Притяжение

— По-моему, если мне суждено покончить счеты с жизнью, то сейчас самое время.

— О, Боже, мама! Ведь мы говорим обо мне.

— Возможно, твой отец мертв, Сьюзен.

— А я могу попасть за решетку. Но ты воспримешь это только как собственное горе. И если погибнет отец, будет то же самое. Все вращается только вокруг тебя.

— За решетку ты не попадешь, если никого не убила. Ты убила кого-нибудь?

— А что я тебе только сейчас сказала? Что я тебе сказала? — Ник почти кричала.

— Замолчи! — воскликнула мать с яростью, какой Ник от нее не ожидала.

— Нет! Никаких «замолчи»! Мы должны разговаривать, мама, — взвыла Ник.

— Соседи. Бога ради, потише, Сьюзен…

— Черт с ними, с соседями! Возможно, отец мертв. А я — убийца.

— Сьюзен!

— Давай же, мама, померимся силой! — кричала Ник, встав на кровати и приняв боксерскую стойку. — Выясним наконец, это моя трагедия или твоя. Чье положение тяжелее?

— Я так расстроилась из-за отца, — всхлипнула мать. — Извини. Прости меня. О, Боже. Пожалуйста, не надо меня ненавидеть.

Ник с внезапной ясностью осознала, что ее мать больше нуждалась в утешении, чем она сама. Она смирилась с этой мыслью и легла, заключив мать в свои объятия. Это было странное ощущение. Или просто воспоминание? Такое уже случалось раньше и неоднократно, когда она чувствовала себя беспомощной, как ребенок. Тогда оказывалось, что ее мать еще более беспомощна. И Ник, во избежание худших потрясений, приходилось ее утешать.

Скоро мать глубоко заснула. А у Ник потеряла чувствительность только одна часть тела — ее правая рука, которую она подложила под плечо матери. Рука давно затекла, но когда Ник пыталась ее освободить, спящая женщина находила руки дочери и заставляла ее обнять себя, пытаясь укрыться ею, как одеялом.

* * *

«Может быть, я спала», — подумала Ник. В окно бил дневной свет. Она не помнила, снился ли ей какой-нибудь сон. Изящный будильник матери показывал восемь тридцать. Лежа неподвижно, Ник смотрела на косоугольный циферблат и кожаный корпус дорожного будильника. Этот темно-бордовый будильник всегда оставался с матерью, сколько Ник себя помнила. Все еще обнимая мать одной рукой, другой она приблизила часы к своему лицу, вдыхая знакомый мускусный запах кожи. Часы были механические и громко тикали. Мать заводила их каждый день. Ник, жившая в своей квартире около четырех лет, накупила за это время множество будильников, но все они почему-то терялись то в номере отеля, то в передвижной артистической уборной, размещавшейся в трейлере.

Она не помнила случая, чтобы хоть раз проснулась раньше матери. Ник даже не была уверена, что когда-либо видела мать спящей. Она соскользнула с кровати и прошла в гостиную.

Вопреки совету Джоанны, она включила телевизор. Он был установлен на Пятом канале. Местные, нью-йоркские, утренние новости уже шли.

— Мы вернемся после рекламы и расскажем вам о самых последних новостях, — пообещал ведущий, сверкнув фарфоровыми зубами и пытаясь производить впечатление серьезного, деловитого человека.

У Ник началось какое-то жжение в животе — то ли от голода, то ли от тошноты. Она предпочла приписать его голоду и прошла на кухню. В вазе, где ее мать всегда держала свежие фрукты, лежала гроздь желтеющих недозрелых бананов. Ник взяла один, очистила от кожуры и откусила немного несладкой мякоти. Она заглянула в спальню, чтобы убедиться, что мать еще спит. Затем вернулась в гостиную и села на пол перед телевизором.

— Мы продолжаем наш выпуск, — возвестил ведущий, — и Салли расскажет вам о последних новостях, а также покажет волнующую, полную драматизма пленку, отснятую командой «Горячих новостей» и повествующую о развитии событий в деле, связанном с убийством мужчины из Уэстчестера.

Ник ощутила подступившую к горлу тошноту. Пожалуй, ей не стоило есть этот банан.

