Привратник 'Бездны'

– О ком беспокоишься, знаешь? О каких таких людях? Себя ты к людям не относишь. Брезгуешь, знаешь... А ноги будто горячим утюгом этак, знаешь... И никакого воспитательного болевого эффекта! Просчитались они голубчики, знаешь! Любительщина во всем потому, и туда же! Приговорили, знаешь! За апломб свой прокурорский держатся...

Сардонической, утерявшей всякую человеческую доброжелательность, физиономии говорливого приговоренного я уже не мог въяве лицезреть.

Я ее изучал, пялясь в миниэкран, встроенный прямо у колонки штурвала.

Изучал без любознательности, по надобности, блюдя палаческую философическую флегматичность...

С неимоверным усилием, взгромоздившись катком на колени рассуждающей жертвы, наползая на ее казематные полосатые бедра, тщательно уплотнив их в рыхлую основу, мой карающий неповоротливый механизм вновь закапризничал, и всей своей методичной многоцентнерной тушей как бы завис над поверженной округленно мягкотелой, часто вздымающейся, брюшиной...

Передний вал импровизированной чудовищной скалки, однако же, продолжал исполнять свою трамбовочную миссию, послушно проворачиваясь на своей оси, натужливо елозя, и при этом чудесным образом оставаясь на месте, не впечатав в чернозем и причинного места саркастической жертвы...

– Я же твердил тебе, освой настоящую специальность! Огороды бабкам копай, знаешь... Газеты, книжки торгуй! Любитель-массовик, вот твоя синекура отныне, знаешь!

– Странная картина, дядя - ты никак заговоренный? По тебе что, уже проехать запрещается? Опозоришься тут с тобой на весь свет, - с библиотекарской громкостью причитал я вслух, про себя же позволял приемлемо ядреные партийные синекдохи...

Увы, не вырисовывалась из казенного галантно гнетного членокрушителя - чудище-скалка, - поторопился я со своим кухонно-литературным угодничеством, поспешил...

Мои голые руки безопасными плетьми лежали на черном, угорьно струящемся, ободе, пальцы выбивали какой-то только им известный бесшумный марш... Марш побежденного непрофессионального палача. И даже не палача, а жалкого самоучки мучителя - убийцы...

Пора было просыпаться.

Пора было начинать жить по настоящему.

По настоящему страшно жить только в настоящем сегодня...

Настоящих несновидческих кошмаров в предстоящем дне будет предостаточно. Не хватало еще наслаждаться всякой дрянью во сне, во время волшебного времяпрепровождения, которое лично всегда мое, и в которое непозволительно никакому чуждому и неприличному рылу соваться и стучаться...

Впрочем, постучаться никому не запрещается...

Впущу ли, - вот в чем вопрос вопросов.

И все же, отчего некоторые препошлые и преподлые вещи, предметы, представления, мысли, проникают порою так запанибратски, запросто, без спросу в тайное тайных моей сути, моей души, моего Я?

Пальцы продолжали неслышно маршировать, передний вал катка не прекращал своей показательной бессмысленной трамбовочной деятельности, не приблизившись и на спичечный коробок, к основанию стыло подергивающегося туловища, обряженного в казематную матрацную пижаму...

Мои глаза машинально таращились в миниатюрный экран мобильного телевизора, регистрируя идиотский фарс, - форс мажорную ситуацию при показательной ликвидации профессионального ликвидатора...

Мертвые зрачки телекамер с туповатым недоумением фиксировали мою профнепригодную потерянность, путая ее с неумышленно унылой озадаченностью неофита-экзекутора...

И буквально через мгновение я обнаружил себя прямо перед вхолостую прокручивающимся передним валом, который, оказывается, все-таки удосужился исполнить первично кровавую работу предварительного этапа экзекуции: вместо наглаженных полосатых ляжек жертвы моим брезгливым глазам предстал анатомический - судмедэкспертный слайд, на котором четко отпечаталось черно-кумачовое мясистое месиво, из которого торчали отполированные обнажившиеся бело-розовые берцовые кости...

Ну, все, все! Пора, пора просыпаться...

Это уже, дядя Володя, не смешно. Это, в самом деле попахивает патологией. Подобные сновидческие эмпирические упражнения и любования, непременно спровоцируют какую-нибудь затейливую психопатологическую бяку с трусливым человеческим разумом...

Почему-то не просыпалось...

Чтобы окончательно удостовериться, что моя персона присутствует в очередном непрошеном сновидении, я попытался защемить правую мочку собственного уха... И не обнаружил искомого на привычном законном месте!

Ну, слава Создателю, - значит сплю! Следовательно, все происходящее не более чем обычный сновидческий бред...

Следовательно, в собственном сне я могу творить все, что мне заблагорассудится. Не оглядываясь, так сказать, на общечеловеческие и прочие обычаи и правила цивильного жительства...

– Приятель, скажи, как на духу, - неужели совсем не больно? Докладываю: тон лица нормальный. Зрачки не расширены... Странно все это. Слушай, а тебе не приходило в голову, что ты спишь?

– Юродствуйте, господин любитель! Испоганил обе ноги, знаешь... Такие прорехи, я чувствую не заштопать, а?

– Не знаю, я не портной... И палачом не получается потрудится-позабавиться. Так, скуки ради согласился поучаствовать в шоу-казни... Идиот! Непонятно - почему этот сволочь-каток застрял тут? И тебя, приятель, и меня мучает почем зря. Впрочем, во мне, или во сне, каких только гадостей не встретишь... Верно? Ладно, потерпи еще. Скоро все равно все кончится.

– Дай-ка закурить, кончатель, знаешь! У меня здесь свои, под мышкой, в мешочке припрятаны... Достань, сделай милость, знаешь. Сам видишь, - руки заняты. Затекли, черти, знаешь!

– Покурить захотелось... Ну покури, покури! Где, под мышкой, какой?

– Да здесь, под левой, в тряпичном мешочке. Жена озаботилась, знаешь.

Я с некоторым сомнением поизучал монолитный фасад, методично буксующего, перепачканного грязью и сукровицей, жалкого полудохлого вала катка-убийцы, и наклонился к полуудавленному ликвидатору, одновременно запуская руку в распах его казено-хэбешной тужурки...

Как и положено, в нормальных сновидениях, я абсолютно игнорировал близ стоящую праздную публику, в которой преобладали: журналистская в попсово-богемском прикиде братия, чиновно-эполетные сюртуки, и обыкновенные стражи правопорядка в асфальтовой (доморощенной прет-а-апорте) униформе при расчехленном штатном вооружении: каучуковые трости, штатные пушки со складными каркасными металлоприкладами, прозрачные дугообразные пластиковые щиты, изукрашенные боевыми шрамами-царапинам...

Вместо лиц, - сплошные круглые, овальные, расплывшиеся и аскетично подобранные личины, - маски-амплуа театра Кабуки...

Потыкавшись в потной тесноватой подмышке приговоренного, мои пальцы, наконец, наткнулись на нечто геометрическое, проминающееся, заключенное в мягкое, вроде как фланелевое...

И зажав между пальцами, это нечто похожее на примятую сигаретную пачку, потянул наружу...

И, зачем-то поднял глаза на лениво ворочающийся вал катка, - хрустя, подминаемыми и проминаемыми костьми, эта давильная малогабаритная игрушка обрела таки долгожданную уцепистую инерцию...