Пришлый. Книга 1

Удар спиной о землю выбил дух, и на пару секунд я потерялся. Когда пришел в себя увидел лучника, высунувшегося из гнезда. Лук его уже разгибался после выстрела. Стрела сорвалась со своего места, направляясь мне прямиков в грудь.

Резкий поворот в сторону и мне удалось избежать встречи с оперенной вестницей смерти. Правой рукой нащупал, оставленный перед прыжком арбалет, произвел кувырок назад через голову – еще одна стрела воткнулось в то место, где я только что лежал – лучник тоже не терял времени. Завершая кувырок, выстрелил, как только начал разгибаться. Арбалетный болт просвистел на расстоянии ладони от плеча лучника. Попасть, не попал, но лучник дернулся, и третья стрела тоже не достигла цели, просвистев у моего уха. Мысли мои закрутились в бешеном темпе, я растерялся, поэтому решил обдумать ситуацию за ближайшим деревом, куда и совершил прыжок.

Лучник уже наложил следующую стрелу для выстрела, но тут он выпустил сове оружие и, схватившись обеими руками за горло, вывалился из «гнезда». Выглянув из-за дерева, увидел Нурпа, выходящего из ближайших кустов.

– Едрить тебя в дышло, Пришлый, когда ты только из арбалета стрелять научишься? – завел свою песню мастер.

– Ладно, не заводись, мой косяк.

– Какой еще косяк? Ты че буровишь? – вытаращил на меня глаза де Горс.

– Моя ошибка, говорю, исправлюсь.

– Смотри, чтоб на тот свет не загремел, прежде чем исправишься, – буркнул Нурп, – тебе повезло, что у него лук был не натянут, а то бы нашпиговал тебя стрелами пока ты в себя приходил.

– А чего он не натянут был?

– Ох, Пришлый, учишь тебя, учишь. Да в такую погоду тетива мигом отсыреет и от лука толку не будет никакого. Да даже и в сухую погоду лук натянутым никто постоянно не держит – чем дольше лук в натянутом положении, тем больше он теряет в убойной силе. Это у тебя арбалет из особой стали. Сталь особая – древние мастера делали, она своих первоначальных свойств не потеряет, и поэтому арбалет тебе можно взведенным носить. А дерево, оно что? Если постоянно согнутым его держать, оно скоро и разгибаться не будет. Все, хорош болтать, надо двигаться к лагерю.

К лагерю мы вышли через полчаса осторожного хода и залегли в пятидесяти метрах от него для наблюдения. Периодически меняли точки, чтоб изучить лагерь полностью. Как говорит мастер: «Никогда не недооценивай своего противника» и «Разведка еще никому не мешала». Лагерь состоял из четырех больших шатров и костерка посередине. Костер был разожжен под навесом, который защищал от дождя сидящих возле него сторожей. После тщательного осмотра со всех сторон, можно было сделать вывод: в лагере имеется пятнадцать живых человек, во всяком случае, столько я услышал. В одном шатре пятеро, в одном двое и в остальных по трое. По всей видимости, лагерь погружен в сон. Двое часовых грелись около огня и о чем-то между собой переговаривались.

– Поразительная беспечность, – пробормотал мне на ухо Нурп, – бери их тепленькими.

– А что ты хотел? Нас ждут только завтра, а больше им некого опасаться.

– Все равно не нравится мне все это.

– Обычный лагерь, что тебе не нравится? Снимаем часовых и режем всех к чертовой бабушке.

– План такой: я подползаю к парочке часовых на минимально возможное расстояние, чтоб остаться не замеченным. Затем одним выстрелом снимаю обоих – брони у них нет, если стрелять по одной линии, должно получиться. Потом режем остальных: ты в правый шатер, я в левый. Потом режу людей в шатре, где пятеро, ты караулишь шатер с атаманом, думаю, где двое – это он и есть. Ну и заваливаемся к атаману и с пристрастием спрашиваем его о том кто ему на нас донес.

– План нормальный, за исключением одного но… – начал критиковать Нурп, – чтоб одни выстрелом снять обоих часовых, да чтоб они шум еще не подняли – это надо быть таким мастером арбалета, что тебе и не снилось. Ведь болт может отрикошетить от кости, он может нанести второму часовому не смертельную рану, и тогда драка с кучей бандитов нам обеспечена. Может, мы и побьем их всех, но рисковать своей шкурой мне что-то не очень охота – у меня, в отличие от некоторых, раны не заживают через час. Так что часовых надо снимать по-другому.

– Ну и как их снимешь, если они сидят друг напротив друга? – спросил я, расстроенный, что моя отличная мысль не прокатила.

