Призван, чтобы умереть?

— Сефина, слушай, а почему она здесь?

Девушка немного отстранилась и, глянув, куда я показываю, посерьезнела и грозно глянула на меня.

— Кто, твоя вторая жена, о которой ты мне не рассказал?

Быстро, однако. Тут отнекиваться нет смысла. Пока я морщил лоб, пытаясь придумать ответ, Сефина не выдержала и захихикала.

— Ой, такая моська у тебя сейчас была, это того стоило! Но все же, стоило сразу рассказать, ведь мы — одна семья.

— Да не то чтобы, я ведь объяснял ей, что ничего от нее не требую.

— Но, как видишь, она тоже переживала и ждала. Разогнала всех зевак своим необычным видом и, в итоге, нам никто не помешал побыть в тишине.

Надо же, я и не думал, что уж она-то будет волноваться. Стоит о ней все-таки думать, как о жене?

— Милый, а с ней ты почему ребеночка не заделал? Нашим дочкам было бы веселее.

Ох и ничего себе заявочка! Полигамия цветет и пахнет.

— Да как-то не успел, хех. А как там дочки, все хорошо? — поздно, конечно, строить из себя внимательного папашу, раз сразу не спросил, но лучше уж поздно.

— Да, дедушка с ними играет. Пойдем, проведаем?

Сефина встала и потянула меня за собой.

Мы прошли в комнату, которую старейшина отвел под свои апартаменты. И застали веселую и невероятную для меня картину. Я даже на всякий случай активировал «Связь» и проверил: да, действительно, девчонкам уже по три года.

Все три были в умилительных белых платьицах с красными бантами, белых колготках и красных туфельках. Девочки явно подросли, волосы на голове тоже стали подлиннее, а в остальном, они казались все теми же маленькими детками. На диванчике расположилось черное и белое: Кристина и Альби сосредоточенно складывали пирамидку. Эвина же бегала за Фарином, размахивая крошечным деревянным мечом, а дедушка радостно улепетывал, несмотря на то, что уже весь взмок от нагрузки.

Заметив нас, он остановился и подхватил внучку на руки.

— Нико! Слава богам, с тобой все хорошо!

Я лишь усмехнулся, мол, что мне сделается.

Сефина подскочила к дочкам и, обняв, показала на меня.

— Ну, девочки, кто пришел?

Кристина с Альби пристально посмотрели на меня. Затем аккуратно сползли с дивана и медленно подошли ко мне. Обняв за ноги, они тихо сказали: «Папа!».

Дети здесь и впрямь удивительные, я чуть не прослезился. Присев, я обнял девочек и погладил их по головам, вызвав довольное урчание.

Эвина стала брыкаться, и Фарин поставил девчушку на пол. Подскочив ко мне, голубоглазая наставила на меня меч и мило, но грозно сказала:

— Где ты был?!

— Я сражался.

Похоже, такой ответ заинтересовал девочку. Опустив игрушку, она обошла сестер и тоже обняла меня.

— Тогда ладно, — услышал я.

И тоже погладил девочку по голове.

— Девочки, ваш папа очень занят, потому что он здесь самый сильный! — громко и воодушевленно рассказала Сефина, подойдя к дочкам.

Девочки немного отступили и с обожанием посмотрели на меня. «Папа самый сильный!» — послышался радостный шепот.

Я отступил на полшага и активировал кольцо бойца, вызвав бурю восторга и даже немного аплодисментов. Больше всех заинтересовалась Эвина, первой подбежав ко мне.

— Меч!

Я достал оружие из ножен и показал девочке, повернув рукоятью к ней. Эвина сразу же схватилась, издав радостный возглас. Видимо, уже начала представлять, как сражается.

Поиграв с девочками еще немного, мы с женой ушли. Да, стандартное сваливание ответственности за воспитание на дедушку.

Предложив Сефине возвращаться в особняк, я сказал, что еще нужно разобраться с организационными вопросами, раз уж я потерял почти весь день.

Добравшись до лагеря, я был встречен громкими овациями. Лишь Фебримор выглядел грустным, видимо, виня себя за то, что не защитил меня. Тихо сказав ему, что это все ерунда, я отправил лисичку на обучение до второго ранга, а сам вернулся к солдатам.

— Давай, выкладывайте. Что там с пленницей?

— Дефур ее знатно приковал, так что проблем быть не должно. Разместили все в том же доме, — доложил командир.

— Хорошо. А контейнер?

— Без вас не стали открывать.

— Тогда пойдемте.

Контейнер расположили в дальнем углу базы под охраной. Я еще раз его внимательно осмотрел. Никаких особых опознавательных знаков, кодовых замков или любой другой защиты, только нечто вроде задвижки и все. Приказав всем отойти, на всякий случай, я открыл контейнер.

Две секции, как и выглядело все это снаружи. В одной, на какой-то слизистой подложке расположился большой полупрозрачный кокон. Внутри была внушительных размеров гусеница темного цвета. Кокон не шевелился и не подавал никаких признаков жизни, думаю, это нечто вроде переходного этапа, как у обычных насекомых. Осторожно прикоснувшись пальцем, я не увидел ожидаемого выполнения знания животных. Выскочило другое сообщение:

«Импринтинг генов в плод недоступен — требуется жена из фракции КилХайв».

Так это — ребенок? Не какой-то монстр?

Во второй ячейке было здоровенное яйцо, больше головы размером. Необычное, серое с фиолетовыми пятнами. Сообщение выдавалось то же самое.

Сложно что-то сказать, учитывая, что Арверы никогда не сталкивались с этой фракцией. Как у них относятся дети к родителям? Не будет ли правильным просто избавиться от них?

Что-либо сейчас можно попытаться узнать только от одной особы.

Я отправился в нашу импровизированную тюрьму вместе с Фебримором и Йивет. В комнате девица из КилХайва оказалась прикована руками и ногами, а отдельно — ее хвост. Похоже, что кормить ее придется с ложечки.

Зашипев на меня, она злобно зыркнула и попыталась освободиться. Похоже, что все ее раны уже исцелились.

— Привет, меня зовут Идущий на смерть.

Девушка склонила голову на бок и ответила, на удивление, обычным голосом:

— Я не знаю, что это значит.

Да, скорее всего, так и есть, это же прерогатива слабых.

— Считай, что некто вроде местного героя, которого невозможно убить.

Хищно улыбнувшись, девушка ответила:

— Всех можно убить.

— Как скажешь. Но со мной у тебя не прокатило.

Прищурившись, пленница ничего не ответила.

— Как тебя зовут? — решил я продолжить.

— Керу Шаза.

— На каком месте ваша фракция?

— Четвертое, вы, слабачки!

Что-то она вдруг разговорилась.

— Чего это сразу «слабачки»? Не я здесь в кандалах сижу.

Керу расхохоталась и начала ехидничать: