Притяжение страха

…Луна вновь была в облаках. Но они неслись по небу нескончаемым фронтом так быстро, ровно и постоянно, что казалось, они стоят на месте. И что это именно луна, одурев, несется куда-то, как золотой беспощадный бумеранг.

Юлия подходила к той самой лодке, невольно ускоряя шаги. Не терпелось восстановить ту ситуацию в мельчайших подробностях. Вызвать ее в памяти, как гипнотизер вызывает у сорокалетнего пациента ощущения давно забытого детства. Она так замечталась, так опьянела от одних только этих мыслей, что не заметила самого главного. А когда заметила - было уже почти поздно.

Черный силуэт с серебряными волосами…

Он был похож на одну из горгулий в Готическом квартале. Мощная сгорбленная спина, голова упала на руки, скрещенные на согнутых коленях. Сначала Юлия не поверила себе. А когда поверила - решила, что это судьба. Ну, или, как минимум - сатисфакция!

Она, еще постояла с минуту не двигаясь, просто молча, глядя на него, чтобы поверить. Сколько он уже здесь?

Несколько минут? Или часов? Или… Не важно. Сейчас она подойдет бесшумно, совсем-совсем близко - хотя на самом деле ужасно хочется закричать и кинуться к нему бегом - но только тогда, а не раньше, она проговорит спокойным вальяжным голосом прямо ему на ухо: «Буэнос ночес…»

– Буэнос ночес, Юлия.

Он даже не поднял головы. Как он узнал?! Услышать ее было невозможно. Она подкрадывалась бесшумно, и волны в любом случае гасили все другие звуки - сегодня штормило… Видеть ее он тоже вряд ли мог - если голова у самого была спрятана чуть ли не между колен… Однако он снова поздоровался с ней раньше, чем она с ним. И поэтому ей снова пришлось вздрогнуть от испуга и неожиданности.

– Я думал, вы не придете. Вы сегодня ни с кем не ужинаете?

Так он ее здесь ждал?!! Юлия чуть не рассмеялась. Счастье, изумление, торжество и благодарность так обожгли вдруг горло крепким коктейлем, что слезы заблестели на вечно готовых заплакать глазах. И она с трудом подавила порыв броситься на шею этому надменному гранду, крепко расцеловав его и прижав к груди.

– Н-нет…

– Ну что ж…

Юлии чуть не стало его жаль - таким печальным и покорным был этот тон. Почему-то действительно показалось, что он страдает и мучается гораздо больше, чем она. Но Юлия ошиблась.

Вдруг повернувшись, он ослепил ее в темноте улыбкой - такой ликующей, радостной и ироничной, что она опешила.

Ко всему прочему осмотрел ее с ног до головы медленным оценивающим взглядом. Юлия беззвучно застонала от осознания незамысловатости своего вида.

– Вы прекрасно выглядите, - сделал он неожиданный вывод.

Ей ничего не оставалось, как пробормотать, смущенно зардевшись:

– Спасибо…

Сам он был, как вчера, и, скорее всего - как всегда, безупречен и небрежен. Поражая простотой, лаконичностью и грацией движений, он слез с лодки, оказавшись рядом с Юлией. От чего у нее сделалось нехорошо с дыханием.

– Сегодня на берегу неуютно…

Он посмотрел на несущиеся вдоль моря рваные облака. Между ними мелькала время от времени яркая, как фонарь, неполная луна.

– Так вы еще не ужинали?

– Так… чуть-чуть…

– Пойдемте.

Не утомляя себя долгой ходьбой, они уселись на террасе «Минервы». И к Юлии тотчас подскочил тот самый длинноносый официант, что обслуживал ее в первый день.

– Сеньорита! Суп «А-ля Маринера»? Си?

Увидев с ней дона Карлоса, он чуть не потерял дар речи. По крайней мере, начал вдруг заикаться. Ему на выручку уже спешил седовласый метрдотель.

