Приворот от ворот

Лешка с трудом отвязался от болтливой и явно скучающей Леры. Потеряв перспективного жениха, Лера была нацелена на любой новый роман. Как знать, возможно, в период простоя Никитке и улыбнулось бы счастье. Но… Но где в данный момент сам Никитка, вот вопрос!

– Значит, ты с ним сегодня по телефону не разговаривала?

– Последний раз мы виделись, когда я помогла ему сбежать из больницы. Бедный мальчик был так напуган! Мне стоило большого труда убедить его, что у себя дома в Тихвине он будет в безопасности. Так далеко убийцы за ним не поедут.

– И всё?

– Всё. Больше я его не видела.

– И он тебе после этого ни разу не звонил?

– Ни он мне, ни я ему. Но конечно, если вы ручаетесь, что он в меня сильно влюблен, я была бы совсем не против, чтобы он мне позвонил. Передадите ему, если встретите?

– Если найдем, то передадим.

Лера еще больше повеселела. Наговорила Лешке кучу приятных слов, назвав его пусичкой, лапочкой, котиком и сусличком, чем вызвала неожиданный приступ ревности у Саньки. Девушка прекрасно понимала, как глупо ревновать Лешку к этому непонятному полумужчине-полуженщине, тем более что она слышала, как ругался и отплевывался сам Лешка после общения с Лерой. Но Санька ничего не могла с собой поделать. Ревность была сильнее ее.

Сейчас, слыша голос Леры, которая ласково присюсюкивала с ее любимым мужчиной, Санька мечтала выдрать перенатурализованной красавице все ее фальшивые волосы.

К счастью, в первую очередь для самой Леры, у той нашлись еще какие-то дела. Наверное, удаляла себе волосы на груди, как злобно подумала про нее Санька. Волосы, которые у Леры перманентно отрастали, не давая забыть о мужском начале ее натуры, доставляли немало хлопот.

При мысли о том, что несчастной Лерке, чтобы выглядеть привлекательно, приходится раз в месяц, а то и чаще делать себе эпиляцию на всех мыслимых и немыслимых частях тела, Санька почувствовала, как неприязнь понемногу оставляет ее.

– Ну что? – услышала она голос Лешки. – Пошли?

– Куда?

– Никита сейчас точно не с Лерой. Значит, нам остался единственный шанс найти его. Разве что мы случайно не столкнемся с ним нос к носу.

Только тут, когда Леша произнес эти слова, Саня поняла: они не смогут узнать Никиту, даже если действительно столкнутся с ним нос к носу. Она изложила свои соображения Лешке, но тот лишь отмахнулся.

– Это ты не знаешь, а я, наоборот, всесторонне подкован в этом вопросе. Прекрасно знаю, как Никита выглядел годовалым младенцем, школьником, а потом и взрослым парнем.

– Ты стащил его фотографии! – догадалась Саня.

– Не стащил, а позаимствовал. Во имя благого дела, между прочим.

Санька лишь молча дивилась на своего компаньона. Ну Лешка! Ну хитрюга! Кажется, он сама неторопливость, а, когда надо, проявляет и прыть, и удаль. А она еще голову ломала, зачем ему приспичило лезть в чужой дом, когда испачканные руки можно было прекрасно обтереть влажными салфетками, которые в изобилии имелись в машине Игоря.

Взявшись за руки (благо они теперь у Лешки чистые!), парочка побрела в сторону старинных монастырских стен, неподалеку от которых с самого своего детства любил играть Никитка. Чем ближе подходили они к пустырю, о котором говорила им мать Никиты, тем тревожней делалось почему-то на душе. Вроде бы святое место неподалеку, стены монастыря уже виднеются вдали. Должно бы навевать умиротворение, но этого почему-то не происходило.

Санька начала чувствовать, как ее рука вновь начала потеть, как бывало с ней в прежние дни, когда девушке предстояло пройти очередное нелегкое испытание.

