Приворотное зелье на единственную

– - Знаешь, Любаш, - говорил Михаил, - сейчас мне снилась бабушка Нюша, молодая, удивительно красивая, чем-то похожа на твою студенческую подругу Элку. Помнишь её? Бабушка сказала, что у нас с тобой скоро родится еще одна дочка.

Люба лукаво прищурилась:

– - А может не откладывать на потом, заняться сейчас второй дочкой.

Мужчина засмеялся:

– - Любка, ты ненасытная.

– - Вся в муженька, в Мишку Дубинца, секс-символа общежития номер два. Как мне было обидно, что ты меня не воспринимал в те годы, как женщину.

– - Я тебя для себя берег, - обиженно ответил мужчина.

– - А, тогда ладно, прощаю.

Свадьбы.

Свадьба Михаила и Любы состоялась только через несколько месяцев. Сначала Михаил улетел на север, без жены и дочери. Не дал их с собой взять Родин Прокопьевич:

– - Без них ты там долго торчать не будешь, - сказал он Михаилу.
– Быстрее вернешься. Мне ты здесь нужен. И потом, нечего мою внучку по самолетам таскать. При живом деде, да чтобы я Нюсю с тобой на север отпустил! Нет уж! Любу еще согласен. А Нюсю нет! Даже и не говори мне ничего!

Михаил улыбнулся. Он уже привык к этим словам Родиона Прокопьевича: что бы тот ни говорил, какие доводы ни приводил, все свернет к малышке. Любил он девочку, любил всей душой. Поэтому Михаил полетел один, быстро закончил там свои дела и вернулся.

Потом вдруг Михаил загорелся идеей слетать на Алтай. Тут уж никто ничего понять не мог. Люба тоже.

– - Если тебе так хочется куда-то податься с Любой вдвоем, то рядом прекрасные места есть. Любой пансионат организую. Нюся останется с нами, а вы можете отдохнуть. Так, Люба?
– обратился Родион Прокопьевич к жене Михаила.
– Зачем на Алтай вас несет?

– - Затмение солнечное там будет видно, - чистосердечно ответил Михаил.

Люба все поняла и засмеялась. Она вспомнила, как в новогоднюю ночь ляпнула про желание, которое должен исполнить Михаил. Увидеть солнечное затмение - вот что пожелала женщина. Надо же, не забыл Миша.

– - Чего?
– не понял Родион Прокопьевич.

– - Затмение я должен показать Любе.

– - Затмение?
– удивился Годеонов.
– Зачем?

И Михаил рассказал, как обещал показать Любе солнечное затмение в ту новогоднюю ночь, когда они случайно встретились во время лунного затмения.

– - Миш, - сказал Годеонов, - давай я подберу тебе место, где будет видно затмение, только это будет Европа, а еще лучше за границей и в другое время. На Алтай-то зачем? Другого места не нашел.

– - Солнце меня, к сожалению, не спрашивает, что больше нравится - Европа или Алтай, - ответил серьезно Михаил.

– - Родя, - вмешалась Лиза, - пусть летят Миша с Любашей. Они же недолго там будут. Затмение больше часа не длится. Я хорошо себя чувствую. Нюсю со мной можно оставить на недельку. Ведь ты не дашь им девочку с собой взять?

– - Вероника еще есть, к ней можно отвезти нашу дочку, - заметил Михаил.
– Она согласна присмотреть за Нюсей.

– - Сейчас!
– отозвался Родион Прокопьевич уже известной фразой, - чтобы я при живом деде и у чужих людей разрешил внучку оставить на несколько дней. Не будет такого!

Он дал Михаилу неделю отпуска, но и сам в эти дни не появлялся в офисе, притормозил все дела. Сидел рядом со своей царицей и внучкой, заботился о них двоих, не давал Лизе поднимать ребенка.

– - Ты нашего малыша носишь, - ворчливо заявлял он, - еще ему повредишь. А Нюся вон какая упитанная пышка, тяжеленькая.

– - Родя, но твои ноги, - пыталась возражать жена.

– - Мои ноги выдержат мою внучку, - отзывался муж и упорно вставал ночью к девочке, если та беспокоилась или плакала.

А потом свадьбу отложили из-за Лизы. Она наконец-то решилась, встала на учет к врачу, и её сразу, учитывая возраст и то, что она первый раз будет рожать, положили в больницу на сохранение. Лиза практически с четвертого месяца всю свою оставшуюся беременность провела в больнице. Годеонов скучал без неё, но ни разу не обмолвился, не попросил, чтобы его царицу отпустили хоть на денечек домой. А Люба отказывалась без неё выходить замуж.

– - Чтобы Лизы не было на нашей свадьбе?
– заявила она мужу, когда они все вместе приехали навестить Лизу.
– Да я лучше, Миш, замуж не пойду.

Михаил не нашелся, что ответить, а Родион Прокопьевич довольно засмеялся. Честно сказать, и Лизе было это очень приятно, она промолчала. Но Лизу упорно держали в больнице, ссылаясь на её возраст. Женщина вспомнила, что она несостоявшийся медик, и во всем слушалась врачей. Уж очень ей хотелось родить ребеночка. Всегда хотелось, всю жизнь. На шестом месяце врачи заметили, что у Лизы большой живот для её срока. Молодой врач долго слушал сердцебиение плода, потом с большими усилиями уговорил свою подопечную сделать УЗИ, от которого женщина отказывалась наотрез, считая это вредным для своего ребенка. Лизу еле уговорили. Скрепя сердце, женщина согласилась. Всю эту процедуру Лизу не покидало ощущение, что её ребеночку плохо, он свернулся в комочек и просит защиты у мамы. Она чувствовала это. Лиза решительно прервала исследование, встала с кушетки. Но самое главное уже выяснили. УЗИ подтвердило предположение молодого врача - Лиза носила двойню, что увеличивало опасность выкидыша для будущей мамы. Женщину отправили в институт акушерства и гинекологии, обещали, что детей она выносит, но до родов не выпустят из стационара. Годеонов, узнав о двойне, загордился и собой, и своей царицей, несколько раз съязвил Михаилу, что у него сразу две дочки родятся, на что Михаил не преминул заметить, что и у него скоро будет не одна, а тоже две дочки. Да, его Любка не стала тянуть, она опять забеременела. Лизе подходил уже срок рожать, а Михаил все был неженатым. Тогда Лиза переговорила с мужем и передала приказ Михаилу и Любаше жениться без неё. Обещала обидеться на них, если не послушаются.

– - Я беременная женщина, - сказала Лиза.
– Меня нельзя волновать. А я переживаю, все думаю, когда ребята наши поженятся. Не надо меня ждать. Я когда рожу, мне вообще будет некогда с двумя детьми пойти на свадьбу. А если еще и Люба родит, то тогда свадьбу придется устраивать без невесты.

Родион Прокопьевич всегда во всем соглашался со своей царицей. И ребята, как их называл Годеонов, тоже согласились. Тем более, что и у Любы уже тоже был приличный живот - к семи месяцам шло дело. Ей был срок рожать через два месяца после Лизы. Родион Прокопьевич пообещал, что больше не будет договариваться, чтобы второго ребенка записали сразу на Мишкину фамилию. Пусть Михаил сам побегает, доказывая, что он отец ребенка, что у малыша должна быть его фамилия. Тогда молодые придумали, что им сделать, чтобы не обойти вниманием Лизу. Свадебный кортеж из загса сразу подъехал к институту, все шумно ввалились в приемный покой. На улице было холодно, стояла зима, февраль месяц. Лиза, осторожно неся свой огромный живот, вышла в сопровождении врача и акушерки и благословила молодых, расцеловала их, пожелала счастья. Распили тут же бутылку шампанского, вручили работникам института вина и конфет, чтобы лучше следили за мамочкой Лизой. Молодой врач, что сопровождал женщину, засмеялся и сказал, что это скорее Лиза за всем следит в его отделении, врачи даже побаиваются её, но шампанское и конфеты взял, заодно позвал Любу сюда рожать, глянув на её тоже большой живот. Лиза постояла совсем недолго со своими ребятами. Она быстро устала. Её посадили в кресло-каталку, женщина пожелала счастья молодоженам, ласково сказала: "Горько", - и попросила весело отгулять свадьбу без неё. "За это не переживайте!" - засмеялась черноволосая Элка-вертолет, что прилетела из далекого А-ка на свадьбу подруги. Она узнала об этом событии от воскресшего Кешки. И теперь, как всегда, чудила и веселила всех. Лизе эта подруга Любаши очень понравилась. Дальше путь лежал в уютный небольшой ресторан, где и проходила свадьба.

Люба к тому времени заметно округлилась, прибавила в весе, прилично потяжелела. Но Михаил все равно нес её на руках из загса. От души смеялась Вероника, вспомнив предсказание Любы, что Михаил женится лишь по одной причине: его жена будет сильно беременна. Подруга предлагала подставить дружеское плечо, посылала своего Никиту на помощь. Элка бегала вокруг, давала тысячу советов.

– - Да пусть сама Люба идет, - переживал Годеонов.
– Еще уронишь. Слышишь, Мишка! А она ребеночка носит.

– - Я? Ни за что не уроню, - отвечал Михаил.
– Не дам я Любке больше мной командовать.

– - И когда же я тобой командовала?
– удивилось Люба, обнимая за шею мужа.

– - Всегда, - ответил мужчина.
– Ты никогда ни о чем не спрашиваешь. Увидела меня в парке зимой, я слова не успел сказать, что слова, подумать не успел, ты тут же скомандовала: "Ко мне!" И я послушно пошел. Потом дочь родила, опять меня не спросила.

– - А ты бы возражал?

– - Нет, - ответил мужчина.
– Я тебя слушался. И ты слушайся меня.