Притчи. Стихи. Рассказы 1-15
Шрифт:
— От них креозотом пахнет…
Вскоре разгрузка была окончена, — брёвна валялись сикось-накось прямо возле машины, потому что дальше оттаскивать не было ни сил, ни времяни.
Добрый забежал в дом и попросил у матери 350 рублей, потому что у него нет неразменяных. Мать отдала нужную сумму и Добрый чистосердечно, почти с благодарностью, выйдя, протянул деньги водителю. И странно! Водитель брезгливо посмотрел на деньги и задал вопрос:
— И что это ты мне отдаёшь?
Добрый не смог натурально удивиться, так как ожидал от этого мерзавца чего-нибудь подобного.
— Как что, триста пятьдесят рублей, как и обозначено у тебя в объявлении.
— Семьсот. — ответил водитель.
— Как семьсот?
Добрый подумал было, тая грех в душе, что водитель насчитал
— А я что тебе, за эти копейки что ли должен лес возить?
— И что, что лес? Это идёт по какому-то другому тарифу? — усмехнулся Добрый.
— Да. Если б нас полиция остановила, я бы штраф платил.
— Ты хочешь сказать, что из-за того, что брёвна торчали из кузова, ты удваиваешь цену?
— А я что тебе, шестёрка? — вдруг неожиданно ляпнул водитель, видимо всю дорогу размышлявший о Добром, как о каком-то воре в законе.
— Причём тут «шестёрка»! У тебя в объявлении написано: 350 рублей!
— И что? Все знают, что если груз негаборитный, то цена двойная.
— Как это «все знают»? Я например не знаю. Я много раз перевозил всякой всячины и ни от кого такого не слышал.
Водитель молчал с видом правого. В эту паузу Доброму пришла маленькая оригинальная мысль:
— А если бы у меня были заготовлены 350 рублей и кроме них не было ни копейки, ты тоже бы настаивал на том, что «все знают»?
В паузу ум не спал и у подлеца и он тоже сочинил некий каламбур:
— Слышь, ты бы ещё вызвал машину, у которой в объявлении цена — рубль.
Есть такие объявления, где их авторы, «желая сохранить интригу», ставят цену «один рубль», с тем чтобы клиент устно интересовался и узнавал. Добрый хотел было сказать, что это глупость, ведь у тебя же написана нормальная цена, но сам себя одёрнул, ведь он всегда и со всеми договаривался о цене на всякий случай и устно вконце заказа; и вот теперь, в кой-то веке не договорился — и на тебе, попался такой пройдоха, который видимо наслушался сказок от коллег по цеху, — бывают такие легенды среди слуг, бывают и не двойные, а тройные цены, «в зависимости от обстоятельств» — «они же — не шестёрки!»
Итак они стояли, как два барана, — один добрый, второй злой, — у доброго была своя правда, у злого своя. Ситуация грозила дракой. О, как бы хотел Добрый этой драки, но силы противника превосходили чуть ни в два раза; и как он страдал от этой несправедливости! Ситуацию немного разрядила мать Доброго, которая на шум ругани вышла на улицу.
— Что такое, сынок?
Сынок объяснил ей в двух словах что такое и мать с своей женсколисьей нежностью начала пытаться договариваться с водителем. Водитель — надо отдать ему должное — теперь, в присутствии взрослой женщины, стал вести себя более сдержано, даже достойно. Их беседа так же не увенчалась победой ни одной из сторон. И Добрый, наблюдая всю сцену, заключил, обращаясь сначала к матери:
— Пошли, хватит из пустого в порожнее. А ты, если хочешь решить вопрос, — обратился он к водителю, — номер у тебя мой есть.
Добрый имел ввиду, что если водитель кому-нибудь пожалуется из «крутых», то Добрый тоже имеет связи и не струсит потягаться ими, то есть связями, — а там уж «как суд людской решит».
Они с матерью зашли домой, но Добрый предчувствовал, что этим дело не закроется. Водитель сначала стал стучать в двери — прилично стучать, не нагло, — затем стал стучать в окно, — звонка на доме не было, поэтому оставалось стучать… Это вывело Доброго из себя и он с яростью пошёл опять на выход, с тем что бы может быть ввязаться в драку, себе в ущерб… Сразу драться он конечно не кинулся, но теперь, на чистом мате, он стал переливать из пустого в порожнее, снова пытаться достучаться до жадного фантазёра. Мать выскочила следом за ним. Водитель тоже довольно был взбешён и тоже переливал из пустого в порожнее… Мать сначала пыталась успокоить сына, но он её не слушал и отталкивал, когда она вставала перед ним, как бы уже разнимая с его врагом. Наконец он немного подостыл и в этот момент она снова стала — как и в предыдущий раз — сама разговаривать с недоброжелателем. Все доводы её снова не помогли, тогда она достала двести рублей и сказала: «Вот возьмите. Вы поймите, мы же не знаем ваших правил. Давайте расстанемся миром.» Добрый услышал эти слова и отправился в дом с отвращением, уже не зная что предпринять, если этому балбесу будет мало и он будет стоять на своём. Конечно, ему было стыдно уступать и двести рублей — и дело вовсе ни в каких ни в деньгах, а в наглости мерзавца, «чего ни один добрый вынести не может».
Вскоре послышался хлопок дверью Газели и звук мотора; мать вошла домой, Добрый был в бешенстве, но всё понимал и был почти спокойным.
PS.
Много бы Добрый дал (может
ни одну тысячу), что бы в тот раз, созваниваясь с этим негодяем, спросить о цене. Жалел он потом, что и не напал на него, — хотя это дело было бы почти невыгодное, это понимал он. Долго пытался потом он забыть этот случай, как давно произошедший и несуществующий, но ничего не получалось, — всякий раз, когда он ненароком вспоминал хотя бы одну чёрточку того дня, то как снежный ком нарастали все подробности и мучили его, будто это было вчера. Причина же его мучений была в том, что он уступил неправому, что он почти струсил, в довесок ещё и мать заступилась за него… Это были мысли гордые, но были против них и благородные: он понимал самою главною как бы даже истиною, что настои он на своём и не отдай мерзавцу просимого, то такой человечишко не струхнёт — и бог его знает — подожгёт дом… Ладно бы дом был его — утешал себя так Добрый — так дом матери, ведь его дома злодей не знает.Утешение было справедливым, но почему-то никак не могло перевесить тревожащее зло… Наверно доли их были абсолютно равными — 50/50, — но зло казалось ему всегда значительнее, — всегда он начинал браниться мысленно при воспоминании, и всегда кое-как мог утешиться.
ПСР — 7
Новелла о двух дружках.
1
Молодой человек по имени Алексей устроил свою жизнь пресладко, выполняя функцию помощника депутата городского Совета. Родом Алексей из провинции, а с получением образования переехал в областную столицу. Работа его заключалась в том, — если простыми словами, — чтобы его депутат — то есть которому он служит — побеждал на выборах. Звучит цинично, но есть в этом цинизме и простая логика, которая должна быть понятна всем избирателям — простым людям. В цинизме в этом нет ничего циничного, если депутат честный человек; но часто бывает и так, что как по Шекспиру «жить чтобы есть, а не есть чтобы жить» — быть депутатом, чтобы быть депутатом…
Алексей в детстве был парень сорви-голова. Роста он был высокого, нередко дрался и напивался; учился он с тройками, и в школе из его знакомых и учителей врядли кто поверил бы, что он в будущем «достигнет таких высот». Парень он впрочем был неплохой и среди уличных ребят пользовался уважением. Воспитывался он матерью и её матерью, то есть его бабушкой. Бабушка его всегда была больная и смурная, очень толстая, но тоже, как и «уличный» Алексей, держала себя в рамках достойных и справлялась со своими проблемами болезней и злобы всегда сама, неособо мучая домашних. Мать Алексея была разведена, — а разведена она была по причине недолгой отсидки в тюрьме… Нет! Она была женщина приличная, речь её была правильная и богатая, на носу она носила очки, ухожена она всегда была как полагается женщинам не низшего класса: всегда была пострижена, всегда накрашена, всегда в хорошей одежде. Но какой бы она приличной «дамой» ни была, а так-таки Алексей всё равно — «безотцовщина».
С малых лет Алёша полюбил рэп, — как раз в то время, когда рэп только что появился в нашей цивилизации. А рэп это как раз и есть музыка безотцовщин; о, конечно есть и «исполнители» из полных семей, из богатых семей, но в их случае другая крайность: богатые родители до того потакают этим дарованиям, что совершенно их не воспитывают, — таким образом и получается, что и хорошие и плохие рэп-исполнители невоспитанные и дикие в равных пропорциях, и может быть даже и талантливы одинаково, — только с тою разницей, что те подростки, что «прохавали жизнь с самого низа» видят одно, а те, кто родился с золотой ложкой во рту — другое. Но это если делить кардинально; Алексею же нравились исполнители реалисты, то есть знающие жизнь улиц не из окон машинных, хотя ему вообще нравилась больше сама музыка, чем заложенный в неё смысл, — но веди в музыке вплетён смысл и она тоже отличается в творчестве реалистов и… и эгоистов.
Лет в тринадцать у Алёши появился друг. Друзей конечно у него было и до тринадцати лет немало, как и у любого ребёнка, но штука в том, что если бы не обстоятельства, то он никогда не сошёлся бы с таким мальчиком на улице или где бы то ни было. Мать записала Алексея в школу искусств, дабы уберечь его от улицы и от всего чем улица богата. Записала она его в художественный кружок, — вернее сначала в музыкальный, но Алексею через год жутко надоела эта скука и он попросился у мамы, если никак невозможно вообще бросить эту школу, тогда хотя бы, для разнообразия, пусть его будут учить рисовать, хотя к рисованию Алексей имел призвание ещё меньше, чем к музыке на старинных инструментах. В этом новом кружке он и сошёлся с пареньком хлюпиком по имени Женя. Сошёлся он с ним, так как они были до этого отдалённо знакомы, и «из двух зол» он предпочёл дружить с ним; второе же зло — было сходиться с другими хлюпиками, учившимися в этой «художке».