ничем не выдала. Никаких своих тайных мыслей и желаний. Правда, сливались они все в одно.

Ей просто необходимо достать ту кассету или диск, бог их знает, на что тут записывают, где запечатлены оба визита Сигитова в этот дом. Сама-то она, конечно, уверена, что приходил не Сигитов, но получить на руки документальное подтверждение собственной уверенности никогда не помешает. Только вот как?

Выход нашелся через три дня. В тот вечер Игорь Леонидович неожиданно собрался вместе со своим охранником по делам, оставив дом на нее.

– Не боишься, Василиса? – уточнил перед отъездом хозяин и подмигнул. – Муженька-то не вызовешь, чтобы скрасил твое одиночество?

– А можно? – уточнила она, хотя прекрасно знала, что Вадик нынче уехал утром по делам.

– Тебе сегодня все можно, милая, – утробно хохотнул Игорь Леонидович. – Сегодня вся моя система видеонаблюдения на профилактике. Не засветишься.

– То есть?

– То есть что-то в ней заглючило, вызвали на завтра специалиста. А пока все в отключке. Можешь отрываться на полную катушку. Если, конечно… – Тут он притворно погрустнел. – Если, конечно, не передумала и решила все же выйти за меня.

– Не передумала, Игорь Леонидович, – покивала она, боясь еще радоваться удаче. – Повторюсь: я уже замужем.

– Ну, ну… Запирайся и не бойся. Я включу сигнализацию на всякий случай, чтобы к тебе никто не проник. Согласна?

– Конечно! В таком большом доме без сигнализации страшновато.

– Ну, бывай. Мы будем ближе к утру.

Они уехали, а Василиса выжидала еще часа три, занимаясь хозяйственными делами. Потом, когда время уже близилось к двенадцати, решила, что пора.

Комната, в которой, по ее предположениям, находились записи видеонаблюдений, пульт или что-то похожее, располагалась на первом этаже, рядом с комнатой охранника Игоря. Обычно она запиралась на ключ, но сегодняшний с чего-то стал исключением. Не был заперт даже кабинет Игоря Леонидовича. Она проверила, но заходить туда не стала, лишь заглянула. Ее больше другая комната интересовала, туда она и направилась. Опустила жалюзи, включила настольную лампу и едва не заплясала от радости. То, что ей было нужно, стояло в углу – большая вертикальная полка, сплошь забитая дисками. Аккуратно все было на ней расположено, с бирочками. Диск с надписью «Марина», Василиса нашла без труда. Включила компьютер, вставила диск и минут десять перематывала. Ничего нужного ей пока не было. Марина спала, мылась в душе. Последнее Василиса очень не понравилось. И чувства Марины, гнев ее, был ей вполне понятен. Кому понравится, когда за тобой наблюдает не только муж, но и его охранник? Дальше шло несколько смытых кадров, а вот затем…

Тот эпизод она просмотрела раз десять, наверное. Снова и снова возвращалась к моменту, когда Марина что-то читала и вдруг вздрогнула, услышав звонок. Подошла к домофону, с кем-то говорила (было не очень хорошо слышно). Потом открыла дверь… и на пороге дома оказался Саня Сигитов. Василиса едва не заплакала от досады, узнав в молодом парне, неуверенно топчущемся в дверях, своего лучшего друга. Это был точно он. Никакой ошибки, никакого оговора со стороны Игоря Леонидовича. Она без труда узнала и куртку его, и шевелюру. И даже манера говорить – держа одну руку в кармане, а второй жестикулируя – была Санькина.

– Зачем же ты сюда поперся, Саня? – всхлипнула Василиса, начав листать дальше.

Потом шла сцена бурных объяснений Марины с Игорем Леонидовичем. Даже посуда из серванта шла в ход. Еще несколько кадров были затерты, а вот последние…

Сцена, где Марина изменяла своему мужу с Сигитовым, была отснята очень четко. Создавалось впечатление, будто покойная специально позировала, работала на камеру, чтобы досадить своему мужу. Что-то наигранное было во всей дикой предсмертной сцене, ненатуральное. Даже удовольствие, полученное перед смертью покойницей, таковым не казалось. Может, Василиса придиралась, может, ревновала, но Саня совершенно не выглядел в тот момент героем-любовником, скорее напоминал заведенную куклу. А вот убийство…

Убийство было вполне реальным. Сильные руки сомкнулись на голой шее женщины и давили столь долго, сколько понадобилось для того, чтобы тело Марины, обмякнув, свалилось на пол.

Василиса выключила компьютер и минут пять сидела с остановившимся взглядом и дыша через силу.

Маньяк! Она только что видела маньяка! Самого настоящего, не из фильма криминального, когда все кажется как бы потусторонним, поскольку не касается тебя лично. Теперь это ее коснулось. Причем так, что не хотелось верить, да и просто жить.

Как такое могло с ним случиться, как? Он что, свихнулся совсем на своих виртуальных компьютерных чувствах? Как Санька мог это сделать с бедной женщиной? Что двигало Мариной, Василису не трогало совсем. Она силилась понять, как Сигитов мог дойти до такого. Она всю свою жизнь его знала, верила ему, переживала за него. А когда он исчез, искала, в логово настоящего зверя, можно сказать, из-за него внедрилась. А тут такое!

Что теперь делать? Продолжать искать Саньку? Продолжать жить в чужом доме, врать, притворяться? Но зачем? Ради чего? Чтобы избавить от беды человека, совершившего такое ужасное преступление?

Она бы, наверное, всю ночь просидела, уставившись в одну точку и терзая себя страшными вопросами, не вспыхни свет над ее головой и не раздайся от двери насмешливый голос Игоря Леонидовича:

– Ну вот, детка, теперь мне хотя бы понятен твой странный интерес к моему скромному жилищу. А то все вокруг да около…

– А?!

Она резко обернулась и уставилась дикими глазами на вошедших. Единственное, на что у нее хватило ума в страшный момент разоблачения, это на то, чтобы спросить:

– Вы уже вернулись?

– А мы и не уезжали. Да, Игорек?

Игорь Леонидович тяжело прошелся, ухватил вращающееся кресло, в котором она сидела, за спинку и выкатил его в центр комнаты.

– А теперь рассказывай, Василиса, – приказал он, усаживаясь на край стола. – А мы с Игорьком тебя послушаем.

– Что рассказывать? – Она и правда не знала, что его интересует.

– Все, все, все! – Его крупное лицо было сведено судорогой. Казалось, минута-другая, и он разорвет Василису в клочья. – Зачем втерлась ко мне в доверие? Что тебе надо в моем доме? Почему, проигнорировав все комнаты, включая мой кабинет, а там, между прочим, деньги, и немалые, хранятся, ты остановила свой выбор на этой конуре? Что тебя здесь интересовало?