Признание этого мужчины
Шрифт:
Он тянет мою согнутую ногу вверх и упирается кулаком в матрас, так что моя нога перекинута через его руку.
— Просто чистая…
Он посасывает мочку моего уха.
— Необузданная…
Укус.
— Обнаженная…
Дразня, тянет зубами за мочку. Я вздрагиваю, когда он скользит языком по моей щеке и погружается им мне в рот.
— Ава, — заканчивает он шепотом. — Чистая, необузданная, обнаженная, Ава. И она моя на целых три дня… только… моя.
Я улыбаюсь у его губ и впиваюсь пальцами ему в волосы, не в силах удержаться от игривого рывка, он стонет и доставляет мне удовольствие своими
Когда я чувствую, как его мышцы напрягаются вокруг моего тела, я знаю, что он приближается к краю, поэтому усиливаю поцелуй, вновь слегка дергая его за волосы и стону. Он весь пылает, и когда, задыхаясь, отстраняется, я знаю, что он хочет видеть мои глаза. Мои руки движутся к его шее. Ощущение его сокращающихся мышц соответствует его затрудненному дыханию. Наши взгляды встречаются, его глаза полны голода, мои — капитуляции.
— Мое сердце бешено колотится, — бормочет он, глубоко толкаясь в меня в последний раз и оставаясь там, с трудом вдохнув и начав дрожать. — Черт, это так приятно.
Я не присоединяюсь к нему в его кульминации, но это не мешает мне слабо всхлипнуть и резкое втянуть в себя воздух, мои руки движутся к его плечам, чтобы притянуть его вниз. Я целую его глубоко, с силой вторгаясь в его рот, помогая ему преодолеть спазмы и дрожь.
— Хорошо? — спрашиваю я у его губ.
Он продлевает поцелуй и слегка прикусывает мой язык.
— Не задавай дурацких гребаных вопросов, — предупреждает он серьезно, перекатываясь на спину и поднимая руку, чтобы устроить меня на моем счастливом месте.
Мои пальцы находят его шрам и начинают, как обычно, водить по нему из стороны в сторону, а Джесси прижимает меня к себе и выдыхает мне в волосы:
— Хорошо?
— Не задавай дурацких гребаных вопросов. — Я ухмыляюсь ему в грудь.
— Ава, однажды я засуну тебе в рот кусок мыла.
Он, вероятно, так бы и сделал.
— Во сколько мы уезжаем?
— Около семи. Вылет в полдень из Хитроу.
— Хитроу? Нам придется проехать всю обратную дорогу до Лондона? — Он что, издевается надо мной?
— Да. Это единственный аэропорт, откуда есть вылет в такой короткий срок.
Я дуюсь ему в грудь, но это было сказано не терпящим возражений тоном, и в любом случае, какой смысл жаловаться? Не похоже, что это меня куда-нибудь приведет, и не только из-за короткого срока и отсутствия свободных мест.
— Мог бы, по крайней мере, найти что-нибудь из Бристоля. — Я просто ничего не могу с собой поделать.
— Заткнись. Давай поговорим о наших планах на выходные.
— У тебя есть планы? — интересуюсь я.
— Да, они включают в себя много кружев и еще больше обнаженной плоти. — Он целует меня в голову, сразу же отвлекая от сварливого настроя.
Только я, Джесси и много обнаженной плоти, после того как будет снято много кружев… медленно. Я улыбаюсь, прижимаюсь к нему теснее и позволяю своему сонному разуму блуждать по всему, что
связано с Джесси.Глава 23
— Все собрала? — Мама, все еще в халате, идет по подъездной дорожке.
— Да, — вздыхаю я в десятый раз с максимальным раздражением.
— Ох, вы пробыли так недолго, но я очень рада, что вы нас навестили. — Она обхватывает мои щеки и целует. Это не моя заслуга. Если бы не Джесси, кто знает, как долго я бы откладывала эту поездку. — Береги себя.
Я закатываю глаза, но обнимаю ее.
— Было очень приятно повидаться.
— Намекаешь, что я не могу присмотреть за своей женой? — серьезно спрашивает Джесси, захлопывая багажник машины.
— Нет, я сказала, чтобы она берегла себя. — Мама бросает слегка хмурый взгляд на Джесси. — И я бы никогда не намекнула, что ты не можешь присмотреть за моей дочерью.
Она тычет в него пальцем. Словно у женщин О'Ши есть непреодолимое желание подначивать Джесси Уорда.
Джесси подходит, оставляя папу разглядывать «Астон».
— Ей не нужно беречь себя, потому что я делаю это за нее. — Он вырывает меня из маминых объятий, забирая свою жену у ее матери. — Моя.
Он ухмыляется и стискивает меня, подчеркивая свою точку зрения.
— Беда, да и только. — Мама фыркает, стараясь не улыбаться. — Джозеф! Не надумывай там себе ничего.
Мы все оборачиваемся и видим, как папа ведет ладонью по блестящему капоту «Астон Мартина». Если бы мы стояли достаточно близко, уверена, мы бы услышали вздох.
— Просто восхищаюсь, — бурчит он. — Я думал, у тебя салон из черной кожи?
Я бросаю взгляд на Джесси и посылаю телепатическое сообщение, чтобы он быстро придумал какое-нибудь объяснение, почему салон из черной кожи превратился в кремовый.
— Моя машина в автомастерской. Эту мне предоставили взамен, — легко и без промедления выдает он объяснение. Он лучший лжец, чем я, и это невыносимо.
Папа смеется.
— В своей автомастерской мне таких машин на замену не дают.
Джесси улыбается и ведет меня к дверце со стороны пассажира, нежно заталкивая на сиденье и пристегивая, прежде чем поправить ремень безопасности. Я отбрасываю его руки, зарабатывая рычание.
— Я не недееспособная, — бормочу я.
— Нет, ты очень способная. — Он раздраженно прищуривается, глядя на меня. — Особенно в том, чтобы сводить меня с ума, мать твою!
— Ты сам сводишь себя с ума, — парирую я, отталкивая его и закрывая дверь. Опустив стекло, прощаюсь: — Пока!
Посылаю родителям воздушный поцелуй и смотрю, как Джесси пожимает руку папе и целомудренно целует маму в щеку, а затем обходит машину спереди, сверля меня взглядом через окно, как он это умеет.
Он проскальзывает внутрь и заводит двигатель.
— Выходные пройдут намного приятнее, если ты будешь делать то, что тебе говорят, — ворчит он, отъезжая от родительского дома.
Помахав родителям на прощание, поворачиваюсь к нему.
— Я способна сама пристегнуть ремень безопасности.
— Но я хочу это сделать, — угрюмо бормочет он. — Это моя работа.
— Пристегивать ремень безопасности? — смеюсь я.
— Сарказм вам не к лицу, леди. — Он принимается щелкать переключателями на рулевом колесе. — Моя работа — присматривать за тобой. Утром тебя не тошнило?