Привет, сосед!

— Базара нет! Могу и другие части твоего тела помять.

Вот кто меня за язык тянул?! Этого идиота ничем на слабо не взять!

— Туалет здесь где, массажист доморощенный? — меняю я тему, а то скоро плясать начну. И так уже уровень в глазах поднимается.

— Какие у тебя грязные фантазии, Колобок. Прям на абордаж пошла.

— Если ты немедленно не проводишь меня в туалет, то грязным будет этот паркет. На мой мочевой, так-то, два килограмма Габриэллы Демьяновны давит. И это не считая околоплодных вод…

Прикусываю язык, доперев, как назвала дочь, но Демьяну Вячеславовичу этого вполне достаточно, чтобы облизаться и поискрить глубокими темными глазами.

— В конце коридора справа. Тебе помочь?

— Подержишь меня на ручках, чтобы мимо горшочка не написала? Не утруждайся. С рождением дочери у тебя будет масса возможностей проявить себя в этом направлении. — Без колебаний сунув ему в руки свой плащ и клатч, я отправляюсь в указанную сторону. — Приготовь постель. Я хочу отдохнуть. Любовь моя.

Проследив, в какую комнату входит Демьян, я только после этого захожу в туалет с двумя унитазами (детским и взрослым), писсуаром, биде и раковиной. Кошусь на заполненный книжный шкаф и веду бровями: самое подходящее место для домашней библиотеки. Странно, что холодильника и бара нет. Последнее в этой семье вообще на каждом углу должно бутылями звенеть.

Сделав свое дело, мою руки, молясь, чтобы из-под крана кислота не потекла, и отправляюсь в спальню Демьяна. Надо признать, я ожидала худшего. Особенно после его свинарника со мной через стенку и слов папы о хулиганском виде. Пожалуй, это самый простецкий уголок этого дворца. Стены, шторы и мебель спокойных тонов, без излишеств и кричащей вычурности. Односпальная кровать, письменный стол, стул, маленький диванчик, телевизор с игровой приставкой, комод и встроенный шкаф. А главное — здесь чисто! Хоть дышится легко.

Демьян лежит на кровати, запрокинув руки за голову. При моем появлении, естественно, и не удосуживается поднять свою упругую задницу.

— Как тебе домик Борзых? — спрашивает, по всей видимости, ожидая, что я сейчас от счастья запрыгаю, быстренько разрожусь и отдамся ему.

— Получше видали, — вздыхаю, усаживаясь на диван. — В отелях Тель-Авива. — Я наклоняюсь, чтобы снять сапожки.

— Тель-Авива? — Он приподнимается на локте, а вместе с ним и брови взмывают на лоб.

— А что тебя так удивляет? Я была там четыре года назад. Красиво, тепло.

— С Виталиком?

— С подругой. Можешь не ревновать.

Заметив чуть дальше своего носа, а именно то, что мне трудно расстегнуть молнию, Демьян сползает с кровати и спешит мне на выручку.

— Я и сама справлюсь, — ворчу, когда его пальцы касаются моих.

Напрягает меня его вторжение в мое шаткое психологическое пространство, потому что ловлю себя на вероломной мысли, что мне нравится его запах, тепло его крепкого тела, и в принципе, излучаемый им тестостерон. Я, конечно, списываю эту нездоровую симпатию на дочь. Ведь доказано, что вкусы и предпочтения детей в утробе передаются матери и исчезают сразу после родов. Но от расчета на влечение Габи к Демьяну легче мне не становится. Он ведь ей никто! А я — мать!

— У тебя такие мелкие мизинцы, — ржет Демьян, с несвойственной ему нежностью разминая мои пальцы.

Пытаюсь вырвать ногу из его рук, но он сильнее обхватывает мою стопу.

— Обещанный массаж, Колобок. Не лягайся.

Буквально отъехав от бегущих вверх по ноге мурашек, я таращусь в его довольное лицо и ищу хоть какое-то объяснение удовольствию, прописавшемуся на нем. Он что, псих, раз его прикалывает массировать ноги малознакомых девиц?! И хоть это странно, дать ему пяткой в жбан почти не хочется.

— Повезло тебе с будущим мужем. Подружка обзавидуется, — издевается он, не переставая мять мою ногу. — Кстати, меня-то с ней когда познакомишь?

— Торчишь от подружек невест? — спрашиваю с полуулыбкой.

— Должен же я знать, с кем после свадьбы ты будешь обсуждать работоспособность моего агрегата, — посмеивается он.

Я все-таки толкаю его стопой в грудь.

— К счастью, я не планирую испытывать на практике то, что мне безразлично в теории, — бросаю ему вслед. — Извращенец.

— Ты даже не представляешь, от чего отказываешься. Тому доходяге-осеменителю, что запузярил тебе, еще учиться и учиться.

Хорошо, что ты не знаешь об умениях того, кто запузярил мне! Я на протяжении всех этих семи месяцев краснею от воспоминаний, что он вытворял в ту ночь! Вот у кого тебе не мешает поучиться!

Почувствовав, как краска бросается мне в лицо, я хватаю клатч и начинаю в нем рыться.

— Сейчас познакомишься с моей лучшей подругой. Попрошу ее привезти мне бальное платье на королевский ужин твоего вампирского клана.

— Не дергай ее. Все уже улажено. Я заказал доставку гардероба на дом.

— В смысле? — хмурюсь я, так и не вытащив мобильник.

— Колобок, ты как будто пришелец из другого мира. Никогда не слышала о выездной торговле? Моя маманя все шмотки себе так покупает.

— То есть сюда едет целый бутик?

— Что-то в этом роде.

Хм… Мне даже становится интересно поглядеть, насколько зажрались эти богачи. Да и грех отказываться от парочки новых нарядов. Тем более, это не на халяву, а за безжалостно убитые нервные клетки.

Я откладываю клатч и скрещиваю руки на груди.

— Тогда ты не познакомишься с моей подругой.

— Вот досада! — Демьян заваливается на пол и подпирает голову рукой.

— Не расстраивайся. Она придет ко мне завтра. Мы договорились встретиться и перемыть косточки твоим родственникам. Хочешь — присоединяйся. Будет жарко.

— Ну ты и коза, — ничуть не обидевшись, смеется он. — Суши будешь?

— Чего?

— Колобок, ты не выспалась? Говорю, суши будешь? До ужина еще долго. Я б пожрал.

— «Филадельфию».

— Ты тоже любишь «Филадельфию»?

— Только не говори, что и ты. Я не переживу, если у нас выявится что-то общее.

— У нас общий ребенок, — подшучивает он, вынимая мобильник из кармана джинсов. — Так что смирись, Колобок. В ее свидетельстве о рождении рядышком будут стоять наши имена. — Он набирает какой-то номер, подносит гаджет к уху и, поглядывая на меня, добавляет: — Ты бы пока потренировалась расписываться фамилией Борзых.

— Не паникуй, я умею рисовать божественные «галочки».