Приз победителю

В дверь снова постучали, и в комнату вошел молодой человек с атташе-кейсом. Хотя он был облачен в безупречный с точки зрения вкуса и респектабельности костюм, в его манере одеваться проглядывала легкая небрежность, а во внешности проступало что-то женское. На вкус постояльца, он обладал слишком длинными ресницами и слишком большим чувственным ртом, а улыбка, хотя и любезная, отличалась совершенно неуместной в данном случае кокетливостью.

— Мистер Сунь Ят-Сен?

— Он самый.

Молодой человек прошел в центр комнаты.

— Как вам понравился номер?

— Очень хороший. Просто великолепный.

— Позвольте поухаживать за вами. — Молодой человек налил новую порцию виски и поставил стакан перед гостем на стол. Затем, поклонившись, опустился в кресло напротив и тесно, на девичий манер, сдвинул колени, подобрав при этом ноги и слегка разведя ступни в стороны.

— Итак, мистер Сунь Ят-Сен, я имел честь ознакомиться с вашими пожеланиями. — Он вынул из кармана и положил на стол письмо Чана. — Насколько я понял, вас больше интересуют не азартные игры, а, скажем так, своеобразные фантазии, которые клуб «Шестьдесят восемь» может помочь вам воплотить в жизнь.

— Совершенно верно.

— Обычно мы предоставляем клиентам время, чтобы они могли освоиться здесь и адекватно сформулировать свои требования. Но, учитывая данные вам рекомендации… — помахал он письмом Чана, — мы не заставим вас ждать слишком долго. — Тут устроитель удовольствий издал визгливый смешок, больше подходивший особе женского пола. — Как вы, наверное, знаете, в нашем клубе не приветствуется использование наличных денег. Клиент лишь вносит плату за членство, а все остальные расходы покрывает посредством особых баллов, которые здесь ему начисляются. Рекомендовавшее вас лицо, разумеется, предоставило в ваше распоряжение неограниченный кредит. Так что вы можете получить все, что захочется, без малейших усилий. Хотя… — Молодой человек обнажил в улыбке все тридцать два зуба и взмахнул длинными ресницами. — Со временем вам может показаться, что заработать несколько баллов тем способом, который у нас практикуется, куда приятнее, нежели получать удовольствия… хм… даром.

Устроитель удовольствий повертелся в кресле, плавно переместил плотно сжатые в коленях ноги в другую сторону и выжидающе посмотрел на постояльца. Сунь Ят-Сен ответил недоумевающим взглядом.

— Хорошо. Вернемся к этому вопросу позже, а сейчас поговорим о ваших пожеланиях. Все они совершенно ясно выражены и не допускают иного толкования. Для начала вы хотели бы встретиться с целью интимного общения с молодой девушкой, желательно иностранкой, не так ли?

— Не желательно, а обязательно…

— Понятно. Что ж, это можно устроить. Какие-нибудь дополнительные требования будут? Поверьте, вы можете попросить меня обо всем, что пожелаете.

— Не уверен, но все равно спасибо за столь щедрое предложение, — ответил гость, которого этот молодой человек начал уже утомлять.

— Это моя работа… — Устроитель удовольствий поднялся с места и поклонился. — Итак, как я уже сказал, увидимся позже. Ну а пока, мистер Сунь Ят-Сен, наслаждайтесь своими фантазиями. Девушка будет ждать вас в ночном клубе.

Глава 75

Большой Фрэнк решил усовершенствовать имидж и отправился в парикмахерскую, где ему к светлым редеющим волосам на затылке приклеили длинные пряди, принадлежавшие четырнадцатилетней девочке из Бангладеш по имени Сонали. Чтобы воплотить в реальность видевшийся Фрэнку образ, стилист так сильно высветлил донорские волосы, что совершенно испортил их. Сонали заплатили за волосы, и это позволило ей купить младшему брату ботинки. Без них мальчик не мог ходить в школу, находившуюся на расстоянии пяти миль от дома. Что же касается Сонали, то она в школу вообще не ходила, так как в их городе не было школ для девочек.

