Прирождённые детективы

– Честно, не знаю, - Лёня задумчиво почесал затылок.
– Как по мне, тут пятьдесят на пятьдесят. Любовь, как говорится, зла.

– А я доверяю Алле, - ответил Глеб.
– Потому сегодня же расскажу Виктору Олеговичу о твоих догадках, Алла.

Алле стало так приятно, что лицо у неё вспыхнуло от радости и смущения. Глеб доверяет ей. Прислушивается к её мнению.

Вскоре Глеб уехал, но обещал Алле, что вечером непременно приедет и поможет ей обустроиться в новой квартире. Аллу и Лёню Глеб на сегодня с работы отпустил.

Вечером, когда Глеб и Лёня закрепили гардину, повесили штору и уже двигали кровать, которую только что собрали, Глебу позвонил Виктор Олегович Седых и пригласил их, всех троих, в свой дом для серьёзного разговора.

Помощники Аллы оперативно всё доделали и уехали каждый к себе домой, чтобы принять душ и привести себя в порядок.

Алла, которая теперь тоже прочно обосновалась в собственном жилье, успела не только привести себя в порядок, но и сбегать за продуктами в супермаркет, очень удачно расположенный в её новом доме.

... Дом семьи Седых был расположен в одном из самых престижных и респектабельных коттеджных посёлков. Виктор Олегович - худощавый мужчина среднего роста, со светло-русыми волосами и карими глазами, - встретил гостей лично.

Вскоре в гостиную, на диване которой расположились Глеб, Лёня и Алла, вышла уже знакомая им Людмила Николаевна. Щёки её горели, а глаза странно блестели. Алла была уверена, что хозяйка дома буквально недавно плакала.

Поздоровавшись, Людмила Николаевна села в кресло, стоящее рядом с тем, в котором сидел её муж.

– Спасибо вам, - заговорила она вдруг, обращаясь к гостям.
– Спасибо. Я сама никогда не решилась бы рассказать Вите об этом ублюдке.

Виктор Олегович положил ладонь на руку жены, как бы говоря ей: "Не волнуйся. Я сам". Людмила Николаевна едва заметно кивнула мужу.

– Я знаю, что вам можно полностью доверять. Ваше агентство - единственное в городе, имеющее столь устойчивую и надёжную репутацию.

– Спасибо, - вежливо ответил Глеб.

Алла видела настороженность в его взгляде, вопрос. Кажется, ему не очень нравится то, что их пригласили в дом семьи Седых для беседы.

– Да, между собой мы всё выяснили, - кивнул хозяин дома, словно отвечая на незаданный вопрос Глеба.
– Нам осталось только поговорить с детьми. А сейчас я хочу объяснить, для чего просил вас приехать. Вознаграждение, оговорённое в соглашении, вы получите в полном объёме, поскольку свои обязательства вы выполнили. Я перевёл обещанную сумму. Думаю, средства уже поступили на расчётный счёт вашей организации.

– Отлично, - кивнул Глеб.
– Но видимо, мы ещё чем-то можем быть полезны?

– Да, именно, - подтвердил Виктор Олегович.
– Я хочу предложить вам ещё одно соглашение, дополнительное. Моя цель - довести дело до логического завершения. Я хочу прижать этого паршивца, но так, чтобы не выходить за рамки закона. Беспредел меня не интересует. Но и отпустить с миром этого типа я не готов.

– Вы стремитесь к судебному преследованию?
– спросил Глеб.
– Но не хотите огласки?

– Совершенно верно. И мне нужна ваша помощь. Потому сейчас я введу вас в курс дела. Естественно, я уверен, что рассказанная мной история не проникнет за пределы этого дома.

– Можете быть спокойны. Мы все подписали соответствующие документы. Абсолютная конфиденциальность и неприкосновенность частной жизни - один из основополагающих принципов работы нашего агентства.

