Притяжение

Это прозвучало грубо, но так правдиво, что я не найдя слов, расплакалась, спрятав лицо в ладонях.

— Она же…. Она… — всхлипывала я, не в силах завершить фразу, про то, что Милана может наделать глупостей, и её нужно найти.

Руслан прижал меня крепче.

— Вика, она взрослая девочка, — снова хладнокровно проговорил он, — этого стоило ожидать.

— Ты не понимаешь, она подросток, — я снова всхлипнула и подняла на него залитые слезами глаза, — она натворит глупостей.

— Давай, я отвезу тебя домой, и поищу её сам, — сказал на это Руслан.

— Ты… — шмыгнула носом.

— Да я, — недовольно поджал губы.

— Она не станет тебя слушать, — отрицательно покрутила головой.

— А я и не собираюсь с ней разговаривать, просто прослежу, чтобы добралась до дома, — хмыкнул он, — побыстрее.

И за этим обещанием я поняла, что церемониться Руслан с Миланой не станет, скорее всего, закинет в машину, и отвезет домой.

— Нет, нет, я лучше сама…

— Вика, ты лучше вернешься домой и накапаешь себе херову тучу валерьянки, — начал злиться на мою несговорчивость Руслан, и упрямо поволок меня к машине.

— Пожалуйста, не будь с ней груб, — стенала я, когда мы выехали со стоянки. Понимая, что мне не переубедить его, не упросить, сделать, по-моему.

— Вика, я, блядь, по-твоему, кто?! — вызверился он. — Ты реально считаешь, что я причиню вред твоей дочери?

— Нет, нет, — запротестовала я, понимая, что перехожу границы, даже в своей истерике, нужно следить за словами.

— Прости меня, — покаянно промямлила я.

Вся эта ситуация высосала из меня всю энергию, захотелось забиться куда-нибудь в уголок и повыть. Чего я боялась больше всего, то и произошло, даже отсрочки, не какой не получилось.

— Послушай меня, — Руслан развернулся ко мне всем корпусом.

Мы как раз встали на светофоре. Он обхватил своими горячими ладонями моё лицо, и заставил посмотреть на него.

— Я найду её. Вы поговорите, и все будет хорошо. Заканчивай истереть, подумай о ребёнке. Поняла меня?

— Поняла, — кивнула я, закусив губу.

— Вот и отлично, — удовлетворённо хмыкнул он, и, вытерев с моих щёк слёзы, отвернулся, снова сосредоточившись на дороге.

17

Но возле подъезда нас ждал сюрприз. Милана и не думала никуда убегать. Она стояла возле дверей, а из припаркованной рядом машины выходил Вик. Вид у него был взволнованный. Он спешно подошёл к ней, а она кинулась к нему в объятия.

— Боже, только не это, — простонала я, понимая, что дочь обо всём рассказала отцу.

Теперь ещё и Вик.

— Посиди, пока, — сказал Руслан, видя, что заметивший нас Вик, направляется в нашу сторону, и вышел из машины.

Они схлестнулись прямо перед капотом машины. Вик не церемонясь налетел на Руслана, даже не став того слушать. Руслан не успел увернуться, и он угодил ему прямо в челюсть. Из разбитой губы хлынула кровь.

Я завизжала, Милана тоже. Мы одинаково поспешили с причитаниями на поле битвы. Но окружив мужчин, ничего не могли сделать, только просили их успокоиться.

Руслан выровнялся, вытер сочащуюся кровь.

— Ну, всё доволен? — спросил он, сплюнув и недобро посмотрев на меня.

— Это ты мне сейчас одолжение делаешь? — процедил Вик, потирая сбитые костяшки.

— Если мало, врежь ещё, и поговорим как взрослые люди, — Руслан раскинул руки, в знак, того что не станет препятствовать Вику, и тот не преминул этим воспользоваться, и ударил его снова под наш синхронный вскрик с Миланой.

— Да, блядь, мне мало, — прохрипел Вик, ненавидяще глядя на Руслана. Такого взгляда я никогда у него не видела. Там столько было ненависти, столько ярости.

Руслан же наоборот, смотрел прямо и даже жёстко, но без агрессии, хотя было видно, что участь боксёрской груши ему не доставляет удовольствия.

— Мало того что ты разрушил нашу семью, — продолжал плеваться ядом Вик, — мало того что обрюхатил мою жену, так тебе ещё и всему миру надо показать, как ты меня унизил!

— Что? — Руслан медленно перевёл взгляд на меня.

Боже, что за день сегодня такой? Почему я не упаду в обморок?

Я немо раскрывала рот, но слова не шли.

Вот теперь его взгляд наполнялся яростью, вместе с пониманием и осознанием, того что я его обманывала.

— Вика, о чём он говорит? — снова спросил Руслан, словно отключившись от всех источников звука, и настроился только на меня.

— Ты что ему не сказала? — зло усмехнулся Вик.

Но я тоже в этот момент, видела и слышала только Руслана, его тёмные глаза, и окровавленный нос и губы. Алые капли, оседали на белой рубашке, жуткими кляксами.

Я стала растирать горло, стараясь сгладить спазм, перехвативший его, совсем не замечая льющихся из глаз слёз.

— Прости, прости, прости, — сипло шептала я, безутешно вглядываясь в остывающий взгляд любимых глаз. Мой оживший истукан, мой падший ангел, мой приручённый хищник, снова менял свою натуру, закрывался, леденел, наращивал броню, через которую я снова не пробьюсь.

Мне казалось, что Руслан сейчас сплюнет очередной кровавой порцией нам под ноги, и уйдёт, и оставит нас разбираться со всем самим. И чувствовала, что от этого стала ещё больше задыхаться.

— Вика, с тобой всё в порядке? — голос донесся вне зоны нашего противостояния взглядами, и я вздрогнула, когда до моего локтя дотронулась чужая рука. А ведь это был Вик, всё ещё мой муж, только вот воспринимался он мной как чужой.

— Мне… мне… — взгляд мой блуждал то от Руслана, до Вика, то выхватывал Милану.

— Пойдём домой, — он потянул меня, уводя от Руслана, и я как в замедленной съёмке наблюдала смену кадров, и повлиять на это, почему-то не хватало сил.

— Тебе надо прилечь, — продолжал Вик, и я шла, а он оставался позади.

Стоял и смотрел, и не предпринимал ни одной попытки остановить всё это.

— Я люблю его, — прохрипела я, попробовав остановиться.

— Что? — не понял Вик, уже практически доведя меня до Миланы, которая замерла у подъезда, обеспокоенно взирая на нас.

— Я люблю его, — собравшись с силами, вытолкнула из себя эти слова громче и чётче.

— Слышишь? — спросила и выдернула из его рук, свою, наконец, остановилась.

Милана тут же замерла, исподлобья, обвиняюще глядя на меня.

— А нас? Нас ты любишь? — насупился Вик.

— Простите меня, но я не могу иначе, — сдавленно говорила я, и отступала назад.

— Мам, — жалобно всхлипнула Милана.

Я остановилась.

— Милана, детка, прости меня, — проговорила я.

И сделала шаг навстречу ей, желая обнять, но дочь отступила, и я замерла.