Большой Фрэнк также приобрел пару облегающих кожаных джинсов и мотоцикл «Харлей-Дэвидсон», который хранил под сваями своего большого сельского дома. Он совершенно не умел на нем ездить, лишь время от времени выкатывал во двор и, отбросив со лба длинные пряди донорских волос, поднимал ногу в новеньких кожаных джинсах, садился в скрипучее седло, после чего, отталкиваясь от земли, раскатывал по двору, производя губами звук, отдаленно напоминавший рокот работающего мотора. Интересно, что на заднем сиденье мотоцикла висел шлем, предназначавшийся для Люси. После долгих размышлений Большой Фрэнк решил сделать ей предложение. У нее имелось некое качество, какого он не находил в других женщинах. И не важно, как это называлось — то ли преданность своему ремеслу и способность черпать в нем наслаждение, то ли просто умение играть на клавишах его души и подлаживаться. В любом случае он окончательно пришел к мысли, что лучше провести остаток своих дней в объятиях преданной шлюхи, нежели спиться, сойти с ума от одиночества или скатиться на самое дно в вечных поисках запретных наслаждений. И вот, чтобы заключить с Люси эту своего рода сделку, он купил билеты на самолет и вылетел в Гонконг.

Люси приняла условия договора, предложенного ей Чаном, и решила больше не выходить на работу в клуб. Теперь у нее появилась новая хорошая работа — присматривать за Ка-Лей. Скоро Чан велит им перебираться на предназначенную для них квартиру, и тогда Люси скажет сестре, что перед ней открываются перспективы новой обеспеченной, счастливой жизни. И что в свете этого карьера медсестры не стоит и гроша. Закончилась, даже не успев начаться. С этого дня у Ка-Лей не будет никаких забот о деньгах. Правда, личной свободы тоже не будет. Потому что она станет собственностью Чана.

Люси только не знала, как сообщить сестре об этом. Тем более Ка-Лей с момента исчезновения Джорджины находилась в состоянии прострации. То бесцельно бродила по квартире, то часами лежала на постели, глядя в одну точку. Иначе говоря, тихо сходила с ума — Люси не сомневалась в этом. Помимо всего прочего, Ка-Лей стала общаться с зеркалом. Она проводила много времени, сидя перед ним в ванной. Глядя в него, она говорила: «Я люблю тебя, Джорджина, вернись ко мне». Или: «Дорогая Джорджина, ты все время стоишь у меня перед глазами». Она могла повторять эти слова до бесконечности. Однажды Ка-Мей спросила, что та делает. «Разговариваю с Джорджиной», — ответила сестра. Она видит отражение Джорджины в зеркале, в своих зрачках, ее образ навеки запечатлен в ее сердце. Люси пришла в отчаяние.

Ка-Лей спала, когда позвонил Большой Фрэнк. Услышав его голос, Люси обрадовалась. Он сказал, что хочет видеть ее. Сию же минуту. Ка-Мей ответила, что прямо сейчас приехать не может. Возможно, завтра? Но техасец проявил настойчивость. Потому что у него имеется сюрприз для его маленькой гонконгской девочки. Нечто особенное, чего она и представить не в состоянии.

Люси знала, что не следует уезжать из дома, но ей до черта надоело сидеть в четырех стенах и присматривать за Ка-Лей. Хотелось прилично одеться, выйти на люди, получить от жизни хоть какое-то удовольствие… И она согласилась, сказала, что через час будет у него в номере.

Ка-Мей вышла из дома, предварительно удостоверившись, что сестра крепко спит. «Я ненадолго, — подумала она. — Ничего за это время не случится».

Пошел дождь, и его шум разбудил Ка-Лей. Девушка приподняла голову и прислушалась, пытаясь определить, где Люси. Но вокруг стояла тишина, и она поняла, что находится в квартире одна. Ка-Лей лежала в постели и наблюдала, как с приходом вечера в комнате менялось освещение и как от стены к стене тянулись все удлинявшиеся тени. Дождь за окном усиливался. Это был настоящий тропический ливень, струи которого стеной падали с неба, оставляя на мутном запыленном стекле грязные разводы.