— Салли?

— Спасибо, Джон. Речь пойдет о драке, в которую вступила вчера на Парковой авеню актриса Николетта Столлингс с репортером газеты «Нью-Йорк Пост». Команда наших «Горячих новостей» оказалась в гуще событий и попыталась добиться от Столлингс ответов на вопросы, связанные со смертью Джеффри Уайта, филантропа из Уэстчестера, отца двоих детей. В записи встречаются не вполне приличные выражения, поэтому будет лучше, если этот репортаж посмотрят только взрослые телезрители.

Показали эпизод, в котором Ник выкрикивала ругательства и боролась с репортером газеты «Пост».

— Сукин сын! Сукин сын! — орала Ник с экрана.

— Первая поправка к Конституции! Первая поправка! — визжал фотограф в ответ. Он выглядел достойнее, чем Ник, и казался беспомощным. Она же походила на сущую ведьму.

— В нашей студии находится Конни Куэвас, следящая за развитием событий с самого начала, с субботнего вечера. Конни?

— Спасибо, Салли, — проговорила Конни Куэвас, выглядевшая расстроенной и усталой. Как обычно, она говорила как-то странно, произвольно выделяя самые неожиданные слова. — Николетта Столлингс, которую близкие друзья называют «Сьюзен», несколько загадочная женщина. Вчера «Горячие новости» попытались добиться от нее ответов на некоторые простые вопросы о том, что произошло у нее на квартире два дня назад. Джеффри Уайт из Гастингса-на-Гудзоне, отец двоих детей, умер в субботу в этой самой квартире. Как сообщили нам наши источники, медэксперт так и не пришел к определенному заключению, но он не отвергает возможности убийства. Полиция не выдвинула обвинений, но у них есть основания полагать, что в момент смерти Джеффри Уайт находился в комнате наедине с мисс Столлингс. Мы встретились с ней возле офиса высокооплачиваемого врача с Парковой авеню, у которого, как предполагают, мисс Столлингс лечилась от шока.

На экране появилась секретарша доктора Клейна, которую сняли на улице, около офиса.

— Насколько мне известно, она испытала какое-то потрясение и обратилась за помощью к доктору Клейну. Больше я ничего не могу добавить.

Снова показалась Конни Куэвас в студии.

— Потрясение, — повторила Конни, выглядевшая крайне расстроенной.

Снова запустили пленку с записью эпизода, в котором Ник едва не повалила фотографа на землю с криком: «Сукин сын!» Репортер казался жалким и беззащитным.

— Все, что мы пытались сделать, — продолжала Конни Куэвас, — это установить несколько фактов, касавшихся того, что произошло в шикарной квартире мисс Столлингс в Ист-Сайде. Вот как реагировала мисс Столлингс на действия представителя прессы, репортера, который всего лишь выполнял свой долг. Эрни Моран, по нашим сведениям, высокооплачиваемый адвокат, нанятый мисс Столлингс, известный успешной защитой одного из главарей мафии, сказал следующее.

На экране появился Эрни Моран. Он подошел так близко к объективу, что его лицо выглядело расплывчатым.

— Если у вас есть хоть немного самоуважения, мисс Куэвас, или остатки уважения к праву на частную жизнь и достоинству личности, вы прекратите съемку.

На экране снова появилась Конни, с плотно сжатыми губами, картинно сдерживающая свои эмоции.

— Позвольте мне обратиться к нашим зрителям. Я ценю правдивость, право журналиста выполнять свой долг перед публикой и право публики получать достоверную информацию, как бы это ни расстраивало высокооплачиваемых адвокатов и их знаменитых клиентов. Я делаю свою работу и буду продолжать ее делать. Полиция не выдвинула формальных обвинений против Николетты Столлингс, но существуют вопросы, на которые мы так и не получили ответа. Вопросы относительно того, что произошло в квартире Николетты Столлингс позавчера. Именно эти вопросы ей несколько раз задавала полиция. Джеффри Уайт, недавно пожертвовавший крупную сумму библиотеке начальной школы в Гастингсе и тренировавший команду своего сына, мертв. Его оплакивают друзья. Джон?