Притворись моим другом

— Спасибо, — скупо киваю и поднимаюсь.

— Здесь ночевать будешь? — развожу руки в стороны и улыбаюсь вполне искренне.

Умеет бабуля считать эмоции и понять ход моих мыслей, за что ей благодарен. Вот только Граф не унимается и обходит меня, перекрывая путь к выходу. Что за дела? Хмурюсь. Он редко так делает. Знак не особо хороший, как в тот день, когда Димка погиб.

— Серёжу позови. Вдвоём не скучно будет пироги есть, — бабуля усмехается, а я еле сдвигаю Графа в сторону, чтобы выйти на улицу, — не задерживайся, Руслан. Завтра на занятия.

Вместо ответа ограничиваюсь кивком и иду к мотоциклу. По пути жадно втягиваю вечерний воздух. За городом он совсем другой. Наполненный свежестью и ароматом засыхающих листьев. Особый шарм увядающей к зиме природы очаровывает. Некоторое время зависаю около дороги, остановившись на пустующей трассе у обочины. Тишина. Закат. Мотоцикл. Всё, что нужно для перезагрузки мозга. Впитываю в себя атмосферу спокойствия и только после этого отправляюсь в путь. К нужному месту подъезжаю, когда на город опускается ночь.

Первое, что бьет по глазам, фигура Макса около Верного. Последний — важная шестеренка в отлаженном механизме. Юрка Верный агитирует молодых ребят на гонки. Одних зовёт участвовать, а других поглазеть. Естественно, руководствуется сугубо выгодой, а не любовью к ремеслу. Увидев меня, Верный переключает внимание и переходит к делу. Скоро новый заезд, и мне предстоит выйти в пару с Михой. Сильный противник с гнилыми методами. Некоторые пацаны в больничке по месяцу валялись после гонок с ним, но меня эти факты мало пугают. Наблюдательный. Основные маневры Михи знаю, поэтому остаюсь спокойным.

Резникову подаю руку из принципа, чтобы проверить, насколько сильно его задел инцидент с новенькой. Рожу кривит и игнорит мой жест. Вполне ожидаемо, на что я отворачиваюсь и с равнодушной миной иду за Юркой. В грудине невпопад стучит сердце. Картинки дневных событий ослепляют яркими вспышками, и я проглатываю вязку слюну, прогоняя их прочь.

Решил ведь, что максимум сделал. К черту Майорову!

Разговор с Рустамом, который являлся одним из владельцев конторы, пролетает мимо ушей. Как бы мозг не старался отбросить не нужное, я эмоции утягивали его обратно на дно мусорного бака. Зареванные глаза и кровь. Трассу по итогу я так и не опробовал, а лишь глазел со стороны, как Серый выделывается на пару с Антохой.

— Попробуй! — кидает Сергей, скинув шлем, и смотрит на дорогу, которая в темноте выглядела не хуже взлетной полосы. — Улёт!

— Пока не гонки, — усмехаюсь, поглядывая на улыбающегося друга, — там опять завизжишь.

— Я тебе что? Тёлка? — заявляет вполне серьезно, на что я поднимаю руки, капитулируя.

Спорить с Серым всё равно, что добровольно удавиться резинкой для волос. Не реально, но вполне возможно.

— Куда после? — интересуюсь из-за бабули, которая хочет и в Серёгу впихнуть пироги добра.

— Есть дела, — отвечает размыто, а я понимаю, что там очередной кураж с девчонками намечается, — а что?

— Аглая Михална видеть вас желает, сударь. Пирожки стынут.

— О-о-о, ну это святое, — смеется Серый и стучит по шлему, — тогда погнали. Только на квартиру заскочим. Переоденусь.

Бабулю мою братья Лазаренко любили, как никто другой, да и она отвечала им взаимностью, будто родным внукам. Полнейшая идиллия. С радостью сопливого ребенка наблюдал за сборами Серого, да и себе сумку собрал, чтобы не мотаться сюда перед школой. К бабуле мы прибыли в тот момент, когда вода в чайнике закипела. Аглая Михайловна встретила нас улыбкой, а Граф чуть опять не сшиб с ног, но я выстоял, а то перед Серым как-то стрёмно.

Пирожки улетели за пять минут. Я отправился спать, а Лазаренко еще с бабулей трещал, после чего поднялся ко мне и создал видимость спящего себя. Свернул одеяло на диване и прикрыл его пледом, вызывав у меня приступ идиотского смеха.

— Заткнись, Рус, — кинул в меня подушкой прежде, чем свалить через окно к своей очередной девчонке.

Я долго лежал и таращился в потолок, на котором мелькали тени от дерева. Не хотел думать о том, как там новенькая, и телефон не включал, чтобы не сорваться. Интересоваться чужим самочувствием нормально, но мне оно зачем? Долго ворочался и уснул глубокой ночью.

Пробуждение оказалось сладким из-за аромата, доносящегося с кухни. Блинчики с мёдом. Чуть слюной не изошёл, пока умывался, а вот Серый с довольным лицом сидел за столом и лопал блинчики, окуная их в малиновое варенье. Медведь.

От бабули мы выкатились с трудом, и я опоздал на инглиш. Когда вошёл в класс, услышал приветствия от всех, кроме Резникова. Тот демонстративно отвернулся. Обиженка. Я прошёл к нашему с Димоном столу и сел на своё место. Соседний стул пустовал.

Урок уже был в самом разгаре. Я провёл глазами по классу и понял, что Майоровой нет. Макс усмехнулся, поймав мой взгляд. Наверное, травма всё-таки тяжелее, чем показалось…

От чего-то эта мысль неприятно корябнула внутри. Я достал телефон и включил его. Несколько пропущенных от предков и куча сообщений из разных чатов. В основном загружен был мессенджер нашего класса. Открыл, чтобы удалить их ересь, но палец завис над экраном.

Глава 15

Евангелина

Я долго лежу на кровати, глядя в стену, и рассматриваю линии на обоях. В правой руке зажимаю телефон, на экране которого застыл очередной мем со мной в главной роли. Не знаю, кто постарался, но приятного от увиденной картинки мало. Судя по оповещениям, которые поступают на смартфон, обсуждение в чате в самом разгаре. На фоне убийственных эмоций после новости о брате этот момент кажется никчемный, глупым и ничего не стоящим.

Сил для переваривания происходящего у меня не осталось. Очевидно, они вышли вместе со слезами, следы от которых уже высохли, и кожа на щеках молила о том, чтобы я умылась, но я просто лежала. В таком положении меня и застала тёть Оля. Она подошла ближе и села на край постели, а я продолжала смотреть в стену, словно она моё спасение.

— Что с твоей ногой, Лин? — простой вопрос, на который нужно ответить, но мне не хочется открывать рот и шевелить языком.

— Упала, — всё, на что меня хватает.

— Опять? — с сомнением в голосе спрашивает Ольга, а я киваю в ответ. — Нужно в больницу съездить. Вдруг что-то серьёзное?

— Всё хорошо, — проговариваю, как робот, — мне помогли. Сейчас уже не болит.

Вру. Нагло. Только сейчас это не вызывает во мне чувства стыда. Внутри пусто.

— Кто помог?

Тётя не унимается, а я прислушиваюсь к звукам в квартире. Теперь мы не одни. С нами Артёмка…

— Одноклассник.

— Друг?

— Нет. Просто. Одноклассник.

Чеканю каждое слово, вспоминая Власова и его поведение. Грубость. Забота. Такое ощущение, что он переступил через себя, чтобы мне помочь. Будто я ему противна, но поступить иначе не мог.