Пришествие. Аватар

“Кафтан “ был мало к чему пригоден, кроме того допустив, что успешно решив ,,ваш вопрос“ и решив без потерь для самих себя, они все же как-то обязаны были объяснить потерю двух людей, в том числе и в своем кругу, один из которых к тому же почти ребенок .

Меня ставит в тупик поступок деда. Я допускаю, вы были близки семьями, я верю в благородство, верю, что и уголовник может сохранить в глубине души порядочность, но все же он прекрасно понимал, что шансов у вас почти никаких. Частично отказавшись от своей доли, он выкупал и свою жизнь. Вам же казалось, что он спасает вас и, если бы остальные трое были бы более решительны, он лишился бы всего. Вас же спасло то, что вы уже возвращались, останься хотя бы еще – вас бы уже ничего не спасло.

И все же ваш поступок достоин восхищения, и я нисколько не преуменьшаю его.

И знаете, что я вам скажу? Вам никогда не приходило в голову, что вам повезло,

что золота вы добыли мало? А если бы его было много? В этом случае как вы думаете, эта история могла закончиться благополучно конкретно для вас? Ведь вы были для них чужими, мне с самого начала показалось необычным решение деда взять вас с собой. У меня не возникло бы таких вопросов, если бы вы отправились с “обычными“ людьми, но это были уголовники, вы даже не знаете за что они сидели и сколько раз!

Особое опасение внушает мне “Бритва”. Вы, кажется, не задумывались над его кличкой, а в их мире они не даются просто так.

–Не знаю. Может быть, – неуверенно начал Карен. – Может вы правы, но я все же благодарен судьбе и деду. Я многому научился, в 17 лет у меня был уже опыт, который не выпадает другим за всю жизнь. Иногда я думаю, что на мою долю выпало испытание, которое я выдержал. В моей истории не было никаких прикрас и преувеличений, я начал по-новому ценить в людях решительность и смелость. Мне выпал шанс увидеть мир и людей совершенно с другой стороны, и я должен отметить следующее – ни в одном из четырех я не заметил жадности и уверен, что намыв мы в сто раз больше, эта история имела бы очень благоприятное завершение. Они были все суеверны, даже чересчур, они хотели убить меня за то, что я принес им невезение, в этом же случае – они должны были держаться меня раз у меня “счастливая рука“.

–Не хочу спорить, да и не имеет смысла, – мотнул головой Ардвил. – Мы слишком увлеклись рассказом и даже забыли про пиво. Вы любите шахматы? Тогда я предлагаю помериться силами.

Как потом выяснилось Карен, считавший себя хорошим шахматистом, не смог из трех партий выцарапать себе хоть какое-то преимущество. Слишком уж сильным оказался противник.

Ардвил расстался с ним тепло и взял с него обещание, что он его еще навестит. “Если меня не окажется в саду, значит я дома”, – сказал он, на прощание крепко пожимая ему руку.

Карен шел пешком, но не потому, что до его дома было недалеко, а потому, что в его мозгу один за другим возникали вопросы. “По всему видно, что он не такой уж ценитель пива, слишком он долго его распивал и забывал о нем, а в тот день, когда мы встретились, у него были две бутылки – как раз на двоих. Если бы у него была одна бутылка – это бы было вполне объяснимо и естественно. Или это простое совпадение? Судя по его словам, он почти каждый вечер гуляет в саду. Почему же я его не помню? Хоть я и не отличаюсь особой памятью на лица, но я обязательно запомнил бы его. Вся его манера держаться и вся его фигура дышит странным спокойствием. И откуда у меня чувство, что он все знает наперед? Неужели действительно кагебеешник? Но зачем я ему? Никаких особых тайн не знаю, ни в каких особых операциях не участвовал!”

“Невольно в разговоре с ним бываешь честен и выкладываешь даже больше, чем хочется, появляется уверенность, что он сразу заметит малейшую фальшь, – продолжал размышлять Карен, невольно ускоряя свои шаги. – Да и смотрит он странно, взгляд какой-то пронизывающий и в то же время привораживающий. Я слышал, что таким взглядом обладал Дзержинский. Кстати, я даже не заметил какого цвета его глаза, хотя и присматривался.

