Пристрелите загнанную лошадь

Под рычащие стенания о непростой воровской доле, мы ехали по улицам Города. Почти не проверялись, не петляли переулками, к знакомому дому, оказавшему действительно в Московском районе. Ворота снова распахнулись на мгновение и тут же закрылись, пропустив машину во двор.

На крыльце никого не было. «Голуби летят над нашей крышей», пропел певец, и мне помогли выбраться из машины, проводили до гостиной с камином и оставили одну.

Дрова только-только разгорались в камине, комната опять казалась промерзшей и, от нечего делать, я придумала особняку название — Дом Свиданий. Скорее всего, данную резиденцию Туполев использовал под штаб — собирал полки, допрашивал свидетелей и раздавал приказы. Жил он, что вероятно, в другом месте. Не исключено в землянке, обустроенной под бункер с годовым запасом провианта и автономным электроснабжением.

Слегка озябнув, я подошла к окну, выглянула во двор и увидела царский выезд. Точнее, въезд — три автомобиля накатом скользили к крыльцу. Из средней машины, не дожидаясь помощи в открытии дверцы, почти на ходу, выпрыгнул Туполев и бегом взбежал по крыльцу. Напор и натиск проглядывали в каждом шаге хозяина и не предвещали его гостье ничего хорошего.

«Та-а-ак, сейчас начнется, — уныло подумала я и заклинанием пробормотала несколько раз. — А пошли вы к черту, я вам не ручная обезьяна, трюки выделывать».

Если можно объединить в одно выражение два слова «обескураженность» и «ярость», то именно оно наиболее точно определило бы выражение лица Назара Савельевича. Обескураженная ярость играла на лице магната и искажала его черты. Он ворвался в комнату, провел зачем-то пальцем по заново вставленному дверному стеклу, и только после этого, обратился ко мне:

— Нам надо поговорить.

— Слушаю вас, Назар Савельевич, — церемонно ответила я и уселась в ледяное кресло.

— Всем добрый день, — пророкотал от порога бас, и в комнату вошел широкоплечий, квадратный дядька с седоватым ежиком волос на квадратной голове. — Софья Николаевна, как я понимаю?

— Да, — буркнул Туполев и махнул рукой в сторону нового лица. — Наша милиция, Иван Артемьевич.

«Совсем как наш купец Колабанов, — подумала я, — Иван Артемьевич». Но этого тезку я несколько раз видела по телевизору, он несколько раз обещал горожанам искоренить преступность и изничтожить коррупцию. Выглядел при этом крайне убедительным. «Генерал или полковник?» — постаралась припомнить я, а вслух пискнула:

— Очень приятно.

— Приятного мало, уважаемая Софья Николаевна, — сурово произнес генерал-полковник и уселся в кресле напротив меня. Седалище его мгновенно обожгло холодом, он, было, дернулся встать, но проявил выдержку старого дзержинца и уставился на меня, лицо в лицо. — Когда вы собираетесь встречаться с подозреваемым?

Напор и натиск, с которыми Туполев взбегал по крыльцу, оказались ничем в сравнении с агрессивным прессингом, идущим от милицейского начальника. Казалось, еще мгновение, и от «уважаемой Софьи Николаевны», только мокрое место на кожаном сиденье останется.

Я проглотила в горле сухой ершик и слабо пискнула:

— Никогда.

Начальник сел на краешек кресла (толи за охладившуюся простату переживал, толи для пущей убедительности), приблизил лицо вплотную к моим глазам и, вроде бы печально, а на самом деле угрожающе, растягивая слова, произнес:

— Что-то я вас не понимаю, Софья. Такую кашу заварили. И в кусты? Не годиться.

— Кому это не годиться? — я откинулась на спинку, подальше от сверлящих глаз, собрала в тугой комок всю отпущенную мне природой храбрость и наглость, и швырнула его в полковника: — Мне так очень даже годиться.

— А вы не думаете, уважаемая, — не меняя позы и тона, продолжил генерал, — что продолжение вашего участия в операции в ваших же интересах? С вас еще не сняты подозрения в убийстве Кирилла Туполева.

— Иван! — одернул гостя Назар. — Прекрати. Извините, Софья. Иван Артемьевич очень переживает за смерть моего брата.

То ли генерал, то ли полковник продолжал исследовать мое лицо. Я могла бы уничтожить этого квадратного хама одним вопросом. Но видимо ненависти, которая почти затуманила мне голову, не хватило для вопроса: «А скажите-ка, дорогой Иван Артемьевич, почему покойный брат Назара, чью смерть вы так „переживаете“, не искал помощи у вас?»

Очень бы хотелось посмотреть, как будет изворачиваться высокий милицейский чин, когда я стану добивать его вопросами: «Почему Кирилл сказал, что он один? Почему он был уверен, что в этом городе ему негде искать помощи, кроме как у продавщицы из ларька? Почему?! Почему?!»

Видимо, ненависть все же выплеснулась из глаз, и полковник, откинувшись в кресле, взял другой тон. Разулыбался и выдал:

— А вы молодец, Софья, держите удар. Можно я буду так вас называть?

— Да бога ради, — я пожала плечами и немного расслабилась.

Полковник (я посчитала, что с этого хама и полкана достаточно) тряхнул квадратной головой, поправил пиджак и повел беседу по существу.

— Поговорим о делах наших скорбных. Скорее всего, вы точно определили трех фигурантов, и если бы у нас было хоть чуть-чуть больше времени, хотя бы сутки, нам не пришлось снова прибегать к вашей помощи…

Я посмотрела на Назара, он встретился со мной глазами и тут же отвел взгляд.

Нормально получается. Это значит, меня уговаривать сюда привезли. Я, по простоте душевной, думала, что от меня потребуется уточнение некоторых деталей, интеллектуальная помощь, так сказать, а эти два лба здоровых, собираются привязать бедную овечку к колышку и оставить приманкой для тигра?! Соня будет блеять и трясти колокольчиком перед норой, а эти… «охотнички» с ружьями на номерах стоять?!

Нет уж господа, увольте, подумала овца и проблеяла весьма сурово:

— Вам мало того, что я уже сделала? Вы не можете проверить прошлое трех мужиков, один из которых, скорее всего и есть Самоед?!

— Во-первых, можем, — сухо согласился милиционере, — но мы не всемогущи, и проверка займет какое-то время. А его, как вы понимаете, категорически нет. Во-вторых…

— Подождите, — перебила я. — Объясните, почему вы не можете найти бывшую жену Коновалова, мифическую тетку Гарика, то есть Игоря Лопатина, и побеседовать с директором завода инженера Сидорчука? Вы меня за идиотку принимаете?!

— Нет, — честно ответил мент, — не принимаем. Но Коновалов приехал из Питера, его жену ищут, но пока безрезультатно, тетка Лопатина гостит где-то за городом у родственников, инженер… с инженером, вообще, все не так просто.

— Так думайте! Анализируйте!!

— Софья Николаевна, — строго сказал полковник, — если в течение ближайшего времени, думаю часов двух, максимум трех, вы не появитесь дома, Самоед уйдет. А вы можете дать гарантию, что именно Самоед, а не его связной, живет в вашей квартире? Что как только мы возьмем любого из этой троицы, — да пусть даже всех! — за жабры, он не исчезнет?