Принуждение к контакту

И замер, почти касаясь пальцами нагретого металла.

Обожди-ка! Разве здесь все в порядке? Разве ничто не настораживает?

Руслан еще раз осмотрелся.

Лопата. Игрушка. Покрашенные перила, краска еще блестит. В узкое окошко виднеется фигурный шифоньер со стеклянными дверцами. За ними – сахарница с торчащей ложкой, деревянная хлебница и пакет муки.

Ну конечно! Как сразу не догадался? Сам же недавно удивлялся хорошей сохранности домов. Но разве это нормально? Разве в порядке вещей, что дом простоял без малого пятьдесят лет и даже пылью не покрылся.

Слишком уж все радужно, чтобы быть безопасным. Слишком хорошо, чтобы быть естественным.

Нормальные дома вон, расплылись как медуза под солнцем. А с этим явно что-то не так.

Громов отступил, скинул с плеча веревку и споро примотал один конец вокруг ручки. Пятясь, вышел за калитку, вытягивая репшнур. Отклонился чуть назад и дернул.

Дверь легко поддалась, от рывка распахнулась настежь, стукнулась о стенку. Из открывшегося проема никто не выскочил с ревом, не ударила молния и не вырос столб огня. Просто открылась дверь, обычная дверь обычного дома.

Пилот озадаченно хмыкнул, пошел к дому, наматывая репшнур на локоть. Но, подойдя к крыльцу, остановился, прищурившись, вглядываясь в темноту прихожей.

Там будто бы светлячки летали, маленькие светящиеся пылинки. Они пропадали под солнечными лучами и вновь появлялись из темных углов, кружа и неярко вспыхивая. Не страшно, даже по-своему красиво.

Громов отвязал веревку, бросил последний взгляд на светящиеся пылинки и захлопнул дверь в дом.

Больше к подобным домам Громов решил не подходить. И стоически гнал от себя мысли все же попытать счастья, с лютой жадностью разглядывая сахарницу, хлебницу и пакет с мукой. Из глубины оконного стекла на него смотрел худой мужчина с темными обводами вокруг полуприкрытых глаз, с острыми скулами и впалыми щеками, на которых тенью легла щетина. Руслан грустно подмигнул собственному отражению и вышел со двора.

Очень хотелось пойти к коровникам. Ведь очень может быть, что там коротают дни готовящиеся к эвакуации ученые с «калоши». У них уж точно должны быть с собой съестные припасы.

Громов сам не заметил, как облизнул потрескавшиеся губы.

Там можно выложить на земле какой-нибудь знак, оставить послание на стене. Можно просто подождать.

Как же хотелось верить, что стоит лишь прийти на знакомую площадку, как тут же свершится чудо и из-за облаков покажется красно-желтый вертолет, заходящий на посадку.

Руслан так живо представил себе эту картину, что чуть было не бросился бежать по длинной улице в сторону коровников. Хлопнул себя по щеке, выбивая фантазии из головы.

Чем слабее тело, тем сложнее бороться со слабостями духа. Тем сложнее удерживать себя в рамках, не поддаваясь сиюминутным желаниям.

Бежать не следовало. Если уж и идти к коровнику, то не через поселок, давящий молчаливыми домами с пустыми окнами. Но, раз уж он здесь и сейчас, нужно постараться найти еду и медикаменты.

В любом случае, если ничего не изменится, в поселок нужно будет вернуться еще раз, а там уже и попытаться добраться до коровников. Но не сегодня – Илья ждет.

Достигнув с самим собой компромисса, Громов решил исследовать окраины.

Его внимание привлек широкий дом с застекленной верандой и повалившимся на колючие кусты шиповника забором. Руслан хотел было срезать путь к дому через небольшое поле, на котором когда-то, должно быть, местные сажали картошку, однако в последний момент передумал – ему не понравилась тень от длинной жерди ветряка, торчащей из середины поля. Какая-то она была… неправильная. Он не мог сказать, в чем именно дело, но предпочел довериться предчувствию.

Дом когда-то был окрашен в синий цвет, облицован аккуратными рейками, уходящими под фигурную кровлю. Рейки со временем повело, некоторые отвалились, обнажив черные бока сруба. На крыше, сквозь трещину в шифере, проросла худосочная березка.

Громов прошел мимо вкопанной в землю чугунной ванны с черными разводами по стенкам. Остановился возле покосившегося на одну сторону шкафа, невесть зачем вытащенного к огороду. Внутри оказалось несколько пустых бутылок и ржавая тяпка.

Прежде чем зайти в дом, обошел его кругом, пытаясь заглянуть под фасад. Поднимаясь на цыпочки, смотрел в пыльные окна. Даже пару раз стукнул ногой по наполненной грязной водой бочке под дождевым сливом. Не обнаружив явных причин для опасений, решился зайти внутрь.

Дом оказался обычным дачным домиком, с одной большой комнатой и узкой клетушкой, служащей одновременно прихожей, кухней и кладовкой. Внутри – продавленная панцирная кровать со сгнившим матрасом, стол, шкаф, пара стульев. На стене выцветший календарь с осенней березовой рощей и цифрами «1972». А также – стеллаж с треснувшей посудой, кипа слипшихся газет.

На вешалке за дверью Руслан нашел две брезентовые куртки-штормовки. Под ними висел небольшой рюкзак – «сидор», пахнущий нафталином. Одну куртку Громов надел на себя, вторую засунул в рюкзак.

– Должна же быть тут аптечка, – осмотрелся Громов. – Как же без йода и бинтов на даче?

Его заинтересовала штора в углу, возле кухонного стола. Пилот в два шага пересек комнатку и откинул ткань.

Перед ним стоял пузатый холодильник «ЗИЛ» с длинной ручкой-рычагом и закрытой на мощный висячий замок дверцей.

Громов даже присвистнул.

После первого удара по металлическим ушкам холодильник лишь слегка дернулся, а топор чуть не вылетел из ослабших пальцев. Пришлось применить больше сил, чем обычно, чтобы удержать пластиковую рукоять. Не хватало еще вогнать лезвие в ногу.

Руслан сместился на полшага в сторону, вновь занес топор и резко опустил обух на крепление с замком. Холодильник отозвался гулом, словно засыпной сейф, ушки ушли вниз, но устояли.

Пилот выругался, примерился, замахнулся и ударил.

Дверца холодильника с жутким скрипом отвалилась, повиснув на замке. Громов еле успел отдернуть ногу, отскочив назад.

У холодильника сгнили петли и часть задней стенки. На почерневшей пластиковой решетке, свисая сквозь ячейки, покоилась засохшая бурая масса, завернутая в остатки авоськи. Наверное, это когда-то было морковью или картошкой. Лежали тут и консервы, но по ржавым пятнам и вздувшимся крышкам было ясно, что лучше их не брать. В морозилке обнаружилась пустая ячейка для яиц и что-то продолговатое, тщательно завернутое в фольгу.

Руслан, наученный горьким опытом, топором потыкал в сверток. И по характерному звуку понял, что в нем бутылка. Полная.

Чтобы удобнее было достать находку, он приподнял оторванную дверцу и толкнул плечом, расширяя проем. Что-то хрустнуло, посыпались маленькие бутылочки с затертыми этикетками, шелестящие упаковки таблеток, начатый моток лейкопластыря и бумажный пакетик с бинтом.

Пилот не поверил своим глазам, прошептал восхищенно: «Так не бывает!»

Ну конечно! Кто же не использует дверцу холодильника как аптечку? Теперь главное, понять, что из этого еще может быть пригодным. Раз уж с едой пока не повезло, так хоть медикаментов получится набрать.