Привет, любимая

– Аля! Где вы пропадали так долго? Мы с Танюхой заждались. Здесь черт знает что творится.

Я улыбнулась. Ясно, как божий день, что им с Таней не по себе в похмельном разгуле. У нас с Олегом частенько возникала одинаковая реакция на происходящее. Подставила ему, как обычно, щеку и почувствовала сильный запах спиртного.

– Олежка! Ты пьян!

– Слегка, - жалко улыбнулся он.
– Здесь не удается уклоняться.

– А где Таня?

– Она там порядок наводит. Пытается, во всяком случае. Посуду моет и на стол по новой собирает. А меня проветриться послала.

Андрей, понаблюдав за нами немного, исчез за дверью. Не дождался. Пока Олег застегивал рубашку, я огляделась повнимательней. Ничего дачка - аккуратная, с балкончиком. И двор большой. Не то, что у нас в Денисовке. Но уж больно пусто вокруг и неухожено. Трава вытоптана. Клумб нет. Кустов тоже. Только старая одинокая береза в самом углу, у забора, и радовала глаз.

Олег пригладил взлохмаченные волосы.

– Это Татьяна вместо Светки гостей принимает?
– укоризненно спросила я.

Олег покраснел, смутился.

– Там еще девушки есть, - сделал он слабую попытку оправдаться.

– Все равно. Как ты позволил? Давай, веди меня к ней.

Он стиснул мои плечи. Я прекрасно поняла, что он хотел сказать этим жестом. Мне бы он не позволил вкалывать вместо Светки. Знаю сама. Но к чему постоянно намекать на то, что когда-то не произошло? Пусть даже так осторожно и деликатно.

Мы прошли в дом. Гремела музыка. Было шумно и пьяно-весело. Подвыпившие гости своими беспорядочными перемещениями в пространстве представляли наглядное пособие по броуновскому движению. Сколько же Светка людей пригласила? Неважно. Все это гулянье выглядело как-то не симпатично на взгляд свежего человека. Но, может, я просто отвыкла от молодежной компании? Хорошо, мы с Мишкой не поддались соблазну и вчера вечером не поехали сюда вместе со всеми. Вернулись домой. Наверное, еще и потому Рыжий злился все утро? Конечно, Мишка свое возьмет. Успеет набраться не меньше остальных. Это у него всегда: раз пошла такая пьянка - режь последний огурец. Зато мне меньше придется лицезреть пьяного мужа.

– Где моя жена?

Мишкин рев доносился откуда-то сверху.

Мы с Олегом стояли в холле, совершенно невероятном для деревянной, пусть даже двухэтажной, дачи, - красное дерево, лак, инкрустации, - и, задрав головы, смотрели вверх. На антресольной галерее в живописной позе расположился мой супруг. Он трепетно прижимал к груди пузатую бутылку. Коньяк буржуйский, наверное. Мишка любит пижонить. Собравшаяся вокруг него публика громко хохотала.

– Хватит паясничать!
– крикнула я ему. Расстегнула пальто. Сняла с головы беретик. Какой-то бледный юноша широко раскрыл глаза - загляделся. Я мило ему улыбнулась. Ведь приятно производить сильное впечатление. Даже на бледных юношей.

Рыжий просунул голову между резными столбиками перил. Свирепо посмотрел на нас с Олегом.

– Эй, друг любезный, - шутливо крикнул ему, - хватит обнимать мою жену. Я могу озвереть!

Народ от восторга зашелся смехом. Не понимаю, что они смешного нашли? Мне в Мишкином голосе послышались угрожающие нотки. Придется быть осторожней. Неровен час...

– А ты, вертихвостка, иди сюда и выпей с мужем за счастье своей лучшей подруги!

Этой лучшей подруги, кстати, что-то нигде не видно. Бросила меня на произвол. Еще и Олег... Даже не подумал убрать руку с моего плеча. Смотрел на Мишку с вызывающим нахальством. Ненормальный! Дразнит гусей по пьяной лавочке...

– Олег, - вздохнула я, - убери руку.

– И не подумаю, - спокойно усмехнулся он.
– Пусть бесится. Ему полезно.

– Убери, а?
– жалобно попросила я.
– Он ведь сейчас целый спектакль устроит. Чего народ веселить?

– Ну и пусть.

– Тебе ничего, а меня на глазах у всех просто высекут.

– Ладно, - неохотно согласился он и убрал руку. Так и остался стоять посреди огромного холла, глядя, как я поднимаюсь вверх по лестнице.

Ступени под ногами тихонько поскрипывали. Это так не соответствовало окружающей меня сейчас продуманной роскоши. Почему-то захотелось в Денисовку. И чтоб дождь за окном. И в печке огонь пляшет. И мы с Рыжим тихо и нежно разговариваем, сидя на полу перед печкой. Ведь было же когда-то ...

– Иди, иди, любимая, - подначивал меня Рыжий, свинчивая пробку с пузатой бутылки.

Какой уж тут тихий и нежный шепот?! У Рыжего - гусарское настроение. Изволь гусарить вместе с ним. Что делать? Пить мне нельзя. Придется ему рассказывать. Вот скандал-то будет! Отказаться - удобного предлога нет.

И тут меня выручила лучшая подруга, неизвестно каким образом возникшая рядом с Олегом. Сияющие волосы в продуманном беспорядке. Свежий макияж. Успела переменить вечернее шелковое платье на черные вельветовые джинсы, выгодно подчеркивающие длинные ноги, и белый пушистый свитер. Для кого это она? Уж не для меня, конечно. Известное дело, для Рыжего.

– Аль! Там девчонки у плиты седьмым потом исходят, а ты собираешься коньяк лакать. У тебя совесть есть?

Исходили потом у плиты, вероятно, все, кроме Светки. Сама же она, как пить дать, отговорилась тем, что гостей развлекает. У самой совести ни капли. Но в данном случае я не обиделась на Светкино хамство. Очень вовремя Светка вмешалась.

– Есть! Есть у меня совесть!
– радостно ответила я.