– Они сидят возле костра, а это значит глаза их к темноте не привычные, поэтому сбоку к ним можно подобраться на расстояние броска ножа. Мы с тобой с разных сторон подползем к охранникам сбоку, и ты снимешь одного выстрелом из арбалета, а я второго броском ножа.

– Давай, так и сделаем, – согласился я с опытным воином, – стреляю на счет двести.

При счете сто пятьдесят три я выполз на позицию. Поймал в прицел свою мишень, по уговору левую, и стал отсчитывать оставшиеся секунды до выстрела. Я прислушался, пытаясь услышать, как крадется мастер: услышал лишь шуршание дождя и звуки разговора пары будущих мертвецов. Слов разобрать не мог – расстояние было не настолько маленьким. Жалко ли мне было мою жертву? Может и жалко, но я старался об этом не думать, в голове у меня были только цифры: сто девяносто восемь, сто девяносто девять. Двести – щелкнуло в моей голове вместе со щелчком арбалетной тетивы.

С расстояния в десять метров промазать было тяжело. Только что, пытавшийся что-то сказать человек, повалился на бок, а болт, пробивший его голову, улетел в лес. Его собеседник открыл рот для крика, но вместо этого схватился за метательный нож в своем горле и упал на спину.

Почти сразу после этого на освященный пяточек выскочил мастер и быстрым ударом в сердце добил свою жертву. На мою цель он даже не взглянул и без этого было понятно – разбойник мертв.

Нурп указал мне рукой на левый шатер и, обнажив кинжал, двинулся к правому. Мой шатер был закрыт. Не зная системы открывания тутошних палаток, решил долго не возиться – прорезал ножом дыру в стенке шатра. Быстро заскочил в палатку, согнувшись в три погибели: в правой руке кинжал, в левой арбалет. Окинул взглядом спящих, взгляд наткнулся на открытые глаза одного из бандитов:

– Трево… – вырвался из его горла крик, одновременно со свистом арбалетного болта, пущенного ему в грудь.

Может, бандиты нас сегодня и не ждали, но спали они все с оружием под рукой. Двое оставшихся первым делом схватили оружие, а потом уже открыли глаза. Один из них, правда, больше ничего сделать не успел – после крика, я не тратил времени даром: перекинув кинжал обратным хватом, вонзил его разбойнику в солнечное сплетение. Второй успел не только открыть глаза, но и попытаться ударить меня лежащим у него под рукой мечом. Все-таки меч не создан для боя в тесных помещениях – его длинное лезвие при взмахе застряло в пологе шатра. Прежде чем человек сообразил, что же ему делать дальше, я совершил прыжок, распластавшись во весь рост (негодяй находился в другом углу палатки) и ударил кинжалом в грудь. Глухой звук и, отлетевший от груди кинжал, заставили меня замешкаться. Мой противник же не терял времени: выпустив из руки застрявший в ткани меч, он врезал кулаком мне по челюсти – там что-тохруснуло, голова мотнулась и в ней появилась мысль: «Этот гад спал в нагруднике». Второй рукой гад выхватил свой кинжал и ударил мне в лицо. Но я уже вышел из ступора. Выпустив из рук нож с арбалетом, перехватил его руки у кистей и врезал вражине лбом в переносицу. Глова его мотнулась назад, обнажая шею, из которой я зубами вырвал приличный клок мяса – зубы у меня поэффективней иного ножа будут. Залитое кровью тело отшвырнул в сторону – разбойник был еще жив, но ненадолго.

Выбравшись из палатки, огляделся: мастер подскочил к шатру, где должно быть пятеро, и встал у выхода со щитом и мечом готовый к бою. Заметив меня, крикнул:

– Иди к атаману, тут я разберусь!

В Нурпе я не сомневался, поэтому спорить не стал. Выхватив сабли, подскочил к самому роскошному шатру. Нескольким быстрыми движениями проделал в нем дыру и заглянул внутрь: подушки, пустые бутылки, девушка, привязанная к бревну и дыра в пологе со стороны леса. Вот черт! Далеко он уйти не мог – форы у него не больше полминуты, а по лесу в темноте не особо-то побегаешь. Быстро прислушался к окружающему миру: на гране чувств услышал пульс – попался голубчик.

Это обычным людям в темноте по лесу бегать тяжело, я же несся как бешенный лось – мое зрение позволяло бежать как днем, а учитывая мои ночные силы, итого быстрее. Через минуту уже был в пяти метрах от своей жертвы.

– Стой! Тебе все равно не уйти, – крикнул я убегающему. Но тот почему-то лишь прибавил ходу, ломанулся через кусты, не разбирая дороги.

Я уже практически схватил его, когда он с разбегу влетел в обрыв. Атаман с криком полетел вниз, ломая ветки и свои кости. Но вот, крик оборвался. Пульса Плешивого я тоже не слышал.