Пришествие князя тьмы

Я обреченно вздохнул, позволив увлечь себя в коридор. М-да, ну и дружок мне достался! Одно слово — Гром. Бестолковый, грубый, прожорливый. Но выбирать не приходится. Нужно уметь использовать любые ресурсы, даже самые захудалые.

Пока мы шагали по извилистым коридорам Академии, я внимательно осматривался по сторонам, стараясь запомнить каждую деталь. Мимо то и дело проносились студенты в сопровождении своих перстов, и я жадно впитывал информацию, прикидывая возможности и слабости каждого.

Эх, столько могущества вокруг, ! Вот бы раздобыть себе какого-нибудь убойного перста, чтобы всем нос утереть.

Кстати о перстах… Гром оставил своего в комнате. Неужели этот увалень настолько самонадеян, что таскается без прикрытия? Я хмыкнул про себя. Мда, похоже, этот тип не только неотесанный, но еще и не слишком умный. Расхаживать в одиночку по Академии, где любой может подставить подножку — чистой воды самоубийство. Мне кажется его склочных характер всего лишь маска, неумело натянутая на добряка. Сейчас я заперт в этом смертном теле со всеми его слабостями и недостатками. Зато взамен обрел и кое-что новое, доселе недоступное. Вроде этих странных чувств — сострадание как к этому балбесу. Любви этого Вани к своей семейке.

Пожалуй, стоит прощупать этого типа на предмет магических способностей. Раз уж нам предстоит какое-то время изображать закадычных дружков, нужно иметь представление, на что этот увалень годен.

— Гром, слушай, — как бы невзначай поинтересовался я. — А ты сам-то какой магией владеешь? Покажешь свою метку? Чисто любопытства ради.

Мой сосед смерил меня подозрительным взглядом, но все же стянул перчатку и продемонстрировал руку. Я взглянул на его палец — и чуть не расхохотался. Метка? Ха, да это больше походило на шрам!

Однако я прикусил язык и произнес с самым серьезным видом:

— Занятно. И что, никаких тебе фаерболов, цунами и прочих пакостей? Прямо даже обидно. Хотя, конечно, через годик-другой все равно ничего не останется. Но хоть какая-никакая магия все ж лучше, чем совсем без нее, а?

Гром скривился и буркнул:

— Да уж, магия у меня — то еще недоразумение. Рассказать — со смеху покатишься. Лучше и правда не надо.

— Да ладно тебе! — подбодрил его я с притворным участием. — Чай не маленький, авось не обижусь. Выкладывай уж, раз намекнул. Все равно ведь теперь от меня не отвяжешься.

— Ну… — вздохнул Гром и неохотно признался:

— В общем, умею я эмоциями управлять. Чужими. Могу, к примеру, разозлить кого-нибудь. Или там, смеху навести, чтоб аж до икоты ржали. А могу и приуныть заставить, чтоб на сутки в депрессию впали.

Я прикинул.

— А практическая польза от этого есть? — осторожно спросил я, стараясь не выдать своего веселья. — Применяешь?

Гром замялся и неуверенно пробормотал:

— Да как тебе сказать… Серьезных дел не провернешь. Так что — магия хоть и есть, а все равно хрень собачья.

Я философски пожал плечами:

— Ну, знаешь, как по мне — на безрыбье и рак рыба. Глядишь, и сгодится твой талант.

Мы с Громом ввалились в столовую, и я сразу почувствовал, как в воздухе повисло напряжение. Студенты, до этого мирно жующие свои порции, вдруг разом притихли и уставились на дверь. Проследив за их взглядами, я невольно подобрался.

В проходе, чеканя шаг, вышагивала группа студентов в черных рясах с капюшонами. Судя по всему, это были ребята из Духовной Академии — те еще фанатики и психи.

Выглядели эти ребята устрашающе. Бледные до синевы лица, запавшие глаза, горящие лихорадочным огнем, худые, но жилистые тела. И эта их синхронность движений, будто они единый организм! Прямо секта какая-то.

Во главе процессии шел долговязый рыжий парень, весь покрытый веснушками. Его глаза, молочно-голубого, почти белого оттенка, так и сверлили окружающих. Он безошибочно вел за собой свою паству, и те послушно следовали за ним.

Внезапно рыжий замер, будто споткнувшись, и медленно повернул голову в мою сторону. Его взгляд остановился на мне, и он скривил губы в брезгливой усмешке. У меня прямо мороз по коже пробежал от этого взгляда — столько в нем было презрения и превосходства!

— Ааааа! — протянул рыжий мерзким голосом, от которого зубы заныли. — Вот и тот, о ком говорил отец Григорий! Никак наша новая звезда пожаловала, а?

С этими словами он решительно направился прямиком ко мне, а за ним, как привязанные, потянулись его прихвостни. Не успел я и глазом моргнуть, как меня скрутили и поволокли на выход. Я попытался было сопротивляться, но куда там — их было слишком много!

— Спокойно! Он просто послужит нам наглядным пособием. — сказал рыжий другим студентам и направился следом.

Это каким еще, черт подери, пособием?

Глава 7

Железная хватка духовных братьев была словно стальные тиски, когда они волокли меня прочь из столовой. Я сопротивлялся, но не физически — мой разум работал, просчитывая варианты, пока я отпускал колкие замечания:

— Господа, неужели вы настолько ослеплены своей верой, что готовы нарушить собственные священные заповеди? Во имя любви к ближнему вы готовы причинить ему боль. Не боитесь, что ваши действия привлекут внимание сил куда более могущественных, чем вы можете себе представить?

Мои слова падали в пустоту. Фанатики, не обращая внимания на мои речи, целеустремленно тащили меня через лабиринт коридоров. Вскоре мы оказались в темном помещении, где меня бесцеремонно швырнули на каменный постамент, который, несомненно, служил алтарем для их ритуалов.

Ситуация становилась все более напряженной. Эти люди, ослепленные своей верой, были готовы преступить любые границы. Как иронично — те, кто должен защищать души, сами погрязли в ереси.

— Позвольте заметить, вы совершаете фатальную ошибку, — произнес я, удерживая в голосе нотки спокойного превосходства, несмотря на свое положение. — Выбрать меня в качестве жертвы… не лучше найти куда более благочестивого студента? Я воплощение всего, что вы считаете грехом. Разве не логичнее было бы искать душу более… непорочную?

— Молчать! — прорычал рыжеволосый инквизитор, нанося мне удар. — Твое сопротивление лишь усугубит твое положение. Мы проведем ритуал экзорцизма, и если окажется, что ты чист — так и быть, мы отпустим тебя. Но если продолжишь противиться — пеняй на себя.

С этими словами он кивнул своим приспешникам, и те распяли меня на алтаре, словно готовя к жертвоприношению. Их лица, искаженные фанатичным рвением, нависли надо мной.

Ирония ситуации не ускользнула от меня. Если бы они только знали, КОГО они собираются подвергнуть своему примитивному ритуалу! Их жалкие молитвы обратились бы в прах от одного лишь осознания истины.