В нем нет нудности как в других стариках, но что же все– таки интересного в нем? Он хорошо разбирается в людях, что ими двигает, чувствуется в нем изрядный скепсис, несомненно умен и образован, очень культурен, никогда не выказывает свои эмоции. Что я знаю о нем? Ровным счетом ничего! Я даже не знаю кто он по национальности? Может быть еврей, а может быть и нет, точно лишь одно – не армянин. В следующий раз я обязательно расспрошу его.

А имеет ли смысл само “в следующий раз?” Мало ли людей одиноких, а то что он одинок – это факт, хотя откуда известно, что это факт? Спорю, что потом он попросит меня рассказать о войне.

Что ж, поживем – увидим, всему свое время, а я терпелив“.

***

Отряд двигался тихо и в полной тишине. Луны не было видно, только несколько звезд виднелись в небе, да и те скорей тускнели, чем сверкали. Через некоторое время в небе появился полу диск, вяло зависший в вышине и полностью равнодушный к тому, что происходило внизу.

Отряд зашагал более бодро, но сохраняя осторожность. Он двигался строго на запад и численность его составляло 7 человек. Именно столько в ту ночь пришло к шалашу и теперь они направлялись в Ханларский район, где еще совсем недавно происходили ожесточенные схватки с омоновцами. Особое мужество проявили жители сел Азат, Камо, Геташен и Мартунашен. Они держались до последнего.

По имеющимся сведениям эти деревни еще не были заселены азерами хотя и прошло более двух лет, и Карен предложил своим товарищам отступать именно в этом направлении. Фронт прорван и, должно быть, не в одном месте. Связи ни с кем нет, в ход пущены силы Советов. Они прежде всего постараются отрезать их от основных сил на юге и идти в этом направлении опасно. Что касается постов противника на западе, то они прекрасно знают их расположение и пройти между ними не составит особого труда. Надо двигаться на запад в сторону Мартунашена, оттуда на юг к деревне Чрагидзор. Минуя озеро Гейгел, обойти село Азизлу и двигаться к Мравскому хребту. Протяженность маршрута составляла 40-50 км из которых большая часть пролегала по совершенно пустым местам и через Гямишский перевал перебраться в Мардакертский район НКР.

Противник не станет их искать на этой территории, рельеф там лесистый, а они привычны действовать именно в таких условиях.

Из 7 человек шестеро не первый день на этой войне и привычны к длинным броскам и маршам, боеприпасов у них достаточно, есть и медикаменты, а остальное дело техники, то есть ног. Опасение внушал только Арег, которому было всего 17. Его брат, который привел его сюда, не вышел к шалашу и никто не знал о его участи. Арег будет нести только свой автомат, а остальное было распределено между остальными.

После жарких споров 5 за – против 2, предложенный Кареном план получил одобрение. Был выбран и новый командир – автор этого предложения и в его выборе уже проявилось полное единодушие. К счастью, у Самвела была карта этого региона и именно она навела Карена на эту мысль.

Как и ожидалось, посты азеров обошли легко, к следующей ночи уже предполагалось выйти к первой армянской деревне – Мартунашену. Отряд двигался только ночью и идти было тяжело, люди спотыкались, падали, руки и лица у всех были расцарапаны, курить строжайше было запрещено, еду экономили и костра не разжигали. Незадолго до рассвета выбиралось укрытие для привала, и выставлялись часовые, которые менялись через каждые два часа.

Особое беспокойство внушал Сурен, громко храпевший во сне. Его приходилось все время будить, но стоило только ему заснуть, как он снова принимался храпеть. В конце – концов посты пришлось выдвинуть еще дальше, а рот Сурену завязать тряпкой, чтобы хоть как то приглушить звуки выходящие из его носоглотки.

Сурен был любитель пошуметь, не пропускал ни одной ссоры или разборки, был обидчив и, что опасней всего, злопамятен. В свой адрес он не терпел никаких замечаний, все, что противоречило его мнению, он считал направленным лично против него. Говорили даже, что он прибыл в Карабах скрываясь от закона, но это никого не смущало.