Призрак Адора

– Кто сдал эти вот тридцать семь? – тихим и от того невыносимо зловещим голосом проговорил Хосэ, указывая в строку.

От кучки рабов отделился молодой юноша – африканец. С потерянным, виноватым взглядом, нетвёрдо ступая, он приблизился к мучителю. Лицо его было перекошено большой опухолью на щеке.

– Где ещё три? – тихо и вкрадчиво продолжил Хосэ. – Почему плохо работал?

Юноша подался вперёд. Вся его фигура и взволнованное выражение больного лица говорили о его жгучем желании объяснить, оправдаться.

– Зуб, – поспешно проговорил он, поднимая руку с выставленным пальцем, чтобы указать на распухшую щёку.

Но ни сомкнуть губ, ни донести палец до щеки он не успел. Хосэ прянул и, схватив, с громким щелчком сломал этот палец. Юноша, корчась от боли, упал перед ним на спину, а Хосэ наступил босыми, массивными ступнями на его шею и лоб, всунул пятерню в раскрытый в немом крике рот и, замерев на мгновение, выдрал из черепа нижнюю челюсть. С хрустом и треском, начисто. Мотнулись в воздухе струйки крови, клочки кожи и сухожилий. Зверь распрямился и точным, коротким движением бросил челюсть в огонь очага. Затем подхватил с земли бьющееся кровавое тело и, быстро ступив несколько шагов, швырнул его в стену зарослей. Тотчас в том месте послышались стремительные прыжки, движение, хруст. Собаки были не приучены лаять, но, раздирая добычу, они не могли не рычать, и их басовитый, приглушенный рёв, смешиваясь с булькающим, затухающим стоном жертвы, окатил нас осязаемой, плотной волной.

– Кто был с ним в паре? – повернулся к оцепеневшим людям Хосэ.

– Нет! – с перекошенным от ужаса лицом маленькая чернокожая женщина метнулась в середину толпы.

Хосэ неторопливо направился к ней.

– Нет, – сказал я голосом отрешённым и хриплым и встал у него на пути.

– А-а, – радостно протянул Хосэ и, пригнувшись, заулыбался.

Холод соткался у меня между лопаток и покатился вниз по хребту. Предельным усилием воли я заставил себя выглядеть равнодушным. Сказал спокойно:

– Больше ты никого не убьёшь. Хотя мне и приятно видеть, до какой степени ты меня боишься.

– Я? Тебя? – опешил Хосэ.

– Конечно. Завтра я должен сдать тростника вдвое больше обычного. Тогда стану управляющим. Ты же отнимаешь у меня людей, чтобы я не смог сделать этого. Расчёт верный, но подлый, трусливый. Ведь открыто убить меня ты не можешь.

– Ах, не могу-у? – с нескрываемой злобой и в то же время вызывающе, дразняще протянул он.

– Конечно. Какой бы ты ни был управляющий, дон Джови не простит тебе трёхкратной потери прибыли.

– Да новый ром будешь делать не ты! Новый ром будет делать лекарь!

– Новый ром не будет делать лекарь, – раздался вдруг спокойный и уверенный голос.

Пантелеус подошёл и встал рядом со мной.

– Не будет? – на роже его снова выразилось тупое непонимание.

– Если умрёт здесь ещё кто-нибудь, то умрёт и лекарь, – заверил зверя Пантелеус. – Лекарь в заросли прыгнет. К собакам. А дон Джови узнает, что всё это из-за того, что Хосэ стал плохим управляющим.

Длинная, невыносимо длинная минута тянулась в молчании. Потом Хосэ резко развернулся и с протяжным рычанием бросился в свой дом на сваях. Спустя миг он вновь вырос в дверях, спрыгнул на землю и бросился к проёму в стене зарослей, к началу дороги, ведущей в Адор. На бегу он споткнулся, и когда на секунду опёрся о землю сжатым кулаком, то склонённой фигурой на кривоватых согнутых лапах, с длинной, вытянутой, волосатой рукой он стал невыразимо похож на гигантскую обезьяну. Прошёл ещё миг, и только пыль, повисшая в густом, вечернем, нагретом воздухе напоминала о том, что только что здесь пронеслось, спеша по своим ужасным делам, ужасное существо.

КОРИЧНЕВЫЕ КОРЕШКИ

Помчался в Адор, – послышался рядом с нами знакомый уже гугнивый голос. – А в дом-то он забегал за деньгами.

– Ночь будет пьянствовать? – понемногу выходя из оцепенения, предположил я.

– Э, нет, капитан Том. Хосэ вцепился в тебя крепко. Он умеет очень быстро увидеть и понять слабое место в душе человека, вот как в Тамбе – увидел его чувство к Ари. Ему не просто нужно замучить и убить человека. Ему нужно убить и замучить его через это вот слабое место.

– Так ты что же, думаешь, что он у меня…

– Конечно. Он увидел, что ты не переносишь страдания другого человека. Теперь он купит в Адоре ребёнка или лучше двух, привезёт их сюда и станет медленно и страшно убивать.

– Ребёнка? – холодный пот выступил у меня на лбу.

– А когда он умрёт, Хосэ привезёт ещё и ещё. Пока ты жив, ты каждую ночь будешь засыпать под ужасные тоненькие крики. Так здесь уже было. Рано или поздно, чтобы избавить детей от мучений, ты убьёшь сам себя.

Я принялся размышлять вслух.

– Завтра к вечеру он вернётся. Дон Джови приедет узнать, сколько мы нарубили тростника. Назначит меня управляющим. Потом охранники покажут меня собакам как своего, и я ночью пойду в лес и сколько смогу – перережу их. Белые, их увидеть легко. А утром поднимем всех людей, всех. Если же Хосэ привезёт ребёнка, мне придётся под любым предлогом уйти из лагеря: без меня он его мучить не станет. Если только действительно он всё это будет готовить именно для меня.

– А как быть с охотниками? – поинтересовался Длинный Нос. – Сильные, сытые, очень умеют убивать. И будут стрелять. Невозможно ничего сделать. Такое уже было.

– Ладно. Времени, чтобы что-то придумать, у нас достаточно. Сейчас скажи-ка, где хранятся запасы еды и воды?

– У Хосэ в доме, где же ещё.

– Под замком?

– Какие замки, – грустно улыбнулся карлик. – Кто посмеет войти в дом Хосэ, кто?

– Я.

– Что ты задумал, Том? – спросил меня Стоун.

– Завтра предстоит большая работа. Поэтому сегодня я буду кормить людей. И дам воды вдоволь. Очень хорошо, что Хосэ нет.

– Охотники есть.

– Да, есть. Поэтому. Стоун, позови Бариля, Оллиройса, Тамбу. Кое-что обсудим. Если война начнётся прямо сейчас, то главное – не дать охранникам убежать в лес. Оттуда они, под защитой собак, нас легко перестреляют.

Быстро и тихо были сделаны необходимые приготовления. Отобраны наиболее надёжные люди, скрылось в складках одежды оружие. Я вошёл в дом.

Первое, что меня поразило – это громадных размеров, роскошная, под шёлковым балдахином, кровать. Затем – книги, разложенные на стоящих вдоль стен пюпитрах. Все раскрыты. Не удержавшись, я перелистнул страницы ближайшей – и чихнул. Пыль! Очевидно, Хосе держал их раскрытыми для собственного тщеславия. Но это потом, потом. Где кладовая? А вот и она: за кроватью – дверца в пристройку. Широкие и длинные, вдоль стен, полки. Корзины, тюки, ящики. Свет едва проникал сюда, но даже этого слабого полумрака мне было достаточно, чтобы увидеть нечто очень важное: два стоящих в углу стволами вверх мушкета. Сейчас, конечно, их трогать нельзя, но знать то, что они вот здесь стоят, – очень важно.

Я выбрал большое количество хороших продуктов и сказал Длинному Носу, чтобы завтрак он сегодня приготовил обильный и сытный. И здесь напряжение снова охватило меня. Ко мне приближался, повесив мушкет за спину, один из охранников. Я перехватил несколько быстрых взглядов. Ну что ж, мы уже ко всему готовы.

– Давай, Алим! – подбодрил его криком кто-то из товарищей.

– Ты что это здесь хозяйничаешь, алле хагель! – недобрым голосом произнёс подошедший. – Не слишком ли спешишь стать управляющим?