Призраки

– Оружие взял?

– А как же? Всё с собой, – Валера кивнул на заднее сиденье, где кроме рюкзака с вещами и рыболовных снастей лежал охотничий карабин «Сайга», похожий на «Калаш».

Не сказать, что Кузьма сильно жаждал ехать на рыбалку, тем более с Валерой, тем более после вчерашнего случая, но сидеть весь день в пустой квартире, по десятому кругу пересматривать одни и те же фильмы или наблюдать самодвижущиеся качели за окном хотелось ещё меньше.

Крылатых он тоже не сильно боялся. Последнее время Кузьму всё чаще посещали мысли, что они совсем неагрессивные, и опасаться их не стоит. А истории о том, что они людей похищают – возможно, и вовсе лишь выдумки, сочинённые из-за страха перед неведомым. По крайней мере, Кузьма не знал ни одного человека, кого утащили крылатые… кроме самого себя.

Пока ехали, Кузьма молчал. В голову сами собой лезли мысли о вчерашнем вечере. До сих пор внутри копошилось отвращение – отвращение к человеку, сидящему рядом. Вспомнилось и то, как начальник патрульной группы постоянно заставлял Кузьму играть роль переговорщика, что тому совсем не нравилось, и грубость, и нетактичное поведение, и попытки сунуть нос в чужую жизнь, и как Валера хвастался избиениями сожительницы. «Какой, в сущности, мудак, – размышлял Кузьма. – Строит из себя правильного, законопослушного, а сам – та ещё сволочь».

Кузьма метался в догадках, как правильно сделать. Либо сразу пожаловаться вышестоящему начальству, либо прежде объяснить Валере, что так поступать нельзя. Оба варианта выглядели сомнительными. Ну вот скажет он Валере, и что дальше? Тот раскается и посыплет голову пеплом? Вряд ли. Да и жалобы ничего не решат, а только хуже сделают, поскольку коллеги Кузьму потом возненавидят. А ведь кто знает, как долго здесь торчать придётся? Вдруг и через две недели не получится уехать, и через месяц?

«Буханка» тем временем выехала за город, свернула с главной дороги и, миновав заброшенную деревеньку, выбралась к реке.

– Приехали! – объявил Валера, и на его щекастом лице появилась довольная улыбка, словно он на праздник попал.

Из берега выпирал длинный деревянный пирс – когда-то давно излюбленное место для рыбаков и молодёжи, гонявшей сюда на мотоциклах купаться, загорать и жарить шашлыки. А теперь здесь мало кто появлялся. Разве что Валера, да, может, ещё человек пять, кого не пугали крылатые.

Возле пирса покоились гниющие трупы двух лодок, увязших в камыше, да и сам помост просел по центру и того и гляди сломается под напором вяло текущей реки. Пасмурное небо серебрилось проблесками солнца. Воздух был не по-летнему прохладный. Даже куртку пришлось надевать.

Кузьма и Валера устроились на складных стульях на краю пирса. Закинули удочки, стали ждать.

Над рекой висел тишина, но она была совсем не такой, как в городе. Там она отдавала мертвечиной, а здесь от неё веяло жизнью. Вокруг пищали комары, мельтешил всякий гнус, а в ближайшему лесу раздавалась птичья трель.

Природе было плевать на вымирающее человечество. В этом бурном зелёном мире жизнь шла своим чередом, не обращая внимания на трагедию одного из доживающих свои дни вида. Сколько таких было за всю историю существования планеты – не счесть. Каждый катаклизм уносил в небытие тысячи видов. Человечество не стало чем-то особенным. Бетонные коробки, которые оно нагородило, не спасли.

Валера какое-то время угрюмо молчал, глядя на дрожащий на волнах поплавок. Кузьма тоже не говорил ни слова, наслаждаясь царящей вокруг благодатью. Над головой вязко бугрилось небо, на противоположном берегу тускло зеленела тайга.

Валера достал из рюкзака две банки пива, одну протянул Кузьме, другую открыл сам.

– Хорошо здесь, душа отдыхает, – произнёс Валера, промочив горло. – Не то что там. Там пиздец какой-то, а тут… Знаешь, Кузя, иногда мне кажется, что люди не предназначены жить в городах. Вот здесь – совсем другое дело.

– Если б ты жил здесь, откуда бы взял пиво? – Кузьма отпил немного и поставил банку на дощатый настил. – Откуда бы взял удочку, пушку, машину.

– Да ну. Разве всё это важно? Вон, наши предки жили, и ничего.

– По тридцать лет.

– Чего? – Валера бросил на Кузьму непонимающий взгляд.

– По тридцать-сорок лет жили, а потом помирали.

– Да ну, пиздёж всё это.

– Как хочешь, – пожал плечами Кузьма, не желая вступать в спор.

Прошло ещё минут пятнадцать. Банки пива постепенно пустели, поплавки гуляли по воде. Кузьма всё думал, стоит ли с Валерой заводить разговор о вчерашнем и, наконец, решился. Наверное, правильнее будет сказать в глаза, а не за спиной жалобы строчит.

– Знаешь, я тут думал… – произнёс Кузьма, собравшись с мыслями. – Неправильно это.. ну, то что ты вчера сделал.

– Ты о чём вообще? – Валера покосился на собеседника.

– Да не придуривайся. Сам знаешь. Я вчера в изолятор зашёл, а там ты… развлекался. Так вот, я считаю, это неправильно. Нельзя так.

– Погодь. Когда это ты там был? Ты чего, подсматривал?

– Да ничего я не подсматривал. Просто зашёл, увидел, чем вы там занимаетесь, и ушёл. На хер мне за вами подсматривать?

– А зачем заходил?

– Надо было. Это важно?

Валера смутился, насупился, потёр свой мясистый нос и опять уставился на поплавок:

– Ты это… тебя это вообще не касается. И меньше шастай, где не просят.

– А тебя не касается, где я шастаю. Просто хочу сказать, что это нарушение порядка. Что ты ей наобещал? Или запугал?

– А тебе какое дело? – Валера вдруг вышел из себя. – Ты что, какую-то блядь будешь защищать? Которая под всей бандой этих малолетних отморозков лежала? Хули тебе надо, я не понимаю?

– Мы защищаем порядок, – Кузьма бросил взгляд на лежавшую позади «Сайгу». – Или хочешь, чтобы я Дмитричу доложил о нарушении?

– Что?! Дмитричу? Да докладывай кому хочешь, мне вообще по хуй! Порядок защищаем… Ты, блядь, языком мели, да не меру знай. Я подольше твоего в органах. Не хуй мне указывать, как и кого я должен защищать!

«Ничего из этого не выйдет, – думал Кузьма, закипая от злости, – зря только сотрясаю воздух». Разумеется, Валера отреагировал привычным образом. Вышел из себя, стал ругаться. Что ещё от него можно было ожидать?

Кузьма опять покосился на карабин за спиной, а потом – на коллегу. Тот сидел спокойно, не дёргался. А ведь, если подумать, Валера может запросто схватить «Сайгу» и пристрелить собеседника. И никто ничего не докажет, а если сослуживец и понесёт наказание, труп Кузьмы от этого к жизни не вернётся.

Доводов больше не осталось, не было и понимания, как ещё можно воззвать к разуму этого человека. Валера вначале злобно молчал, а потом заговорил более спокойным тоном, в котором тем не менее чувствовался упрёк: