Призрачный страж 2

Опешившие охранники не знали, как себя вести и что делать, поэтому просто подняли руки сдаваясь. Полицейские их скрутили, надавали тумаков и повели к машине. Мы с Гавриловым подошли к истекающему кровью старику. Он еще был жив и, возможно, вовремя оказанная помощь помогла бы ему, но ни я, ни следователь не хотели, чтобы он продолжал жить. Из-за него мы чуть сами не умерли.

Дождавшись, когда Зайцевич испустит дух, следователь Гаврилов взял мои показания и отпустил домой. Ему же предстояло еще всю ночь работать.

Добравшись до дома, я принял душ и залез под одеяло. Уже засыпая я подумал о том, что если еще кто-нибудь из Гориных объявится, то уничтожу еще до того, как он даже помыслит что-то сделать со мной или моей семьей.

Утро началось с монотонного пения. Я сначала не мог понять, откуда доносится звук, поэтому вылез из-под одеяла и прошелся по дому. Звук шел из гостиной, поэтому вскоре я нашел певца. Это был зверек, которого Михаил назвал фаником.

— Ты, наверное, проголодался? — я вытащил его из коробки и посадил на диван.

В коробке остались небольшие черные кружки. Ну, не так много он и гадит.

В глиняное блюдо я сложил куриные лапы, орехи и нарезанные фрукты и положил его на диван перед ним. Зверек сразу же набросился на лапы и, закатив глаза, с наслаждением захрустел. Я усмехнулся и пошел готовить себе завтрак, так как при виде его довольной мордашки, уплетающей за обе щеки, у меня тоже проснулся аппетит.

Пожарив яичницу и налив крепкий кофе, я сел в кресло напротив зверька и сказал:

— Музицировать ты умеешь. А разговаривать? Скажи Кос-тя, — я наклонился к зверьку, который уже умял все пять лап и перешел на орехи.

— Кос-тя, — повторил я, но зверек не обращал на меня внимания и ел, изредка почесываясь. — Ну ладно. Тогда давай придумывать тебе кличку. Если ты у меня шпиц, то и имя должно быть собачье. Как тебе Барбос? А Полкан? Баян?

Зверек полностью игнорировал мои попытки хоть как-то привлечь его к обсуждению. Я понял, что он просто животное, поэтому не надо наделять его несуществующими умениями и навыками.

— Хотя фаник тоже хорошо звучит. Будешь Фаником, — сказал я, доел яичницу и пошел в спальню одеваться.

Фаник съел все, что было на блюде, растянулся на диване и снова замурлыкал какую-то мелодию. Удивительное существо.

На учебу мы пошли вместе с Никитой. По пути я рассказал ему о том, что произошло ночью. Он вызвался сопровождать меня везде, выполняя роль охранника, но я заверил, что, скорее всего, нападения на меня и мою семью прекратятся.

— Какие живучие это Горины! Прямо как головы у гидры.

— Лишь бы снова никто не вылез, а то наверняка слух об артефактном наследстве уже разошелся. Мне очень интересно, что произошло между нашими предками. Как-то слабо верится, что все это из-за женщины.

— Лично я верю. Ты прикинь, если бы тебя Лиза отвергла и вышла замуж за меня. Что бы ты сделал?

Я не стал отвечать, хотя точно знал, что не стал бы стравливать семьи и тем более подстрекать к убийствам. Похоже, у прапрадеда Горина было не все в порядке с головой.

Сегодня у меня были занятия с Анастасией Владимировной. На этот раз она научила создавать меня огненный вихрь, который хоть и получался, но быстро исчезал, так как не хватало духовной силы, чтобы сделать его мощнее.

* * *

Прошло две недели. За это время я успел сходить в четыре Разлома и выиграть в двух подпольных боях, тем самым заработав почти тридцать тысяч рублей. Десять тысяч я перечислил на счет деда, а остальные деньги сложил в пространственное кольцо и принялся готовиться к поездке в Сибирь.

Через неделю должны были начаться зимние каникулы, поэтому я решил, что лучшего времени не найти. Декан без вопросов отпустил на каникулы раньше, поэтому я купил билет до Красноярска и, составив список того, что может понадобиться в дороге, поехал по магазинам.

Мне так хотелось купить тот арбалет, что видел в оружейном, но я не мог потратить столько денег на него. Все-таки двенадцать тысяч были для меня большой суммой. Я решил, что если магия спасает меня в Разломах, то в обычном лесу мне точно нечего бояться.

Я знал, что там, куда намереваюсь ехать, намного холоднее, поэтому закупил теплых вещей, грелок со сплотами, лыжи и зимнюю палатку. Когда вернулся домой, то увидел, как на диване лежит Фаник и ест грушу, которая до этого лежала в шкафу.

— Ты уже и по шкафам умеешь лазить? Ну тогда точно не пропадешь, — усмехнулся я.

Я намеревался оставить зверька здесь и просто закупить много еды, но увидев, что из двух килограммов груш, что купил накануне, остался только пустой разорванный пакет, понял, что лучше Фаника взять с собой. Наверняка он за пару дней съест все, что я куплю, а потом помрет от голода. Можно было оставить его на Никиту, но он предупредил, что на каникулы уезжает к родителям.

С трудом, но мне все же удалось разложить все покупки в пространственный карман, поэтому в рюкзак я засунул шерстяной плед и грелку, чтобы перевозить в нем Фаника. Поезд был только вечером, поэтому успел прогуляться с Лизой и рассказать о своей поездке. Правда, причиной я назвал желание побыстрее поднять свой ранг, а не пробудить силы своей прошлой жизни.

Она расстроилась, что каникулы мы проведем порознь, но я ее успокоил, пообещав проводить с ней больше времени после возвращения.

В десять часов вечера мы с Фаником прибыли на вокзал и сели на дирижабль. Так, мы доберемся до Красноярска всего за сутки, а не за три, как на поезде. Я купил билет в одноместную каюту, поэтому не боялся, что кто-то увидит зверька, и выпустил его из рюкзака. Зверек тут же набросился на связку бананов, которую я достал из пространственного кольца и положил перед ним.

Следующим вечером мы прибыли в Красноярск. Едва вышел из дирижабля, как похвалил себя за то, что купил дубленку и шапку-ушанку. Было так холодно, что даже не мог вздохнуть полной грудью, а мех шапки тут же покрылся инеем. Хорошо, что я догадался положить к Фанику в рюкзак грелку, работающую на сплотах.

Чтобы узнать, как добраться до деревни Хвойной я подошел к кассе на вокзале.

— Есть две Хвойные. Одна находится недалеко от райцентра и там есть железнодорожная станция. Ближайший поезд в ту сторону будет в четверг, — сказала миловидная женщина лет тридцати с пышной прической, глядя в монитор перед собой.