– Тогда начну свой рассказ, - Виктор Олегович поудобнее устроился в кресле.
– В этом городе мы живём в течение семнадцати лет. А родились и выросли мы с Людой в небольшом городке в одном из соседних регионов. Наша семья - это один из тех редких примеров, когда двое идут рука об руку едва ли не с яслей. Мы ходили в один детский сад, потом восемь лет сидели за одной партой в школе. После восьмилетки я поступил в техникум, а Люда осталась в школе. После окончания техникума я был призван на срочную службу, а Люда поступила в институт и уехала в областной центр. Всё это время мы поддерживали связь. Когда я демобилизовался (спустя три года, поскольку служил во флоте), Люда как раз окончила вуз. Мы оба вернулись в родной городок и поженились. Через год будем отмечать серебряную свадьбу. А тогда работали, строили дом. Всё было хорошо, кроме одного: детей не было. Начали тщательно обследоваться; причина оказалась во мне, и это был не прогноз, а окончательный приговор. Надо ли говорить, каким ударом для меня это стало? Я пережил ужасные времена, и Люда переживала вместе со мной, хотя я готов был отпустить её, не считал себя вправе задерживать её рядом. Когда сказал об этом Люде, в первый и в последний раз получил от неё хорошего леща.

Виктор Олегович улыбнулся и с нежностью посмотрел на жену. Она тоже робко улыбнулась, впервые за всё время, и оказалась вполне приятной и симпатичной женщиной, мягкой, женственной, а вовсе не синим чулком.

– Никогда до этого не видел её такой, и никогда больше не видел с тех пор. Люда сказала: она вышла за меня замуж не для того, чтобы бежать при первых же трудностях. Мы стали готовиться к усыновлению и одновременно подыскивать новое место жительства. Решили усыновить совсем маленького ребёнка, мальчика. Встали в очередь. В нашем городке сын, о котором мы так мечтали, всё равно узнал бы правду со временем, ведь на чужой роток не накинешь платок. Потому мы твёрдо решили сразу уехать. Семнадцать лет назад, когда подошла наша очередь, в дом ребёнка перевели двойняшек, мальчика и девочку, которые до этого несколько месяцев провели в детском стационаре. Их матери не стало, не справилась с родами. Она была круглой сиротой, выросла в детском доме. И вот надо же, как судьба распорядилась: для детей несчастной была уготована та же участь. Их папаша исчез за линией горизонта, как только узнал, что подруга беременна от него. А он, как выяснилось, был вполне себе женат на другой в тот момент, и они с женой воспитывали двоих детей.

Виктор Олегович перевёл дыхание, собираясь с силами для дальнейшего повествования, которое явно давалось ему с трудом.

– А теперь так называемый кровный папаша объявился? И хочет денег за молчание?
– с горечью и сочувствием спросила Алла, и все посмотрели на неё.
– Это тот самый неприятный тип из "Устрицы"?

– Да, всё именно так, - Людмила Николаевна растерянно посмотрела на Аллу.

– Моё имя стало мелькать в прессе, - заговорил Виктор Олегович.
– И этому... попали на глаза фотографии нашей семьи. Мне и в голову не приходило, что история усыновления может всплыть. Настя и Влад уверены, что мы их кровные родители. Мы ничего не рассказывали им, чтобы не расстраивать. А этот раскопал всё как-то, приехал сюда и начал преследовать Люду. Против меня побоялся идти открыто, а вот против слабой женщины пошёл. Обещал всё предать огласке, в том числе, мой диагноз. Якобы собирался настаивать на проведении генетической экспертизы. Конечно, по закону он никаких прав не имеет, но шум поднять может. Вот я и хочу его приструнить. Но Насте и Владу мы решили всё рассказать. Они уже почти взрослые, им по семнадцать лет. Уверен, они всё поймут.

– Сколько раз вы успели заплатить ему, Людмила Николаевна?
– спросил Глеб.

– Дважды, - Людмила Николаевна опустила глаза.

– А почему встречались в клубе?

– Этот паразит требовал, чтобы Люда ещё поила и кормила его, - на лице Виктора Олеговича ходили желваки.

– Людмила Николаевна, вы же умная женщина, - опять заговорил Глеб.
– Почему вы-то на эту удочку попались? Ведь всем известно, что такие, как этот "папаша", не останавливаются после первого раза, требуют денег снова и снова.

– И я знала, но запаниковала. Очень боялась, что имя Вити начнут полоскать искатели сенсаций. А ещё боялась, что этот Семёнов выйдет на ребят.

– Как вы справедливо заметили, этот паразит не остановится. Значит, скоро будет третий раз, - Виктор Олегович сложил руки на груди.
– И мне бы очень хотелось воспользоваться ситуацией. Мне нужны будут фото- и видеозаписи их с Людой грядущей встречи. Вот тогда я как следует прищемлю ему... Прижму его. И мне бы очень хотелось, чтобы за эту работу взялись опять вы, ребята. Вознаграждение будет очень достойное. И все расходы по организации расследования я возьму на себя.