Приручить и властвовать

Он поднял взгляд на дверь, услышав донесшийся оттуда звук.

Там стояла Ким с бледным лицом, но высоко поднятым подбородком и прямой спиной. Храбрая маленькая сабочка. Его переполнила радость, когда он заметил, что ее щечки начали округляться. Она немного прибавила в весе, благодаря стряпне и закармливанию Габи.

– Я готова к разговору, - нарушила она паузу.
– Я выбрала неудачное время?

– Прекрасное время.

Рауль встал; от него не скрылось то, что девушка заставляла себя стоять на месте.

В дверях, он положил руку ей на спину, касаясь так, как избегал до этого момента. Дом почувствовал ее дрожь. Его брови сошлись вместе, как только он осознал, что воспринимал ее двояко: как пострадавшую женщину и как податливую сабу. Почему же его рассудок вообще признал правильным ощущение, что она готова? Впрочем, во время пребывания в темнице работорговцев, когда их биоритмы слились, она неосознанно приняла его как Доминанта.

Помедлив, он развернулся в направлении лестницы, увлекая ее наверх мимо второго этажа на третий, в комнату в башенке. Их беседа должна состояться в уединенном месте. Задушевно. Не в его офисе. И не в гостиной, предназначенной для гостей.

Здесь, в башне, крутые скаты крыши образовывали две наклонных стены квадратной комнаты, а передние и задние стены были полностью остекленными, открывая головокружительный панорамный вид моря на западе и приусадебных садов на востоке. Полы с темно-коричневым ковровым покрытием, мягкий и гостеприимный кремовый секционный диван. Игрушки для бондажа и прочего скрывались внутри оттоманки и в сундуке у стены.

– Волшебно, - подала Ким голос, подходя к окну с видом на океан.

Как и ты, маленькая саба. Свет послеполуденного солнца отражался от ее прямых темных волосах с каштановым оттенком и обрисовывал ее стройную фигуру. Под свободно сидящей одеждой у нее было прелестное тело. Такое тонкое, однако, грациозное с безупречным изгибом бедер. Указав на диван, он заметил ее заминку и терпеливо ждал, когда она присядет.

У нее было стремление подчиняться, но после всего с ней случившегося оно, видимо, переросло в страх. Его сердце сжималось от мысли о том, что кто-то мог так жестоко обращаться с женщиной. Рауль сел на крепкий квадратный пуфик, колено к колену с ней, спинка дивана удерживала ее от того, чтобы отступить дальше.

– Мы собираемся поговорить о том, что я планирую, и что будешь делать ты. Мы узнаем друг друга, Gatita.

– Что такое gatita?

– Маленькая кошечка. Котенок.
– Он потянулся к ее черным волосам.
– Детеныши кошек зачастую голубоглазые, и, когда я был маленький, у меня был черный котенок с большими голубыми глазами.

Она улыбнулась.

– Вы называли меня Chiquita.

– Малышка.

Ей не нравилось это.

– Вы раньше упоминали Pobre-что-то…вроде несчастное дитя.

– Да.

Саба прищурила глаза.

– Вам не кажется, что слишком много «маленьких»?

– Возможно, - Он показал свою руку.
– Большая. – И приблизил ее к ладошке Ким, такой маленькой и изящной на фоне его крупных грубых пальцев. Почему удерживание ее хрупкой ручки возбудило в нем безмерный инстинкт защитника?

– Маленькая.

Когда она раздраженно фыркнула, он поймал другую ее руку и подался вперед.

– А теперь расскажи мне, что происходило, пока ты была рабыней.

Его неожиданный вопрос вызвал ощущение, подобное удару в живот. Рассказать об этом? Ни за что. Ким попытался выдернуть руки, но его пальцы сжались.

– В смысле?

Ее сознание ускользало, пытаясь отделиться от тела.

– Ты слышала меня, Кимберли. Пока все это не закончится, я буду твоим Домом - твоим хозяином. Я надеюсь, что ты будешь подчиняться приказам. Твое тело будет принадлежать мне.

Она оцепенела.

– Нет, не для секса, - добавил он со вздохом.
– Но мои руки будут время от времени на тебе. Тебе необходимо привыкнуть к моему прикосновению, чтобы ты не вздрагивала.

Она сумела кивнуть. Я знала об этом. Я смогу. Почему это кажется гораздо более пугающим, когда она смотрит на эти сильные руки?

– Я рассчитываю, что ты расскажешь мне, что тебя беспокоит, или что может беспокоить. Мне необходимо знать, чего следует избегать, и я не смогу помочь тебе, если ты не можешь поделиться случившимся.

Вспоминать это? Говорить об этом? С ним? В отличие от его горячих пальцев на ее коже, руки Ким заледенели.

– Поделись со мной, Кимберли.
– Его голос звучал грубым баритоном, со смягчающим его небольшим испанским акцентом.
– Когда они похитили тебя?

– Н-наверное около семи недель назад.
– Боль, ужасная боль от электрошокера, потом укол. Окружающий мир расплывается, затем она в ужасе пробуждается. Злой пинок ногой, после того, как ее вырвало, пощечина, когда она слишком громко кричала.

– Я забыл, что это было так долго. Они удерживали тебя взаперти какое-то время, пока не продали с аукциона? Что произошло в течение этого промежутка времени?

– Они... не так уж и много. Я была заперта с остальными... думаю, почти на две недели?
– Время было размыто, женщины плакали, мужчины зловеще ухмылялись, ничего не делая. Дни слились воедино.
– Наш бунтарский дух был фишкой продажи, поэтому нас не обучали специально.
– Она сглотнула, вспоминая, какой напуганной была. Если бы она знала, что последует позднее, она бы тотчас прыгнула за борт.
– Однако я была продана не с большого аукциона. Лорд Гревилл купил меня задолго до него.

– Хозяин, который отправил тебя обратно к Надзирателю?

Она кивнула, яростно моргая. Я не заплачу.

Руки Мастера R стиснули ее пальцы.

– Расскажи обо всем.

Ему была нужна информация. Но это так тяжело.

– Он забрал меня в свой дом. – Холодные белые стены и мебель, без какого-либо уюта. – Он приказал своим слугам держать меня, не давая вырваться, пока сам… насиловал меня.
– Она выдавливала из себя слова. После недели бесед с Габи и Фейт она теперь в состоянии озвучить это без того, чтобы ее вырвало.
– Я боролась с ним. Он бил меня до тех пор, пока я не теряла сознание. И снова насиловал.

Опять и опять.

– Он тот самый, кто применял на тебе кнут?
– уточнил Мастер R ровным голосом.

Она кивнула, глядя на их переплетенные руки.

– Каждый раз, ежедневно. Боль...
– Так много боли, что каждый вздох причинял боль, пока от нее не мутилось зрение. До тех пор, пока прекратить это - становилось единственным, о чем она могла думать.
– Я не могла прекратить борьбу, даже... даже в том случае...
– Кровь у нее во рту, на полу, вонь пота и секса.

– Вот почему ублюдок хотел тебя, потому что ты сопротивлялась.
– Его пальцы массировали ее пальчики.
– Итак, ты подверглась и физическому и сексуальному насилию. Как насчет психического? Он оскорблял тебя?