Приют одинокого слона

– Вы что, совсем того?
– Оксана густо покраснела.
– Я, кажется, ру с ским языком сказала.

– Нет, это понятно, но не было ли еще какого-нибудь, так сказать, побудительного мотива?

– Скажи просто, тебе звонил Савченко?
– перебила Лора.

Она сидела на корточках, закрыв глаза и прижавшись затылком к стене. Лицо без косметики было какого-то землистого цвета, все его че р ты неприятно заострились. Волосы спутанными прядями неряшливо свис а ли на грудь. Тонкие длинные пальцы мелко подрагивали.

Оксана молчала, опустив глаза и покусывая губу.

– Для тех, которые на бронепоезде, объясняю, - все так же, с закр ы тыми глазами, через силу сказала Лора.
– Савченко позвонил мне и сказал, что я должна уговорить Макса приехать, иначе он начнет рассказывать направо и налево какую-то страшную тайну. Уж не знаю, про меня или про него. Правда, Максика уговаривать не пришлось, он и сам задумал Геныча урыть. Вот мы и думаем, может, он и тебе позвонил?

– А это что-то меняет? Ну, позвонил.

Вадим зажмурился так, что в голове что-то противно зашуршало, а под веками побежали огненные кляксы.

Ну сколько раз твердили миру! Ведь чудовищная банальность: все тайное рано или поздно становится явным. Так нет! Молчал, идиот! А т е перь поздно откровенничать, надо молчать дальше.

– И что?
– недобро ухмыльнулся Макс.

– Да то же самое.

– Понятно. Короче, любезные, что мы имеем? У каждого из нас в з а гашнике хранится, как выразился наш покойный друг, грязный секретик. Пресловутый скелет в шкафу.

– У меня - нет!
– запротестовала Лора. Слишком горячо запротест о вала.

– Да ладно!
– махнул рукой Макс.
– Савченко эти наши секретики к а ким-то образом вызнал. Как - это уже второй вопрос. И выманил нас ими сюда. Спрашивается, зачем? Что ему от нас было нужно? Думаю, никто уже всерьез не воспринимает его стремление помириться?

– Мне кажется, он просто не успел, - предположил Вадим, присаж и ваясь на ступеньку лестницы.
– Похоже, всем своим поведением он готовил почву. Но вот для чего? Не знаю как вам, а мне просто в голову ничего не лезет. Втянуть нас в какой-то криминал? Но не слишком уж сложно?

– Не забывай, Вадик, он наркоман, - тихо сказала Лора.
– У него своя логика. И потом, ты же не знаешь, о чем он разговаривал с каждым из нас. Может быть, кто-то просто решил его... остановить?

– Скажите только одну вещь, по возможности честно, - попросил В а дим.
– Я не прошу излагать подробности, но скажите, он шантажировал кого-нибудь из вас?

Ветер взвыл с удвоенной силой, где-то хлопнула плохо закрепленная ставня.

– Черт, нас скоро занесет по самую крышу. И будет здесь не один труп, а целых семеро, - вместо ответа пробормотала под нос Лора.
– А может, останется только один. Знаете, как выращивают крысоеда? С а жают в бочку несколько крыс и не дают им еды. Остается одна, самая сильная, которая сжирает остальных. А потом ее выпускают, и она ка н нибальничает. В смысле ловит и жрет крыс. Ладно, - она встала, и ее шатнуло, как пьяную.
– Генка действительно мне угрожал. Но вся фишка в том, что он не сказал, что ему нужно.

– Со мной он тоже говорил, - неохотно признался Макс.
– И тоже н и чего не требовал. Просто сказал: я все знаю, но могут ведь узнать и другие. Я спросил, что ему надо, но он не ответил. Просто заговорил о чем-то др у гом.

– Во-во!
– насмешливо улыбнулась Лора.
– А какую девочку из себя строил! Нет, мол, у меня грязных секретиков. У всех есть, об этом еще п а па Мюллер говорил.

– Что ты хочешь этим сказать?
– Макс побагровел, превзойдя цветом свой вишневый, связанный крупной английской резинкой свитер.

– Да ничего особенного. С тобой, Вадик, он тоже разговаривал, я ув е рена, иначе ты бы не спрашивал. А вот как он Ксюню раскручивал, я даже слышала. И видела.

– Что?!
– задохнулась Оксана.
– Что ты слышала?

– Да не трясись, не знаю я твои тайны. Просто вы с ним на лыжах катались, а я по дорожке гуляла. И ваши голоса услышала. Выглядываю из-за кустика, а у вас крутая разборка идет. Генка лыбится, а ты в хамелеона играешь: то побелеешь, то покраснеешь, то позеленеешь. А потом спраш и ваешь: откуда ты об этом узнал. А Генка: да так, поспрашал кое у кого. Не боишься, спрашивает Ксюня. А он: да что ты, Ксюша, нет, конечно, где нашему теляти волка забодати.

– Твою мать!
– Оксана со злостью пнула ногой резную балясину.

– Слушайте, а где Мишка с Лидкой?
– пришел ей на выручку Вадим.
– Давайте уж и их заодно спросим.

В комнате Одинцовых не оказалось. Кое-как заправленная постель, скомканное полотенце в кресле, разбросанная по стульям одежда впер е мешку с косметикой, глянцевыми журналами и фантиками от конфет. В углу разинул пасть один из гигантских чемоданов, напоминающий зевающ е го бегемота.

– Наверно, они внизу, куда им еще деваться.

– Если, конечно, Лидочка, не захотела посмотреть на горы, - хмыкнула Лора.
– Хотя...

– Послушай, а что ты имела в виду, когда говорила об этом ночью?
– Вадим вспомнил, о чем хотел ее спросить.

Но ответить Лора не успела, потому что снизу раздался истошный визг. Не сговариваясь, все четверо бросились к лестнице.

* * *

26 декабря 1999 года

– Вон там площадь И Пэ Павлова. Того самого, который резал собачек. Честное слово, так и называется: И Пэ Павлова. И станция метро. А там улица На бойишти. Туда мы и едем.

Генка, похоже, отошел и от вчерашнего и от утреннего, потому что болтал вполне бойко.

– Что значит "У калиха"?
– спросил Миша.

– "У чаши". Чаша - это символ гуситов. Хотя пивная эта, конечно, не такая старая. Просто стилизована под старину. Все это описано у Гашека, если вам известно, кто это такой. И даже есть портрет Франца Иосифа.