Лешка тоже заметил волнение подруги и удивленно спросил:

– Что с тобой? Нервничаешь?

– Странно, но мне как-то не по себе.

– Мне тоже, – удивленно признался ей Лешка. – Как думаешь, в чем дело?

Санька покачала головой и начала потихоньку пробираться между разбросанных остатков фундамента какого-то здания к тайнику, сооруженному Никиткой еще много лет назад для своих игр. Никиткина мать детально и максимально точно описала им путь к этому месту. Но, конечно, одно дело слышать примерные указания и совсем другое – применить их на практике.

Лешка с Санькой довольно долго бродили среди камней, пытаясь понять, где лаз, в который им предстояло проникнуть. Не завален ли он мусором? Если так, то их поиски бессмысленны и даже опасны. В наступающих сумерках бродить по осколкам бетона и старой кирпичной кладке, поросшей густым кустарником, дело неблагодарное и опасное.

Никиткина мать сказала, что, хотя остатки снесенных домов были убраны сразу же после сноса, под землей осталась целая сеть коммуникаций, подвалов и прочих подземных помещений. Именно там играли в детстве Никитка с приятелями.

Санька начала сдавать первой. Остановившись, робко спросила:

– Может, никого тут и нету?

– Конечно! – тут же откликнулся Лешка с такой горячностью, что Сане стало ясно без слов: он тоже замучался с поисками и с удовольствием прекратит их. – Конечно, нету! Нечего даже и искать!

И словно кто-то только ждал этих Лешкиных слов: откуда-то из-за камней раздался то ли крик, то ли стон.

Друзья тут же замерли на месте, не сводя друг с друга настороженного взгляда.

– Слышал?

– Да. А ты?

– И я тоже.

– Как думаешь, что это могло быть?

– Фиг его знает. Может быть… кошка?

– Ну нет! Кошки так не кричат.

– Собака?

– И собаки тоже!

– Т-т-тогда к-к-кто?

От страха Санька начала так часто стучать зубами, что слова выходили из нее по кусочкам.

– Не трясись, пожалуйста, – попросил Леша. – Это кричал человек. Пьяный, наверное.

Версия про пьяного, забредшего на развалины, чтобы в тишине и покое выпить на закате дня бутылочку «беленькой», почти успокоила Саньку. Тем более что она видела, Тихвин в этом отношении немногим отличался от других русских городов, городков, сел и даже деревень. На улицах можно было увидеть молодежь с пивом или уже пожилого мужчину, которого штормило от фонарного столба к ларьку, потом к дереву, а зачастую путь заканчивался где-нибудь у мусорной урны или в лучшем случае на скамеечке возле его дома.

– А чего же он кричал?

– Упал, наверное.

– Ой! Тогда надо ему помочь!

И прежде чем Лешка успел ее остановить, девушка бросилась по развалинам к тому месту, откуда, по ее расчетам, прозвучал голос пьяного бедолаги.

Долго идти не пришлось. Уже через несколько шагов Санька услышала голос, который заставил ее остановиться. Она повернулась к спешащему к ней Лешке и предостерегающим жестом приложила палец к губам.

– Ш-ш-ш…

Лешка наконец преодолел остаток пути и замер теперь рядом с Саней.

– Что такое? – шепотом спросил он у нее.

Но это не помешало Саньке еще раз на него шикнуть.

– Ш-ш-ш… Не шуми! Просто слушай!

И они стали слушать. Очень скоро до них снова донесся голос, который и заставил Саньку замереть посредине пустыря, словно вкопанную.

– Вот так, милок, полежи тут пока что, – услышали они приглушенный стенами и расстоянием голос, который тем не менее был им обоим хорошо знаком. – Дай пожилой женщине отдышаться. Экий ты подвижный. А ведь израненный весь. И в гипсе! Шустрый, однако! И как ты только в той аварии выжил? А? Никто ни разу не выживал, а ты вот выжил!