Принцип Парето

– Ты разговаривал сегодня с Парето? – спрашиваю Гришу, как только он спускается со второго этажа и устраивается на кухне.

Холодильник забит под завязку и, несмотря на полный душевный раздрай, нужно что-то приготовить для Таси и моего «брата».

– Перекинулись парой слов, когда он уезжал в четыре утра. Поднял меня, дал указания и уехал.

– Говорил обо мне? – застываю в незавершённом движении, с придыханием ожидая ответа.

– Сказал, что отвечаю за вас головой.

– Почему именно ты?

Понятно, что Гриша сблизился с Тасей, присматривая за ней, но тотального доверия Островского это не гарантирует.

– Лен… – проводит пальцами по волосам и закусывает губу, видимо, решая, достойна ли я его объяснений. – Константин Сергеевич – мой дядя. Моя мать была его двоюродной сестрой, намного старше. Он родом из маленького посёлка в Рязанской области. Ещё в семнадцать лет уехал в большой город, достиг значительных высот и заработал состояние. Родным помогал, но в гости не торопился, отгородившись от родни. Мама умерла три года назад, и я решил рвануть в город в поисках лучшей жизни. За плечами служба по контракту, навыки имеются. Нашёл Островского и попросил помочь с трудоустройством. Так и оказался у Аронова. Единственное, на чём настоял Парето, не распространяться о нашем родстве. Я всегда молчал, не выделяясь среди парней: никаких привилегий и поблажек.

– А ты знал его до… – мнусь, не сооброжу, как правильно сформулировать вопрос.

– Знал. Пару раз приезжал к родне с женой и сыном. Мать тогда тяжело болела, деньги требовались, он подкидывал, никогда не скупился. Эти средства нам тогда очень помогли, мама протянула значительно дольше, чем прогнозировали врачи. За это я Островскому безмерно благодарен.

– А я думала, что ему на всех плевать.

– Иногда то, что ты думаешь о человеке, не всегда совпадает с тем, кем он является на самом деле. Знаешь, – Гриша подпирает ладонью подбородок, улыбаясь, – он ведь тогда так за Тасю испугался, что у него руки тряслись. Ни разу его таким не видел. А когда рассказал, как к тебе Шакал подкатывал в торговом центре, – парень присвистывает, закатив глаза, – у него пар из ушей валил и ноздри раздувались, как у быка на корриде, перед которым красным полотном машут. Он ревновал.

– Ему не присуще это чувство.

– Лен, – отзываюсь на своё имя и внимательно смотрю на Гришу. – Он приедет. Возможно, не сейчас, позже. Он Тасе обещал.

И это, как минимум, озадачивает, потому что Костя обещаний не даёт. Обещания являются временным эквивалентом: мы обещаем позвонить, встретиться, приехать или выполнить какое-то действие. Островский же, так долго жить не намерен.

– Я давно хотела спросить… Можешь не рассказывать, если он запретил… Кто в него тогда стрелял? Воронов?

– Твой муж.

– К-кто? – не верю в услышанное.

– В твоём телефоне отслеживающее устройство стояло, – кивком даю понять, что я в курсе. – И прослушивающее. – А вот это уже что-то новенькое. Это значит, Костя был в курсе моих разговоров с Петровной и Валей. – Как только твой муж позвонил, Парето с парнями сорвался по отобразившемуся адресу. Сразу нужно было понять, что это подстава, – вздыхает, – какая-то халупа в лесном массиве на краю земли. Но Островский и предполагал, что Орлова засунут подальше, чтобы раньше времени не засветился. Приехали, а там люди Воронова, вооружённые и готовые к гостям. Водителя сразу подстрелили, пока Парето его вытаскивал, сам две пули поймал.

– Он же всё просчитывает, планирует, оценивает риски… – сосредоточенно смотрю на Гришу, не понимая, как Костя мог так облажаться.

– Если бы в тот день парни вытащили твоего мужа, Шакал автоматически остался бы без козыря. Всё закончилось бы намного раньше в пользу Парето.

И я бы стала ему не нужна. Не было бы вынужденного брака, поездки в город, вечера в доме мэра, взрыва и времени, проведённого вместе. И меня сейчас здесь не было.

– Он не приедет… – шепчу в пустоту. – Достигнет желаемого – умрёт или сядет надолго, – ты вернёшься в Россию, а мы с Тасей…

– Не торопи события, – отрезвляет Гриша. – Сейчас наша задача: обжиться здесь, привыкнуть к новому месту и помочь Тасе принять неожиданные изменения. А Парето… Это Парето.

Дни тянутся очень медленно, разбавляемые щебетанием Таси и успокоительными речами Гриши, который заверяет, что Парето всегда знает, что делает. Для этого человека не существует слепой неизвестности, в которую он врывается без предварительного плана. Костя просчитывает всё заранее, задолго до наступивших событий, которые, случатся в тот самый момент, когда ему необходимо. Я хочу верить в безграничную гениальность Островского, но чем больше времени я без него, тем больше приходит понимание – он не прилетит.

А затем происходит то, что разносит вдребезги всякую надежду на встречу с Островским. Читаю в интернете новость, что Константин Сергеевич Островский, не справившись с управлением, попал в страшную аварию, в которой погибли его жена и маленькая дочь, а он сам получил множественные травмы и сейчас находится под наблюдением врачей. Вскользь упоминается о ранее спланированном покушении и взрыве квартиры в центре города, а также о смерти первой жены Кости пятью годами ранее. Перед глазами стоит пелена. Если всё, что здесь написано – правда, то как я могу оставаться безучастной вдалеке от него? А если ему необходима помощь и поддержка, которой нет? Аронов поможет, да и Вика, но это не совсем то, чего желает Островский. Я уже видела его в состоянии болезни, не каждый способен выстоять перед его запросами.

Вновь напоминаю себе, что я в незнакомой стране, с другим именем, фамилией и обстоятельствами. Не могу сорваться и улететь в Россию из-за одного сообщения в СМИ. Неопределённость. Либо да, либо нет. Полутона уничтожают, а молчание Кости разрывает на части. Прошу Гришу позвонить Аронову, уверяя, что нуждаюсь хоть в капле информации, которая для меня станет шансом двигаться дальше, но телефон Альберта Витальевича молчит, как и номер Островского. Чёртов информационный вакуум, в котором я оказалась, сводит с ума.

Почему-то именно сейчас вспоминаю синие глаза Кости, которые с такой нежностью смотрели на меня в последний день. Он приходит каждую ночь, даруя возможность встречаться хотя бы во снах. Невероятная мука – скучать по кому-то и не иметь возможности увидеть.

Немного придя в себя и обдумав прочитанное в новостях, всё же прихожу к выводу: если по легенде Островский остался жив, при этом выведя нас с Тасей из игры, значит, партия не окончена, и, возможно, следующий шаг Кости станет финальным.

Глава 29

Резко сажусь на кровати и шарю рукой в темноте, находя телефон. Три часа ночи. Мы здесь почти месяц, и всё это время я сплю по несколько часов, брожу по дому, а затем снова силюсь уснуть, но тщетно. Днём одолевает усталость и сонливость. Разбитая и рассеянная не сразу реагирую на просьбы Таси и вопросы Гриши, а уж сходить за несколько кварталов в парк или на набережную – подвиг. Не помню, что снилось, но точно знаю – Костя, а точнее, неестественно синие глаза, которые заманивают меня каждую ночь и утягивают во тьму.