Приручение. 2. Исцелю тебя

Шумно сглотнула вязкую слюну. Промокнув губы салфеткой и заметив, как пристально следили за моими движениями карие глаза, поспешила отвернуться. За соседним столиком сидели студентки, чуть старше меня, но более беззаботнее, что ли… и счастливее. Им не нужно было выпускать колючки для своей защиты, или терпеть оскорбления и сплетни, что тянулись за мной шлейфом. Они наслаждались жизнью и ароматным штруделем с корицей.

С грустью наблюдала за их веселой непринужденностью, завидуя белой завистью. Изредка вздыхая от несправедливости, из-за которой так зло надломилась моя жизнь.

Теплая ладонь внезапно накрыла мои худощавые пальцы, а чуть грубоватые подушечки легонько погладили мое запястье. Я повернулась, вначале расфокусировано увидев лицо, слишком близко, практически столкнувшись с ним нос к носу. А после и вовсе почувствовав горячее дыхание на своих губах.

— Может быть к чаю десерт? — заговорщически прошептал мужчина, но не отстранился от меня.

Неловкость и стыдливость прилили краской к моим щекам и я сама, прогнувшись в спине, разорвала дистанцию между нами. Отодвинулась максимально далеко, что даже ножками стула заскрежетала по полу.

— Знаете, пожалуй не откажусь!

Я быстро согласилась по двум причинам. Во-первых, я не врала. От желания закончить трапезу ударной дозой углеводов, рот вновь наполнился слюной. А во-вторых, делая заказ, мы хоть ненадолго перестали бы быть вдвоем. К нам присоединилась бы официантка и разорвала повисшее в воздухе смятение.

Высвободиться из захвата пальцев вышло на удивление легче. Меня не удерживали, но дали свободу выбора. И я от переполняющего чувства стыда, все же спрятала свои руки под стол, расположив их на коленях.

— Знаешь, — поправил меня. — Я не настолько стар, чтобы ко мне обращались на Вы, — сопроводил свою речь мягкой улыбкой и я в ответ вымученно ухмыльнулась, все же немного нервно забарабанив пальцами по коленям.

В конце концов, быть дружелюбной это меньшее вознаграждение, что я могла дать за помощь.

— А я не настолько невоспитанна, чтобы «тыкать» незнакомым мне мужчинам.

— Придется привыкнуть, — лениво дернул уголком губ. — Хотя бы на некоторое время обращаться к фиктивному мужу на ты. Или хотя бы по имени. Герман, — снова напомнил свое имя, будто я неразумное дитя.

От последнего предложения я в буквальном смысле задохнулась и перестала дышать, просто беззвучно шевелила губами, не понимая, о чем шла речь. Но только собравшись возразить, заметила незатейливый, но очень красноречивый жест. Мужчина приложил палец к своим губам, попросив меня помолчать в присутствии официантки.

— Желаете что-нибудь повторить?

— Нам нужен самый вкусный ваш десерт.

— Могу предложить…

— Штрудель, — перебила официантку, желая побыстрее от нее избавиться. — Я закажу Яблочный Штрудель.

Девушка приняла заказ и сбежала так же неожиданно, как и появилась возле нас.

— Герман, — впервые обратилась к мужчине по имени и как мне показалось, он слегка просиял, услышав его из моих уст. — Мне не нужен фальшивый муж.

— Фиктивный.

— Все равно. Никакой не нужен. Ни фальшивый, ни фиктивный, ни настоящий. Я мать-одиночка и по закону они не имеют права..

— По какому закону? Сейчас многие живут по закону джунглей, где выживает сильнейший. Тебе нужна защита и помощь. И поверь мне, Богдана, ты удивишься, увидев, как измениться к тебе отношение, когда в графе отец не будет больше прочерка.

В его словах действительно был здравый смысл и с этим я не могла не согласиться. От такой неприкрытой заботы мне стало трудно дышать, а сердце отозвалось слишком острой болью.

— Все хорошо? — поинтересовался Герман, когда я чуть поморщилась и откинулась на спинку высокого стула.

— Разумеется, — бессовестно соврала я, ощущая участившийся пульс. — С чего вдруг такой вопрос?

— Ты опять побледнела. Как ты себя чувствуешь?

— Так, как может чувствовать себя девушка на последнем месяце беременности, которой незнакомый человек предлагает сомнительную помощь.

— Помощь, самая что ни на есть реальная. И мне ничего не нужно взамен, Дана… Могу я называть тебя так?

Выставив локти на стол, сомкнул пальцы в замок и уложив на них щетинистый подбородок, посмотрел на меня в ожидание ответа.

— Можете, — слегка дернула плечами, в попытке скинуть оцепенение сковавшее все тело под изучающим взглядом.

— Так вот милая Дана, — ласково продолжил Герман. — Сейчас ты покушаешь и я отвезу тебя домой. А завтра утром заеду и отвезу в перинатальный центр.

— Уже завтра? — выдохнула я в изумление. В планах было сбежать от мужчины, как только покинем кафе.

— Да, завтра. Я уже обо всем договорился. Тебя примет самый лучший специалист.

=5=

Герман

Ей принесли десерт, но она даже не взглянула на тарелку. Немного поджала пухлые губы и бегло посмотрела в окно.

Собиралась с мыслями. Была явно недовольна моей оперативностью.

— Договорились, значит? Со специалистом? — наконец, заговорила она, невольно покривив полноватые губы. — Даже не знали, как я отреагирую, но все решили? За меня…

— Дана… — было начал миролюбиво.

— Нет, — она твердо перебила меня. Решительно отодвинула тарелку со штруделем в сторону и поставила локти на стол. — Давайте начистоту, ладно? Мне не нужна помощь. Я в состоянии выносить своего ребенка, без ваших суперклиник… И я не верю…, — ее голос узнаваемо дрогнул, как тогда в больнице. Когда она озадаченно спрашивала «кто я такой». — Не верю, что кто-то в этом мире может помогать просто так. Поэтому говорите, что вам нужно за вашу благодетель или оставьте меня в покое.

— Мне ничего не нужно, разве что твое здравомыслие и понимание, — улыбнувшись, немного подался вперед, забавляясь ее рассудительностью, но все же юной вспыльчивостью. — И в покое я тебя не оставлю. Не могу.

— Почему не можете? — она отпрянула, вжавшись в спинку стула. — Да кто вы такой?

Протянул руку, наплевав на ее сопротивление, сжал запястье девушки. Мне хотелось ее успокоить, но бешеный пульс, что я ощутил под своими пальцами, сказал мне о многом. Обеспокоенность и за себя, и за своего малыша накрыла Богдану с головой. Поэтому стоило подбирать слова тщательнее.