Признание этого мужчины

Он начинает промокать мне рот, пока я разваливаюсь на части от смеха, слыша, как Сэм и Дрю ругаются про себя, а Кейт продолжает хихикать.

— Простите, — смеюсь я. — Мне очень жаль.

Я смотрю на Сэма и Дрю, оба вытираются салфетками, которые принес Марио. Я отказываюсь смотреть на Кейт, но обвожу взглядом бар, половина посетителей наблюдает за моим маленьким представлением.

— С тобой все в порядке? — обеспокоенный голос Джесси возвращает мое внимание к нему.

— Мне очень жаль, — повторяю я. — Не знаю, что на меня нашло.

Я знаю, а сидящая напротив меня коварная корова, молча призывает, чтобы я на нее посмотрела. Я не смотрю. Вновь беру столовые приборы и опускаю взгляд в тарелку, именно там он и останется, пока я не доем ужин. Ей это нравится.

Замечаю, как Сэм откидывается на спинку стула напротив меня.

— Так вот, что беременность делает с женщинами? — спрашивает он со смешком.

— Это лучше, чем перепады настроения, — хихикает Кейт.

— Да, дайте знать, когда они начнутся, — вставляет Дрю. — Я могу вынести, когда на меня плюют, но не готов к тому, чтобы по мне проходились острым язычком.

О, Боже милостивый! Чувствую, как плечи начинают подрагивать, и знаю, что Кейт снова улыбается, но на этот раз я держу себя в руках. Опустив голову, продолжаю доедать ужин.

— Я так понимаю, ты закончила? — говорит Джесси моей пустой тарелке, отодвигая ее и передавая Питу.

— Ммм. — Я откидываюсь на спинку стула. — Райское наслаждение.

— Мы уже поняли. — Приподняв брови, Дрю следует взглядом за чистой тарелкой на подносе Пита.

— Пора прощаться, леди. Уже поздно. — Джесси наклоняется над столом и пожимает руки парням, прежде чем встать и чмокнуть Кейт в щеку.

Я присоединяюсь к нему и тоже наклоняюсь, целуя каждого из наших друзей.

— Позвони мне, — шепчу я Кейт, отрываясь от ее щеки.

— Обязательно, — щебечет она.

Когда мы выходим из бара, Джесси вопросительно смотрит на меня.

— Теперь вы пришли в себя, миссис Уорд?

Я встречаю его вопросительный взгляд.

— Ты знал, да?

— О чем?

— О Кейт, Сэме и Дрю.

Я позволяю ему провести меня через вестибюль, но не свожу с него глаз.

Невозможно отрицать вспышку удивления, промелькнувшую на его лице.

— Так вот над чем ты смеялась? Она тебе рассказала?

— Да, — подтверждаю я, желая добавить, что на самом деле она рассказала мне гораздо больше… гораздо, гораздо больше. — Почему ты мне не сказал?

— Чтобы ты выпрыгнула из трусиков? — насмехается он.

— Я бы этого не сделала, — уверенно заявляю я, когда мы с хрустом ступаем по гравию. — Я поеду на своем гигантском снежке?

— Нет, ты поедешь со мной.

Меня усаживают на пассажирское сиденье его машины, но я не говорю ни слова. Я не хочу водить ту огромную штуковину.

Джесси заводит двигатель и благоразумно едет по подъездной дорожке, и только когда я чувствую, как его ладонь накрывает мою руку, понимаю, что моя лежит на животе. Мне не нужно визуальное подтверждение того, что он смотрит на меня, поэтому я продолжаю наблюдать за деревьями, медленно проплывающими мимо пассажирского окна, когда чувствую, как его пальцы переплетаются с моими и нежно сжимают.

Я улыбаюсь про себя. Это так правильно.

Глава 17

Проснувшись, снова слышу знакомое жужжание. Сев, сразу же чувствую мучительную тошноту. С громким стоном плюхаюсь обратно на подушку и вскоре осознаю свою ошибку, желудок делает кульбит, указывая на то, что у меня нет времени разлеживаться и определять, насколько мне дерьмово. Меня сейчас вырвет.

Бросаюсь с кровати прямо в ванную, где еле-еле успеваю добраться до прекрасного унитаза, чтобы украсить его вчерашним ужином.

«Нет», — скулю я про себя, дергая рулон туалетной бумаги. Сейчас все кажется не таким правильным. Тело полностью отвергает мои довольные мысли. Я целую вечность обнимаю унитаз, моя голова покоится на руках, пока я потею и стону в окружающее меня пустое пространство.

— Зараза, — ворчу я. — Почему ты так со мной поступаешь? — Я смотрю вниз на живот. — Будешь бросать мне вызов, как и твой папочка, да?

С долгим, протяжным вздохом поднимаюсь и иду в спальню, натягивая на себя первую попавшуюся вещь, — это оказывается брошенная Джесси рубашка с прошлого вечера. Не утруждаю себя попытками выглядеть лучше, потому что хочу, чтобы он видел, как я страдаю. Спускаюсь вниз и встречаю его, когда он заворачивает за угол из спортзала, выглядя потрясающе в беговых шортах, с полотенцем, накинутым на обнаженные плечи, и взлохмаченными влажными волосами. От этого мне становится еще хуже.

— Ох, детка, — сочувственно бормочет он. — Дерьмово?

— Ужасно. — Я пытаюсь надуться, но мое измученное тело не позволяет этого. Я просто безжизненно стою перед ним, руки безвольно свисают по бокам. Мне очень жаль себя.

Он берет меня на руки и несет на кухню.

— Я собирался спросить, почему ты не голая.

— Не беспокойся, — ворчу я. — Меня сейчас вырвет на тебя.

Он смеется и усаживает меня на столешницу, убирая мою дикую гриву с бледного лица.

— Ты прекрасно выглядишь.

— Не лги мне, Уорд. Я выгляжу дерьмово.

— Ава, — ласково журит он меня. Я не извиняюсь, главным образом потому, что едва могу собраться с силами, чтобы заговорить. — Тебе нужно поесть.

Меня тошнит при одной мысли о том, чтобы попытаться запихнуть еду в желудок, и я умоляюще качаю головой. Знаю, что веду проигранную битву. Он не оставит меня в покое, пока я не позавтракаю.

Слышу, как открывается и закрывается входная дверь, а затем щебетание Кэти. Все, что на мне надето, — это рубашка Джесси, но я даже не могу найти в себе силы обеспокоиться этим, поэтому остаюсь там, где сижу, равнодушная, безвольная и очень нездоровая.

— Доброе утро! — напевает она, ставя огромную сумку на столешницу. — О, Боже. В чем дело?

Джесси отвечает за меня, и это хорошо, потому что я не могу говорить.

— Ава не очень хорошо себя чувствует.

Я усмехаюсь над его преуменьшением и прижимаюсь лбом к его груди. Чувствую себя смертельно убогой.

— О, эта ужасная утренняя тошнота? Она пройдет, — заявляет Кэти, будто я не выгляжу так, словно готова упасть в обморок. Значит, она тоже знает.

— Пройдет? — Я утыкаюсь в грудь Джесси. — Когда?