– Вы здесь питаетесь?
– Карлос слегка приподнял красивые брови.

– Всего один раз… - пробормотала Юлия, опять в растерянности разглядывая в меню незнакомые названия.

– Вы сделали хороший выбор. Я, лично, ем только здесь, когда бываю в Тоссе. Это единственное место в городке, где можно найти приличное вино.

Интересно, что такое «приличное вино» в его представлении? Лучше об этом не думать. Но думать об этом пришлось. Смущаясь все больше под почтительными взглядами пожилого метрдотеля, Юлия слушала незнакомые красивые названия, произносимые бархатным баритоном.

– У вас еще остался «Маркиз де Рискаль» восемьдесят второго года?

– Всего две бутылки, - уважительно ответил метр, - это уже коллекционное вино…

– Вот и отлично. Юлия, как вы относитесь к коллекционной Риохе?

Решение пришло неожиданно, и как многое из того, что приходит неожиданно, оказалось верным. Повернувшись к двум огромным стеклянным кувшинам, выставленным у входа, она уверенно сказала:

– Я хочу сангрию.

– Что?!
– одновременно изумились они.

– Сангрию-шампанское. Давно мечтала попробовать… Сейчас, по-моему, подходящий случай?
– невинно-кокетливо улыбнувшись, Юлия захлопала ресницами.

– Что ж… - судя по всему, дона Карлоса немало повеселил этот выбор, - в таком случае принесите нам, пожалуйста, графин сангрии и… две порции тостадо кон оли-оли.

Метрдотель поклонился, пряча в усах тонкую улыбку.

Через минуту на столе был большой пузатый графин с торчащей из него длинной деревянной лопаткой. Желто-золотистые пузырьки рвались вверх, выплывая из-под кусочков апельсина и яблок, живописно лежащих на дне. А еще через пару минут, перед Юлией оказалась тарелка с двумя кусками прожаренного белого хлеба, головкой чеснока и одним сочным помидором. Теперь пришла ее очередь изумляться.

– Что это?
– спросила она.

– Ну, если уж мы пьем напиток простонародья, я решил угостить вас истинно национальной закуской. Имейте в виду, если вы где-нибудь закажете тостадо кон томато кон оли-оли, местные высоко оценят ваш выбор. К тому же, это вкусно. Попробуйте.

С этими словами дон Карлос взял со своей, такой же, как у Юлии, тарелки головку чеснока. Она смотрела, как сильные смуглые пальцы с идеальным маникюром ловко очищают от жесткой кожицы молочные выпуклые дольки. Макнув одну из них в крупную соль, горкой насыпанную на тарелке, он стал натирать хлеб чесноком. Он делал это с достаточно сильным нажимом, и жесткая поджаренная корочка быстро покрылась липким ароматным соком.

Тем временем официант налил в их бокалы пузырящуюся сангрию, и Юлия, предвкушая необыкновенные ощущения, пригубила напиток.

На вкус это все оказалось вовсе не таким заманчивым, как на вид - ледяной сладкий газированный компот с легким привкусом прокисших фруктов. Дон Карлос, продолжая заниматься чесночным бутербродом, с любопытством наблюдал за ее реакцией. Любопытство это было откровенно ироничным, а потому почти оскорбительным. Именно поэтому, Юлия допила, не отрываясь, весь бокал. И, поставив на стол, дождалась, когда официант заново его наполнит… Чуть продрогнув от холода в желудке, в руке, которая держала бокал, и от ветра, треплющего полотняные навесы над витринами «Минервы», она наблюдала за тем, как руки Карлоса, не боясь испачкаться, безжалостно сдавили половинку помидора. И теперь поливали хлеб кроваво-красным соком, текущим из него. Все было готово за какие-то три минуты. Юлия не успела налюбоваться завораживающим зрелищем, а рука с дрожащими на пальцах розово-красными каплями, уже протягивала ей сочный пахучий хлеб.