Притчи
Шрифт:
Отец хотел что-то сказать, но поперхнулся, и на этот раз не смог выкашлять сгусток крови.
Когда Том спустился в подвал, сундуки были пусты.
Комиссар положил ноги на стол. Грязные сапоги брякнули по резному столику.
— Чё, клифт?
Фурман почесал в затылке.
— Ну… Только грязно тут у вас, — он обвёл взглядом загаженую комнату.
— В этом весь цимес! — снизошёл комиссар. — Это ж царские покои! Тут ихний царь спал. Занавесочки тут всякие, вазочки… тьфу. А вот этот столик какой-то крепостной полжизни
— Опля! — комиссар вскочил на столик и принялся его топтать. Из-под сапог летели кусочки разноцветного дерева.
«Чёрная четвёрка» — решил Фурман. «Скорее всего, их высший уровень — чёрная семёрка, как у Троцкого… но не выше. Хотя власть мы им дадим. На полвека… а там посмотрим.».
Ловко крутящийся лакей подвалил с подносиком, на котором стояли высокие бокалы с шампанским.
— Хорошо, — сказал Жора, отдуваясь после бокала шампусика. — Живём, бля. Всю жизнь мечтал попробовать.
Смотрящий смерил Жору взглядом и мысленно записал ему чёрный ноль. Этот был безнадёжен.
— «Дом Периньон», — оценил Сева. — Да, ничего винишко.
Смотрящий поставил ему белый ноль. Этот что-то понимал, но не более того.
— Да я этот шампусик вонючий терпеть не могу, — Вован скривил толстую губу. — Ну бля не пиво же хлобыстать, как быдляк? Надо соответствовать. Цивилизация всё-таки.
Смотрящий поставил Вовану белую единицу.
— Так себе шампанское, — пожал плечами Аркадий. — Я лично предпочитаю воду. Алкоголь разрушает мозг.
— Да ну, — скрючил рожу Вован. — Зачем тебе думать-то? Нам баблосов на сто лет хватит.
— Мало ли что может случиться, — поджал губы Аркадий.
Смотрящий поставил Аркадию красную тройку: этот что-то понимал.
— Пророк запрещает пить вино, — брезгливо сказал Саид, бросая презрительный взгляд на собеседников.
Смотрящий поставил ему красную четвёрку: этот уже умел презирать людишек за их жалкие желания, но искал для этого презрения внешний повод.
Он зашёл в служебное помещение, скинул с себя фрак официанта.
— Есть ли достойные? — спросил его мусорщик, упаковывая пластиковый мешок.
— Нет, Досточтимый. Всё — людишки. Никто из них не достоин фиолетовой шестёрки и Первого градуса Служения.
— Эта страна обречена, — отозвался мусорщик. — Я доложу Верхним, что здесь нет достойных даже Первого Градуса.
— Воистину так, Досточтимый, — официант сложил руки и поклонился мусорщику, исподтишка смерив его ненавидящим взглядом.
Мусорщик усмехнулся.
— Ты никогда не получишь третий градус Служения, — напомнил он смотрящему. — Ты всегда останешься низшим служителем. Но я могу дать тебе фиолетовый цвет. Если ты сейчас отсосёшь у меня. Хочешь?
Смотрящий сжал зубы и покачал головой.
— Именно поэтому ты не получишь третий градус, — усмехнулся Досточтимый. — Не потому, что ты отказался. А потому, из-за чего ты отказался. Ты отказался из гордости. Мы же выше гордости, ибо унизить нас невозможно. Поэтому мы способны на любые унижения, если они ведут к цели… Презирать. Презирать и ненавидеть. Если бы ты понял значение этих
слов, ты понял бы всё. Но тебе этого не дано.— Благодарю, Досточтимый, за разъяснения, — скрипя зубами, выдавил из себя официант. — Так что же Вы доложите Верхним?
— Эта страна обречена, — повторил мусорщик. — Здесь нет наших. А те, кто есть, не дотягивают даже до начала Градусов. Всего лишь жалкие животные. Им хочется вкусно есть, иметь красивые вещи, и почаще трахаться. Они хотят жить, — последнее слово он произнёс с отвращением.
Притча о бессмысленных религиозных запретах, а также о вреде филологии
26 января, 2004
— Я Господь твой, о Человек. Я сотворил тебя из ничего. Я дал тебе жизнь и вдохнул в тебя душу. Я дал тебе пять чувств, и шестое, лучшее — разум. Я приблизил тебя к Себе и обещал тебе высочайшее место в мире. Благодарен ли ты мне за эти дары?
— Да, Господи, благодарен, и преизрядно.
— В таком случае, могу ли я попросить тебя сделать мне три маленьких одолжения? Они не сильно напряжные, но, пожалуйста, исполни их.
— Да, Господи, всё исполню.
— Посмотрим-посмотрим… Итак. Даю тебе три заповеди, иже не преступишь овые никогда — ни ты, ни твоё потомство в роды и роды. Не ешь луку. Каждый девятый день надевай на шею шарфик и прогуливайся вдоль реки. Перед тем как уснуть, читай вслух азбуку.
— Кхм… Ладно, Господи, я постараюсь всё это делать, и детей научу. Но, Господь, мне хотелось бы знать…
— Это выше твоего разумения, человек.
— Я дико извиняюсь, Господи, но у меня будут когнитивный диссонанс.
— Это твои проблемы, человек.
— Мне будет сложно объяснить моим детям, зачем нужно заниматься подобной дурью.
— Это, опять же, твои проблемы, человек.
— Я предвижу, Господи, что внуки моих внуков тоже зададут себе эти вопросы — и, не найдя ответа, перестанут выполнять Твою волю.
— А это будут уже их проблемы, человек.
— Хорошо, Господи. Но всё-таки — НАХЕР ЭТО НАДО?!
— Уговорил. Если ты никому не передашь это знание, я тебе отвечу.
— Зуб даю.
— Хорошо, верю. Видишь ли, на самом деле мне нужно от тебя совсем не это. Но это — простейший способ объяснить тебе, что мне от тебя нужно.
— Как это, Господи?
— Хорошо, смотри. Твоё потомство расселится среди народов, которые едят лук. Они его есть не будут, чем вызовут раздражение своих соседей — ибо лук будет составлять непременную часть трапезы тех народов, а люди вообще-то не любят, когда кто-то брезгует их едой. Но это позволит твоему потомству сохраниться как отдельному народу, на что у меня есть свои виды. Далее, твоё потомство догадается расселиться в местностях, где лук не растёт. Это будут самые худшие земли. Однако, через несколько столетий на этих территориях обнаружатся крайне ценные полезные ископаемые, что сделает твоё потомство богатым… Впрочем, ему будут завидовать и даже постараются на него напасть. Но если они будут прогуливаться вдоль реки…