Призрак Сети

Примяв местечко в траве, Серый устроился на ночлег. Однако в ту ночь ему так и не удалось отдохнуть. Едва он засыпал, как пережитый днем шок просачивался в сновидение, безжалостным буром ввинчиваясь в мозг. Ему снилось, что из-под земли вылезала скрюченная, почерневшая рука. Она тянулась к Сереге, пытаясь ухватить его корявыми пальцами. Серый отпрянул, но на что-то наткнулся. Обернувшись, он увидел вторую руку, потом третью, четвертую, пятую… Одна за другой они вырастали из-под земли и зловеще шевелили пальцами, как хищные растения в поисках жертвы. Крик застрял в горле у Серого. Он рванулся и проснулся.

Уши чутко ловили каждый шорох, будто ожидая продолжения кошмара наяву. Некоторое время он сидел, вглядываясь в темноту. Убедившись, что все спокойно, он свернулся калачиком, чтобы попытаться поймать обрывки сна. Голова пухла от невеселых мыслей. Казалось, с тех пор как он перенесся в прошлое, прошли не дни, а годы.

Незаметно он задремал, и его снова обступили липучие призраки. Ему чудилось, что он очутился на ярко освещенной улице Лас- Вегаса. Повсюду мигали и переливались мириады огней. Призывно распахнутые двери казино ждали гостей, но город был пуст. И тут Серега увидел Илью. Тот стоял возле горящего всеми цветами радуги входа в казино и жестом подзывал Серегу зайти. Серега взбежал по ступеням, ступил в полутемный зал. Илья, ухмыляясь, сообщил: «Сегодня в казино главный розыгрыш - собачья шкура».

Серегу со всех сторон обступила толпа. Среди них Серега узнал одноклассников и учителей. С искаженными яростью лицами они начали скандировать: «На живодерню!» И тут Серый с ужасом увидел, как его руки и ноги превратились в собачьи лапы. Он хотел сказать, что произошла ошибка, но язык словно отнялся. Круг сжимался все плотнее. Серега заметался и снова вырвался из сновидения в благословенную лунную ночь.

Вконец измученный, он понял, что поспать ему не удастся, и сдался. Наяву страхи отступали. Даже темная стена леса вовсе не казалась зловещей. К тому же здесь Серега был не один. Строжич тоже перебрался на летний ночлег, как только отпала необходимость дежурить возле постели больного. Живописная лежанка колдуна была устроена на деревянном настиле, примощенном на ветвях раскидистого дерева. Время от времени слышалось шуршание соломы, когда старик поворачивался с боку на бок, а изредка он с присвистом всхрапывал.

В траве горел зеленый огонек светлячка. Еще одна живая душа. Серый подумал о всклокоченных, полуголодных собаках, спящих возле метро. Зимой эти четвероногие бомжи прятались в переходах и искали хоть немного тепла на канализационных люках. Когда-то его раздражали их своры. Он считал, что их надо отстреливать, потому что от них только зараза. Но теперь он остро осознал, что они так же испытывают боль, голод и холод. Это тоже жизнь. Жизнь, которую теперь приходится вести ему самому.

Горло сдавила обида на Илью. Оставшись человеком, он так много мог сделать. Ему даже не надо было носиться по лесу, чтобы обнаружить, где был ранен Илька. Достаточно было расспросить, и его привели бы на место. И уж совсем не составило бы труда найти провожатого, чтобы пойти наперерез дружине Александра. Сам он был бессилен что-либо предпринять, как бессильны были бездомные городские псы изменить свою судьбу.

За такими размышлениями Серый смежил веки и не заметил, как заснул.

После ссоры Илья тоже не мог заснуть. Он ворочался с боку на бок, а в голове роились невеселые мысли. Обвинение Сереги попало в цель. В глубине души Илья понимал, что товарищ прав, но при одной мысли о том, что придется оказаться на поле брани, где летят с плеч головы и кровь хлещет рекой, Илье делалось дурно. Это в кино занятно смотреть батальные сцены, когда две армии насмерть сшибаются в ближнем бою. И совсем другое дело самому попасть в подобную мясорубку. Он знал, что у него нет ни малейшего шанса выйти из побоища живым.

