Привратник 'Бездны'

В ногах у меня восседала именно подобное эфемерное (или - эфирное) создание - с отвратительно пленительным двуствольным воздыхательным аппаратом, еще детскими губешками, профессионально отрихтованными и окольчужными слоями чужеземной лакированной помады...

Как я догадывался, - милая юная леди была приставлена к моей болезненной особе для исполнения маловразумительных капризов, которые могли заинтриговать мое нездоровое воображение в любую выздоравливающую минуту...

Впрочем, провоцировать всякого рода малозначительные интрижки, - это особая вековая привилегия подобных маловозрастных (и переваливших через оный рубеж) полубогинь...

– Я тут не очень, это... Наверное стонал, да? Сон такой, понимаешь, дурацкий... Я вроде как палач... То есть исполняю обязанности, что ли. Очень профессионально казнил профессионального палача. В клумбу, цветочную вдавливал до смерти, этим... Ну, им дороги ремонтируют... А на щитке управления небольшой такой уютный дисплей, чтоб я - палач, - подглядывал за мучениями этого, которого приговорили к высшей мере... перевоспитания. Малосимпатичный сон, и главное все никак не проснусь!

– Это был не сон. А сейчас вам нужно спать. Нервы хорошо восстанавливаются сном.

Мои глаза с нормальной неприкрыто платонической мужской удовлетворенностью исследовали смазливо сконструированную мордаху юной сиделицы. Однако, смысл ее односложных предложений, все-таки добрался до моего истерзанного эмпирическими нервотрепками сознания...

– Как ты говоришь? Мы не спали, оказывается... Мы, стало быть, в настоящем виде служили... Мы, выходит, убили этого... Я задавил живьем живого человека! Барышня, ну зачем же так врать? Я что, по-вашему, сумасшедший? Я не могу отличить сон от яви?

– А здесь нет сна. Здесь всегда настоящая жизнь. Сон есть - жизнь. И наоборот. И потом, я никогда не лгу. Лгать запрещено параграфом №3. Вы переутомились, и поэтому обижаетесь. Вам следует поспать крепко. Часа три-четыре.

– Ага, вы мадемуазель, меня очень успокоили. Значит, я все еще здесь, в гостях у него, у родственничка, у хозяина... Предлагаете, все-таки мирно прикемарить... Чтоб проснуться в новом сне. В котором меня непременно уговорят заняться какими-нибудь полезными мертвецкими делишками! Успокоила, дяденьку, мерси боку!

– Вы не должны сердиться. Вам вредно сердиться. Захотите, и я исполню ваш каприз. Я хорошо его исполню. И вы хорошо успокоитесь.

– Ну вот, значит, я не ошибся, когда представлял тебя себе будущему... Себе, который еще не родился. Но, все равно, он родиться в нужный срок. Родиться, - а тут для него сюрприз: барышня - для исполнения холостяцких капризов... Да, дружочек, и какой же будет мой первый каприз? Если не затруднит, поставьте в известность, так сказать...

– Я не должна придумывать капризы. Я должна их исполнять, согласно параграфу №7.

– Мадемуазель, вы меня не сбивайте, я знаю свои права! Она не придумывает... Значит придумай! Неужели не понятно? Пусть это подразумевает мой законный каприз. Можно в таком ракурсе поставить вопрос, а, дружочек?

Дружочек, оставаясь нагло невозмутимой живоговорящей куклой, со всей старательностью таращила свои наведенные очи of model на занудливого капризника, и похоже, не собиралась баловать его какими-либо умственными отступлениями-вопросами.

Этой тренированно пристывшей младовозрастной сиделице, видимо не позволялось думать и выражать свои какие бы то ни было хилые детские недоумения...

– Ну же, напряги свои извилинки. Задай тупому дяде вопрос. Ну придумай нормальный женский кокетливый вопросик...

– Я исполню ваше интимное мужское желание. Если качество исполнения не удовлетворит, вы имеете право требовать от меня повторения, до момента естественного завершения процесса.

– Та-ак, суду все ясно! Ты, дружочек, запрограммирована исполнять пошлые мерзкие просьбы временно гостюющих, так сказать...Так, ладно! Значит, во-первых, будьте любезны удалите все эти химические, - пардон, за прозу, - удобрения с ваших свежих младенческих уст, да-с. А во-вторых... А потом будет... потом! Ну же!

Слегка замедленным, но отнюдь, не механическим движением, невозмутимая маловозрастная барышня-рабыня, добыла из единственного нагрудного кармана-нашлепки мизерный кружевной наглаженный полотняный клок, и, с той же заученной безучастностью, вернее, бесчувственностью взялась возить им по густо навощенным рисунчатым девчачьим губам...

Послушная методическая процедура освобождения от блескучей химической мишуры-штукатурки, странным образом затрагивала мои небрежно настроенные (перетянутые!) грифным барашком нервические струны, - их сейчас с профессиональной бережностью щекотали неким невидимым заканифолеиным смычком...

Я никогда не подозревал за собой ханжеской фобии, - рефлексии подпольного моралиста и нравственника-педагога никогда не досаждали моему эгоистическому миросозерцанию...

Впрочем, мое антипарфюмное диктаторское времяпрепровождение весьма тактично вскорости же и прервали. Прервали, следует отметить, как всегда специфически скудоумно...

Хлестко превентивный удар электрожезла, пришелся прямо по темени...

О дальнейших свободных репликах перевоспитательного электрошокового безмолвного монолога меня не уведомили.

Впрочем, моему конвульсивно задергавшемуся организму, наверняка, были глубоко безразличны всякого рода партитурные режиссерские ремарки-указатели...

Через положенные мучительно парализующие мгновения мозг отдал отчаянную, но чрезвычайно своевременную команду: господин любитель-правовед-капризник, будьте так любезны, посетите наш обморочный транс-офис...

Когда я впадал в очередное спасительное полукоматозное забытье, - за доли секунды до этого нравоучительного фарса, - я успевал шепнуть своему бесстрашному, все равно же слегка паникующему, мозгу: "дружище, все будет путем, - до скорого рандеву"...

Нет ничего приятнее, чем rendezvous с самим собою. В особенности, в полуночную пору, когда никакая прельстительная малолетка-сиделка не пялит на вас свои газельные лживые полнолунные очи, не провоцирует на глупые противоестественные мечтания, финал которых невообразимо мелок, мерзок, сиюминутен, и душевно нечистоплотен...

Болтаясь уже который день между бытием и инобытием, которое, в сущности, все-таки подразумевает не нежизнь, а нечто совершенно иное неизъяснимое, невообразимое, непредставимое нашим тщедушным человеческим мозгом, - путаясь в этих временных божьих вселенных, оказываясь в какой-то из них, я вновь находил незначительные причины порадоваться этому вновь обретенному жизненному, житейскому, человеческому пространству (или инопространству)...