Призрак улыбки

Держа кулек с фруктами, Микио торопливо шел назад, в кафе «Делоне», и судорожно соображал. В первый день цены были не обозначены, он готов был поклясться в этом. Так. Он пронесся мимо цветочного магазина, рыбной лавки, «Канцелярских товаров»; не замедлил шага, чтобы проверить, много ли посетителей в маленьком душноватом кафе «Счастливые деньки» — это был его единственный конкурент во всей округе, — и только уголком глаза глянул на стенд информации, пестревший душераздирающими объявлениями: сбежавшие из дома дети, пропавшие домашние животные, потерянные обручальные кольца.

Поравнявшись с рестораном, Микио остановился и стал разглядывать выставленное меню. Да, цены были теперь вписаны, и не как-нибудь, а на готический лад красиво изогнутыми цифрами. Но что это были за цены! Закуска стоила пять тысяч йен, первое блюдо a l`a carte — десять тысяч, полный обед table d'h^ote ошеломлял цифрой в тридцать тысяч йен, а пудинг из хурмы, который Микио предполагал когда-нибудь попробовать, подавался за четыре тысячи йен.

Микио не верил своим глазам. Первое, что мелькнуло в мозгу: при том, как у них переполнено каждый день, с самых восьми часов, они, наверное, гребут деньги лопатой! Второе: ну и доходы у иностранцев, если они здесь едят, несмотря на такие расценки. Но третья мысль, пришедшая в голову несколькими часами позже, когда он молол зерна, чтобы подать caf'e M. Antoinette(прожаренный сорт «Вена», слегка ароматизированный розовыми лепестками и подаваемый с кусочком выпекаемого Санаэ воздушного «Парижского торта»), была самой экстравагантной.

— Постой-ка! — сказал он себе. — А может, это не настоящие цены? Может быть, они выставлены для того, чтобы отпугнуть обычных посетителей? Нет. — И покачав головой, он ругнул себя за чересчур разыгравшееся воображение.

Дела шли хорошо, лучше, чем когда-либо, и Микио получал очень неплохую прибыль. Поэтому в тот день, когда Ребекка Фландерс должна была вернуться из поездки на горячие источники, он вынул из кассы и переложил в бумажник двенадцать десятитысячных купюр, а потом поднял телефонную трубку и, позвонив Ребекке, оставил у нее на автоответчике следующее сообщение: «Предлагаю сегодня вместе поужинать. Думаю, вам легко догадаться где. Наденьте что-нибудь красное, а то вдруг прольете томатный сок. Шутка».

Ребекка отзвонилась около четырех.

— Микио? — ее голос был хриплым и слабым.

— С приездом, Ребекка. У вас все в порядке?

— Неужели мой голос позволяет прийти к такому предположению?

— Вообще-то нет, голос звучит ужасно. А что случилось?

— Видите ли, мне приходилось слышать, что длительное пребывание в ванне с горячей минеральной водой может способствовать активизации накопленных токсинов, думаю, именно это со мной и случилось, потому что я подхватила кошмарнейшую простуду. Едва могу говорить, дышать и думать. Немедленно ложусь в постель, так что нельзя ли перенести ваше любезное и заманчивое приглашение на какой-нибудь другой день?

— Конечно можно. Спите крепко, а завтра я позвоню вам узнать, не надо ли чего-нибудь.

Повесив трубку, Микио почувствовал легкое огорчение. Он с таким нетерпением предвкушал ужин с Ребеккой в этом безымянном ресторане (кстати, отсутствие названия — еще одна странность), что даже и не подумал о возможном отказе. Поскольку ресторан явно привлекал исключительно иностранцев, Микио было бы приятнее оказаться там с приятельницей-американкой, но после минутного колебания пришлось принять план Б: идти одному.

Он предварительно попросил кузину Санаэ побыть вместо него в кафе с восьми до десяти и в семь сорок запел в небольшую выгородку за стойкой, чтобы сменить широкие черные льняные брюки, шафранную водолазку и зеленые подтяжки на свое лучшее черно-серое шелковое кимоно с зигзагообразными узорами, тщательно расчесал доходящие до плеч черные волосы, увенчал голову черным кашемировым беретом, опоясался красновато-коричневым обии, выскользнув из-за занавески, вновь очутился в общем зале. К полному его изумлению, немногочисленная публика — местные завсегдатаи и несколько студентов-иностранцев, лелеющих надежду усовершенствоваться в японском, стоя приветствовали его громкими аплодисментами.

— Ты выглядишь потрясающе, — сказала Санаэ, хлопотавшая за стойкой, чтобы подать шоколад mocha latte.

— И в самом деле, — подхватил завсегдатай японец с волосами, завитыми как проволока, в мечтах — художник и романист, на деле — преподаватель курса «Самооборона в условиях большого города» в расположенном неподалеку женском университете. — Вас можно принять за поэта, сочиняющего танка, или за знаменитого художника, рисующего тушью.

— Именно к этому облику я и стремился, — подтвердил Микио, стараясь, чтобы успех не вскружил ему голову. — Дело в том, что я иду в ресторан по соседству, не заказав предварительно столик.

— Если этот вопрос не дерзость с моей стороны, скажите, пожалуйста, что же это за ресторан? — осведомился на ультравежливом японском бритоголовый студент-медик из Кении.

— А, тот навороченный, с жуткими ценами, — сказала похожая на статуэтку молоденькая японо-бразилианка, изучающая классические танцы буёи подрабатывающая уроками самбы. — Не понимаю, как они держатся, даже если их клиентура — должностные лица высокого ранга со своими любовницами и толстые банкиры, имеющие открытый счет. Во всяком случае, я слышала, что они имеют дело именно с такой публикой.

— Ну, пожелайте мне удачи, — сказал Микио. Надев гэтана черных кожаных ремешках поверх белых хлопчатобумажных носков с отдельным углублением для большого пальца, он, стараясь не привлекать внимания, вышел на улицу и, несмотря на теплую атмосферу оставшегося за спиной кафе «Делоне», сразу почувствовал какую-то тревогу.

— Не глупи, — строго одернул он себя. — Это общественное место, и ты способен за себя заплатить.

Было без десяти восемь, когда Микио подошел к двери таинственного ресторана. Глянув через окно, он увидел, что в зале ни одного посетителя, но двое высоких худых светловолосых официанта уже наводят на столах последний лоск. Еще один иностранец, похожий на официантов, но с некой властностью в облике (возможно, метрдотель, подумал Микио), стоял у двери, ведущей в кухню, и читал газету.

Массивная дверь орехового дерева была без ручки и — как, легонько нажав на нее, обнаружил Микио — заперта. Терпеливо дождавшись момента, когда пробьет восемь, Микио постучал. Маленькое раздвижное деревянное окошко наверху двери открылось почти немедленно, и в нем показалось видимое только до половины худое, тонкогубое лицо.

— Вы чего-то хотите? — спросил глубокий мужской голос на правильном, хотя и грубоватом японском.

— Да, я хотел бы у вас поужинать.

— Предварительный заказ сделан?

— У меня не было такой возможности. В меню нет номера телефона, и названия ресторана я тоже не знал.

— Ресторан не имеет ни названия, ни телефонного номера и, можно сказать, не нуждается ни в том, ни в другом.

— Так, значит, это частный клуб для иностранцев?

— Частный клуб? — Это определение показалось человеку в окошке забавным. — Да, почти так.

— Но тогда почему вы выставили меню?

— Так принято. — Тон ответа явственно означал, что все дальнейшие расспросы будут не только бесполезными, но и, возможно, даже опасными.