«Сереге-то что, - мрачно думал Илья.
– Хорошо быть большим и сильным, когда тебя боятся, а не ты обмираешь от страха. Битва ему нужна! Обвинитель нашелся. Как будто только он хочет попасть домой. Чего лезть на рожон? Какая-никакая, а жизнь все же лучше, чем отдать концы на поле боя».

По мере того как Илья распалялся, чувство вины у него трансформировалось в обиду на Серегу, потом примолкло совсем и, трусливо поджав хвост, уползло в самый потайной уголок его души.

Промучившись без сна часа два, Илья решил сходить в туалет. Он поднялся с лежанки и вылез наружу. На него пахнуло свежим ночным воздухом.

Над головой раскинулся звездный палантин. Илья запрокинул голову и невольно замер в восторге. Такого ему никогда не доводилось видеть. Казалось, звезды находятся близко-близко. В городе, приглушенные светом фонарей, они были лишь мелкой перхотью на темной ткани неба. Здесь же каждая звезда сияла особо, как будто хотела обратить на себя внимание. Илья невольно вспомнил вычитанную в книжке фразу: «алмазная россыпь звезд». Теперь он воочию убедился, что это не просто слова.

Здесь не нужно было никакого телескопа, чтобы изучать карту неба. Илья без труда нашел Большую и Малую Медведицу и Полярную звезду. К сожалению, этим его познания в астрономии ограничивались. Налюбовавшись небесными светилами, он вспомнил, зачем вышел, и направился к ближайшим кустам. Вдруг кто-то схватил его сзади и плотно зажал рот.

–  Не трепыхайся, а не то я тебя утихомирю, так что вдругорядь из вирия не воротишься, - зловеще прошептал незнакомый голос.

Илья оцепенел. Каждая его клеточка была парализована ужасом. В этот миг он, как никто другой, понял опоссумов, которые при опасности падали бездыханными, притворяясь мертвыми. Он и сам бы безжизненной тушкой свалился на землю, если бы его не держали крепкие, жилистые руки. Лишь сердце оставалось живым и гулко било в набат. Но, к сожалению, никто не слышал его тревожного призыва.

«Серый, сторож фигов. Тоже мне собака. Когда надо, он дрыхнет», - с досадой подумал Илья.

–  Правда ли бают, что у тебя апосля вирия память отшибло?
– спросил незнакомец.

Понимая, что от ответа зависит его жизнь, Илья, как мог, кивнул одеревеневшей шеей.

–  Твое счастье. А теперь слухай меня внимательно. Ежели вдруг к тебе память воротится и ты хоть полсловечка пикнешь о том, что было в лесу, то пеняй на себя. У нас руки долгие, везде дотянутся, а полет стрелы еще длиннее. Уразумел?

На этот раз Илья закивал, как бешеный.

–  То-то же. Память она не всегда во благо. У кого память длинная, у того шейка куриная, двумя пальцами переломить можно.

Незнакомец слегка крутанул голову Ильи, как будто хотел поломать его шейные позвонки. Илья непроизвольно всхлипнул под грубой ладонью, зажимавшей ему рот.

Мужчина хихикнул.

–  Спужался? Правильно делаешь, что пужаешься. Хоробрых-то стрела первыми находит. Усек?

Илья снова кивнул.

–  Ну тады поладим. Порты натяни и иди почивай. И чтоб ни звука. Коли кого разбудишь, ты не жилец. Усек?
– повторил незнакомец.

Грубая рука отпустила рот Ильи.

–  Усек, - едва слышно проговорил он онемевшими губами.

Илья задремал только под утро с твердой решимостью отправляться на Неву. После визита незваного гостя сказочная избушка древнего колдуна казалась куда более опасным местом, чем поле брани. Во время сражения можно хотя бы спрятаться в кустах и отсидеться, а тут того и жди, что в спину стрелу всадят.

Глава 18

Серому казалось, что он проспал не больше пяти минут, когда чуткие уши уловили чье-то бормотание. Мгновенно стряхнув с себя остатки сна, он подскочил и увидел, что старик спускается со своего лежбища. Несмотря на годы, Строжич двигался легко и бесшумно.