Призрак Адора
Шрифт:
– А? Что? – вскинулся Нох.
– Болезнь, – твёрдо повторил наш серый врач. – Пираты могут захватить наш корабль, но не станут входить на него, если команда будет больна какой-то заразой. Но корабль-то хорош! Тогда они заставят нас идти следом, приведут в Адорскую бухту и поставят на якорь. Как собственную добычу. И будут ждать – или мы умрём, или вылечимся. И так, и так – корабль остаётся у них. Завидный корабль, новенький, крепкий. А у меня есть секретные травки. Настойкой из них помазать лицо – и на коже появятся красные язвочки, и будут держаться дня два. Будет явная видимость
– А ведь прекрасная мысль, джентльмены! – замер я посреди каюты. – “Дукат”, как трофей, приведут в бухту. На первое время оставят нас в трюмах – мы ведь заразные. Ночью опустим на верёвках за борт десяток самых надёжных людей, оружие, деньги. Главное – поболтать на берегу с пьяными, разузнать, где та команда, что привезла мальчишек. На следующую ночь – сторожей придушить, мальчишек забрать, быстро вернуться на корабль – и в море. Будет погоня? Пусть будет! С удовольствием посмотрю на работу Оллиройса!
План был, бесспорно, хорош. Но все ли полезут в пасть к зверю? По моей просьбе Бариль собрал команду, и было принято единодушное решение: проникнуть в Адор, изобразив из себя захваченных в плен.
Мы неслись к восточному побережью Мадагаскара, старательно выглядывая какое-нибудь судно на горизонте. Оллиройс снял и спустил в трюм свои драгоценные пушки, а колесо с помощью досок превратил в простую круглую площадку. Пантелеус, Бариль и Нох выбрали тех, кто мог правдиво стонать и с мучением на лице передвигаться по палубе. Пираты не должны усомниться в том, что команда смертельно больна.
Они и не усомнились.
Я очень хорошо помню это событие. Разыгралось, как по нотам, взяла даже опаска – не слишком ли хорошо всё идёт? Пиратский корабль возвращался в своё логово, нагруженный и усталый. Каким же подарком для него было встретить у самого дома новенькое судно, владелец которого только что умер и сброшен в море, и шкипера взяла та же беда, и половину команды!
Поднявшиеся на палубу “Дуката” с опаской и испугом смотрели на наши багровые лица и слушали стоны. Они вытирали спинами перила фальшборта, переговаривались. Видя, что оставшиеся в живых сносно управляются с парусами, быстро спустились в шлюпку, велев идти за ними в фарватере.
Так мы вошли в бухту, бросили якорь. Здесь подстерегла нас небольшая неприятность: не все пираты побоялись заразной болезни. Несколько их остались на палубе “Дуката”. им привезли ром, закуски и наши новоявленные сторожа расположились на палубе. Нас же заставили спуститься вниз и наглухо закрыли все люки. Этой ночью мы не смогли попасть на берег, но всё было поправимо. Я верил, что выход бы мы нашли. Да мы почти и нашли его: подпилив засов, открыли один люк, и Готлиб, тихо, как кошка, выполз на палубу и помазал лица у двух спящих пиратов Пантелеусовой настойкой. Можно было держать пари, что больше они здесь не останутся, и мы сможем предпринять ночную вылазку на берег.
ГЛАВА 8. ПЛАНТАЦИЯ ЖАБЫ
Я лежал без сна, глядел в потолок своей каюты, грезил. Странное, пугающее ощущение овладевало мной понемногу. Вот они, Малыши – совсем рядом, и всё говорит о том, что скоро мы вместе с ними уйдём отсюда. И скоро дом, милый дом! Но мой странный, в бесконечность протянутый взгляд, гуляя по свету, возвращался ко мне и не приносил радости. Я слышал, как дома, в Бристоле, горько плакала Эвелин. Тихо падали слёзы моей юной жены, и в этих невесомых, придуманных звуках было обещание скорой беды.
РАБСТВО
Утром на палубе, над нашими головами послышались проклятия и вопли. Двух человек сбросили за борт, остальные спустились в шлюпку и ушли на берег. Очень хорошо. Теперь дождёмся ночи…
Не дождёмся. Очень скоро пришли новые шлюпки, и новые люди заговорили на палубе.
– Сколько их в трюме?
– Дьявол их знает! Кто туда сунется!
– Выводи всех, сажай в шлюпки, получай деньги. И чтобы без оружия.
– А кто обыскивать будет? “Красную рожу” подцепить никому не охота!
– Эти двое твои пусть и обыскивают. Им-то теперь уж всё равно.
– Верно. Сейчас их привезут…
С колотящимся сердцем собрал я своих друзей.
– Слышали?
– Слышали.
– Что будем делать?
– Порубим этих, и пушки на палубу…
– Не успеем. С берега расстреляют.
– Да и соседние корабли рядом. Решето из “Дуката” сделают.
– Даже если и не сделают. Начать бой – мальчишек не видать.
– Так что? Играем до конца? Пусть везут на берег? А нам не того ли надо?
– Да, правильно. Играем до конца. Мальчишек найдём – и ночью на “Дукат”.
– Оружие как прятать? Ведь обыскивать будут…
– Кое-что распределим… Попытаемся… Бариль!..
Быстро, стараясь не шуметь, шептали, готовились. В тесном и душном полумраке матросы пересказывали друг другу, как себя вести, натягивали и оправляли атласные, цвета беды рубахи. Но вот наверху загремело, раздались шаги. Откинулся люк, обрушился вниз квадратный столб света.
– Боцман у вас жив? – спросила проявившаяся неясным чёрным пятном в солнечном колодце голова.
– Есть боцман.
– Давай всех наверх! Чтобы все без оружия!
– Какое оружие! И без него рук не поднять.
Медленно, жмуря глаза на яркий свет дня, мы полезли наверх. Чужие люди на палубе. Блестят кромки обнажённых клинков, чёрными дырами глядят стволы пистолетов. Двое стоят с алебардами, небрежно подставив плечи под ухватистые, с потёртым лаком древки. Кое-кто пристроил сабли свои возле ног, воткнув их остриями прямо в доски палубы. Ничего-ничего, “Дукатик”. Эти уколы надо стерпеть. Дело, как видишь, заварилось серьёзное.
Да, серьёзное. Два человека в лёгкой, но явно богатой одежде стоят наверху, на юте. Один – капитан пиратской команды, взявшей нас в плен. Второй – незнакомый. Невысокий, с обширным туловищем. На широком, с массивными скулами лице – серая подкова длинного, безгубого рта. Рука в перстнях с крупными камнями – зелёным и красным – пощипывает подбородок. Смотрит, оценивает. Зверем повеяло от него. Опасностью. С этим надо сыграть отъявленно, себя не жалея. Сердцем чувствуется – проницателен и жесток.