Призывая Луну

Внедорожник тоже останавливается.

Я щурюсь, пытаясь разглядеть водителя сквозь блики солнечных лучей на лобовом стекле.

В истинной манере Рен Найтингейл она выходит обратно на дорогу и сердито смотрит на машину. Я следую за ней, напрягая все мышцы, делая себя как можно больше, что легко удаётся после всех этих дней в тренажёрном зале в Бруклине.

— Что вы делаете? — кричит она, размахивая руками. — Объезжайте!

Волосы на затылке встают дыбом вместе с моими неукротимыми магическими способностями. Они стали сильнее, горят в груди, как кусочек солнца. Целители хороши в бою, если только потому, что мы не останемся поверженными надолго.

— Объезжайте! — повторяет Рен приказ, а я продолжаю смотреть на залитое светом лобовое стекло.

Мои руки сжимаются в кулаки, и я уже готов сказать Рен бежать обратно к саду, когда колёса внедорожника поворачиваются и он проезжает мимо нас в город.

— Что это было? — говорит она, запихивая руки в карманы, пока мы наблюдаем, как чёрный автомобиль едет по Мейн-стрит и исчезает за поворотом.

Мы продолжаем наш путь домой, и я выдыхаю задержанный воздух и качаю головой. — Горожане, — говорю я, хотя адреналин, бегущий по моим венам, говорит мне обратное.

— Таких раздражает, — бурчит она.

Я расслабляю челюсть и прочищаю горло, пытаясь успокоить гул в груди.

Рен и я идём так близко, что я слышу, как её телефон вибрирует. Это отвлекает меня, и моя магия утихает, когда она вынимает телефон из кармана и отвечает.

— Я жива, — говорит она, прежде чем прижать его к уху.

Низкий, ворчливый голос Брэдли гремит, но я не могу разобрать его слова. Что бы он ни говорил, это заставляет Рен сжаться и её щеки заливаются краской.

К тому времени, как её дядя заканчивает свою тираду, мы уже подошли к «Страницам», маленькому книжному магазину на южном конце Мейн-стрит, которым владеют Брэдли и Джоэл и которым Рен управляет уже год. Сторона здания покрыта фреской, нарисованной художественным клубом старшей школы в 1986 году. Сейчас она выцвела и испещрена отсутствующими кусками обвалившегося цемента, но маскот старшей школы, огромный чёрно-золотой шершень, всё ещё виден.

— Нет, всё не так, дядя Брэд. — Рен заправляет розовые пряди волос за ухо. — Это просто Ли.

Просто Ли? Чёрт.

Вот что губит поэтов — безответная любовь.

Я игнорирую ту часть моего мозга, которая напоминает мне, что моя любовь не может быть безответной, если Рен не замечает её, и обращаю внимание на магазины, которые начинают просыпаться вокруг нас. Через несколько дверей Алтон выходит из парикмахерской с рекламным щитом, предлагающим скидки на летние стрижки. Я киваю в молчаливом приветствии человеку, в кресле которого я вырос. Он останавливается на полпути к поклону, и линии, вырезанные на его тёмной коже, углубляются, когда он смотрит на меня.

Я вспоминаю состояние своих косичек, и теперь моя осанка становится такой же, как у Рен. Я беру её за руку и веду через улицу подальше от Алтона, но вред уже нанесён.

— У меня есть место в три! Записываю твоё имя! — кричит он. — Не могу позволить тебе ходить по всему городу с этим беспорядком на голове. Неужели в Нью-Йорке это считается красивым?

— Спасибо, Алтон. — Я машу ему и надеюсь, что он не напишет моим родителям.

— Спасибо? Парень, я должен брать с тебя вдвое больше. — Он поправляет свой джинсовый фартук вокруг толстой талии и возвращается в кирпичное здание магазина.

Рен мямлит последние слова и заканчивает звонок, обвивая руку вокруг моей. Клянусь, в моих костях пробегает заряд электричества. Если она не магическая, то кто тогда?

— Твои дяди в панике? — спрашиваю я, когда мы проходим мимо кофейни и пекарни «Бобы и Хлеба».

— Это ещё мягко сказано. Джоэл буквально кричал на заднем плане. Кричал. Я никогда не слышала, чтобы он повышал голос.

— А как насчёт того раза, когда ты— Я замолкаю, когда чёрный внедорожник проносится мимо. Я пытаюсь разглядеть водителя, но они мчатся через наш маленький город.

— Надеюсь, они возвращаются в Портленд. — Ворчание Рен заканчивается в тот момент, когда визжат шины, и машина делает разворот.

— Они не…

Она не успевает закончить фразу. Я знаю, о чём она думает, и ответ — да. Внедорожник едет прямо на нас.

Я прижимаю Рен к себе и веду её коротким путём в переулок между «Бобами и Хлебом» и «Оптикой доктора Вотта». Если это не грузовик с доставкой, то машине здесь делать нечего. Мы в безопасности.

Это не из-за тебя, напоминаю я своим напряжённым мышцам и магии, которая бурлит под кожей. Тем не менее, Рен и я молчим, и ей почти приходится бежать, чтобы не отставать от меня.

Гравий хрустит, когда внедорожник заезжает в переулок. Я не жду другого знака. Этот достаточно большой.

Я хватаю Рен за руку и бросаюсь к задней дороге в конце переулка, который разделяет Мейн-стрит и дома, тянув её за собой, как флаг. Мы подбегаем к забору, и я поднимаю Рен, прежде чем перелезть сам. Я приземляюсь на ноги и морщусь, когда шипы розовых кустов миссис Калли вонзаются мне в икры.

— Беги дальше, — рычу я, высвобождаясь из помятых кустов, за которые миссис Калли будет нас ругать до конца своих дней. — Добирайся до своего дома.

Я вижу блестящие чёрные рейлинги на крыше внедорожника через забор и не даю Рен шанса ответить, прежде чем почти тащу её через лужайку и калитку. Мы выходим на Уолнат Лейн и не сбавляем темп, петляя по кварталу, в котором я провёл всю свою жизнь до двух лет назад. Мы поворачиваем на Пекан Авеню, улицу Рен и мой любимый пирог, и кровь стынет в моих жилах.

Внедорожник стоит на подъездной дорожке у дома Рен.

Глава 3. Рен

Внедорожник пуст. Тяжело дыша, мы с Ли обходим его и направляемся к крыльцу.

— Что происходит? — шепчу я, в панике обращаясь к Ли.

— Я не знаю, но мне это не нравится, — отвечает он.

Я сжимаю кулаки, чтобы они не дрожали, когда мы поднимаемся по ступенькам на широкое переднее крыльцо, которым так гордится дядя Джоэл. Моё сердце колотится, словно отбойный молоток. Это слишком. Слишком много неизвестного. Слишком много изменений. Слишком много страха. Что, если мои дяди так разволновались из-за того, что я пропала на всю ночь, что вызвали какого-то частного детектива, чтобы найти меня? Почему? Это не имеет никакого смысла. Ничего из этого не имеет смысла.