Приворотный чабрец

– Вот смотри - я кричу: «Давай!», и ты жмешь на эту педаль, а когда я крикну: «Хватит», на вот эту большую. Не перепутай!

– Угу.

– Угу-у-у, - передразнила сестра, - и смотри – меня не задави, не трогай никакие рычаги, только педали. Понял?

Арина уперлась руками в багажник, босым ногам постаралась придать надежный упор:

– Давай!
– крикнула она.

Павлик со всей дури нажал на газ, маленькая машинка взревела как огромное чудище, Арина что есть мочи надавила на багажник… Джипчик даже не сдвинулся. Девушка соскользнула и упала на колени.

– Хватит! – опавшим голосом дала она отбой.

– Давай поменяемся. Я буду толкать, - от такого благородства хотелось разрыдаться.

– Не надо. Закроем и пойдем в Селявное пешком, искать трактор... если только там Селявное.

«Божья кара за воровство. Вот ведь влипли в прямом смысле этого слова». Арина прятала от брата блестящие от набегающих слез глаза.

– А если мы не найдем трактор? – озвучил Павлик ее собственные опасения.

– Ну, видишь, дождь кончился, подождем пока просохнет, отобьем грязь и проедем.

– А сколько нужно будет ждать? Я есть хочу, а мы мимо магазина проехали.

– Да быстро, - как можно бодрее махнула рукой Арина. – Ну-ка сядь за руль, попробуем еще разок.

Аринка, смотав волосы в пучок и проткнув палочкой придорожной пижмы и сбив со ступней успевшую подсохнуть грязь, приготовилась толкать.

За спиной послышался звук приближающегося автомобиля. Девушка и обрадовалась, и огорчилась одновременно: с одной стороны это может быть помощь, с другой - уж очень стыдно. На дороге показался огромный черный уазик. Незнакомая машина остановилась в пяти метрах от растерянно стоящей Арины.

– Эй, девчушка на квакушке, может дашь проехать?! – услышала она насмешливый мужской голос, из открытого окна высунулся коротко стриженный парень шатен в солнцезащитных черных очках.

– Это не квакушка, - подал голос из салона Павлик, - это наш джип!

– Да ну? – парень распахнул дверцу и тут же провалился белой кроссовкой в грязь.

Пробурчав что-то под нос, очевидно ругательство, он тоже сбросил кроссовки, снял очки, закатал по колена джинсы и неспешной расслабленной походкой подошел к Аринке.

– Я так понимаю, вы не загора… - парень прервался на полуслове.

И тут они узнали друг друга. «Боже, мир такой огромный, просто гигантский, со всеми там морями, пустынями, океанами… Почему же он сейчас стал таким тесным, что жмет мне в плечах, бедра и других местах?! Ну, почему из семи, или сколько там сейчас, миллиардов людей на планете, на дорогу должен был выехать именно он?!»

Спортивная фигура, модная стрижка с выбритым справа чудным узором, белесые брови, серые с издевкой глядящие сейчас на Арину глаза, слегка курносый нос, немного впалые небритые щеки (лучше бы побрился, чем дурацкие узоры на голове чертить), пухлая нижняя губа, растянутая в усмешке. Сомнений нет. Перед Ариной стоял Золотой Макс, первый и единственный парень с которым она когда-либо целовалась, и о котором она всячески пыталась забыть последние четыре месяца.

– А, мадмуазель-матерщинница!
– громко произнес Максим.

– Ух, ты ж, Арина! – подбежал к ним Павлик. – Ты матом ругаешься?

– Врет он все, я никогда матом не ругаюсь, - зло сверкнула глазами Аринка.

– У меня доказательства есть, письменные, - парень покрутил в воздухе телефоном.

– Блефует, - кивнула девушка брату, - так долго эсемески не хранят.

– Ну, это смотря какие. Ладно, чего там у вас, толкать будем? – Максим убрал телефон и с готовностью потер руки.

– Мы сами, - гордо отказалась Арина, - а ты давай вон задом, здесь, наверное, и другие дороги есть.

– Я как-то не хочу «задом».

– А может вы, дяденька, нас на тросе вытяните, - робко попросил Павлик.

– У меня троса нет. Да, правда нет! – заметил Максим Аринкину усмешку.

– «Козла» своего жалеешь, так и скажи, - фыркнула девушка.

– Да нет у меня троса!
– перешел на крик Максим.

– Ну-ну.

– Арин, это что твой жених? – удивленно открыл рот Павлик.

– Нет!!! – одновременно выпалили Арина с Максимом.

– А ругаетесь, как будто жених.

Оба скандалиста покраснели до кончиков ушей…

Золотой Макс

Максим появился на факультете чуть позже остальных первокурсников, ближе к октябрю.

– Знаешь, кто с нами будет учиться? – лучшая подруга Ксюха ворвалась в аудиторию с широко распахнутыми глазами. – Сын Золотова, ну этого из администрации. Представляешь, настоящий мажор и с нами, ничего себе?

– А кто такой Золотов? – скучающе зевнула Арина.

– Темная ты, - снисходительно махнула рукой Ксюха. – Говорят, он с четвертого курса юрфака ушел. Представляешь, с четвертого курса!

– Кто, этот самый Золотов? – хмыкнула Аринка.

– Да сын его, не путай меня, Макс этот. Представляешь, не захотел быть юристом, поругался с отцом, сдал ЕГЭ, как школьник, и поступил к нам. Видишь, как модно теперь быть инженерами, даже мажоры идут!

– Это они с жиру бесятся, - вставила циничная Анька, незаметно подсевшая к подругам.

– А как он, гуманитарий, учиться будет? Бедненький, – с сомнением покачала головой Арина.

– Как-как, - передразнила Анька, - секретарша с зачеткой пробежит и сессия в кармане. Ты о себе, бедненькой, побеспокойся.

Максим оказался крайне неприятным типом: необщительный, насупленный и, как показалось Аринке, крайне высокомерный. Ни с кем, кроме такого же замкнутого Костика Кривошеина, не общался, на лекциях сидел на задних рядах, не высовываясь, сам никогда руку не тянул, но, если преподаватели спрашивали, к удивлению Арины, весьма толково отвечал. Девчонки первокурсницы поначалу пытались крутиться вокруг смазливого богатенького парня, да еще и старше остальных ребят, но Макс односложными ответами и скучающе-кислым лицом быстро отвадил всех напористых барышень.

– Чего вы к нему лезете? Рыбки на птичках не женятся, - опять вставляла свое веское слово Анька. – У него, наверное, невеста есть – дочь какого-нибудь судьи или директора мясокомбината, а тут вы - плебейки.

– А может он не сын того самого Золотова, а просто однофамилец?
– робко предположила Арина.
– Шмотки у него, конечно, что надо, но вы видели на чем он ездит? Это же уазик, у-а-зик!

– Ну и что?

– Ну, не «мерс» и не «тойотка» там, хотя бы.

– Говорят, его отец наказал за то, что сынок юрфак бросил, - хмыкнула Ксюха, - и машинку крутую отобрал.