Про Бабаку Косточкину-3, или Все ноги из детства

— Вот! Всё, что у меня есть! — Мужчина сверкал на меня глазами как сумасшедший. — 28 рублей 73 копейки!

Он не в себе, догадался я и сказал:

— Ну хорошо, хорошо. Забирайте! — Только чтобы поскорее отделаться.

— Спасибо! — Он сунул мне свои мятые деньги и побежал за роботом. Тот уже прогуливался в «Канцтоварах».

— Двадцать восемь рублей! — Тишка смотрел на меня, как папуас на новое зеркальце. — Почти двадцать девять!

Но я его восторженных чувств не разделял. Робота мне было немного жалко. Лучше бы я его Тишке отдал или хотя бы продал по себестоимости.

— Мы так гульнём! Так гульнём!

Это на двадцать девять рублей? Ну-ну.

— Атас! — Тишка вдруг схватил меня за шиворот и поволок к выходу.

Последнее, что я увидел в «Детском мире», был тот мужчина — в плаще и в наручниках. Их на него надевал милиционер.

Глава 10 Про шпиона

— Милиционер милиционеру рознь, — объяснял мне Тишка по дороге домой. — И потом, на кой мы ему сдались? Ну в школу телегу накатают, ну в детскую комнату поставят на учёт. Из пионеров всё равно за это не выгонят. А Шляпа — рыба покрупнее нас! Его привлекут — мало не покажется.

— За что?

Я честно не понимал, за что нас в детскую комнату ставить?

— За спекуляцию. Думаешь, он себе твоего робота покупал?

— А кому?

— Он его потом на барахолке в три раза дороже продаст.

— Кому?

— Найдутся любители.

— Понятно.

Хотя мне было ничего не понятно.

Совсем. Я всё-таки думаю, что это он себе робота покупал. Вон как у него горели глаза — так он ему понравился! Бедный.

Ну а даже если не себе, что с того? Неужели за это надо забирать в милицию? У них же тут нет таких роботов, как у нас. Одни пупсики — и те дефицитные.

Домой мы попали затемно. Пришлось ждать, пока Тишкины родители уедут на дачу. Мы прятались за гаражами, наблюдали, как Тишкин отец пытается завести свой драндулет. У него «Москвич-401» с амбарным замком на багажнике. Наконец он его завёл, и они уехали.

А мы поднялись к Тишке — он живёт на третьем этаже, в соседнем с нашим доме.

— Заходи, располагайся, — сказал Тишка. — Будешь яичницу?

— Буду.

Уютно у них тут. Книжек вон сколько!

Целый застеклённый шкаф — от пола до потолка. Журналы кругом с газетами, как в читальном зале библиотеки «Юношеская»: «Огонёк», «Юный техник», «Наука и жизнь».

— Ты на бардак не реагируй! Это родичи выписывают, — пояснил Тишка с кухни.

Там уже вовсю шкворчала яичница.

— А телик у вас есть? — Я огляделся.

— А то. «Горизонт» цветной. Папа по блату на базе доставал.

Телик нашёлся в углу, под белой вязаной салфеточкой.

— А где пульт?

— Что?

— Как его включать?

— В розетку сначала воткни, темнота, — снисходительно улыбнулся Тишка.

Он вернулся из кухни с чугунной сковородкой и хлебницей.

— Вот на эту кнопку жмёшь, а потом на эту, — показал он.

Но телик не включался.

— Сломался что ли?

— Погоди, сейчас нагреется.

Через минуту на экране появилась симпатичная дикторша в огромных очках.

«Прослушайте программу телепередач на завтра», — сказала дикторша и стала читать с листочка.

А мы с Тишкой стали есть яичницу — прямо из сковородки. И запивать её сладким чаем.

«…Праздничная первомайская демонстрация. Прямая трансляция с Красной площади…»

— Дирижабли в небо будут запускать? — спросил я.

На демонстрациях я ни разу не был. Только по телевизору всякие митинги смотрел и ещё военные парады на Красной площади.

— Какие дирижабли? — удивился Тишка. Я ему хотел объяснить какие, но не стал.

Вдруг всё-таки папа что-то напутал. Да и про дирижабли мне известно не много.

— Вкусная яичница, — похвалил я Тишку. «…В 13 часов 15 минут — киножурнал „Фитиль“. В 13 часов 30 минут — мультипликационные фильмы…»

— Это потому, что я её на котлетной сковородке жарю. «…В 14 часов — „Клуб кинопутешествий“. Экспедиция Тура Хейердала на „Тигрисе“».

— Это как?

— Ну, мама на ней сначала жарит котлеты, а потом сразу я — яичницу. Так вкуснее.

Я вдруг вспомнил, как меня тётя Аня, папина сестра, угощала садовой черешней. Она по столу была рассыпана — крупная, мясистая, с каким-то интересным привкусом. Я прямо, помню, полстола тогда съел. А потом оказалось, что тётя Аня до этого на столе пельмени лепила с бараньим фаршем.

«…Программа „Сельский час“. В 18 часов — „Международная панорама“».

Мы съели яйца и вытерли сковородку хлебными корками — любо-дорого посмотреть. Дикторша из телевизора пропала, и вместо неё стали показывать заставку к какой-то доисторической передаче.

— О! «Вокруг смеха» начинается! — заорал Тишка. — Сейчас поржём.

На экране появился худой дядя с постной физиономией. Тихим голосом он стал рассказывать какие-то шутки, а Тишка стал громко смеяться. Он смеётся очень заразительно!

Но мне всё равно почему-то было не смешно. Я этих шуток не понимал, хотя юмор я люблю. Другие люди в пиджаках шутили про дефицит, и про кубик Рубика, и про Олимпиаду-80.

И ещё про какого-то Рональда Рейгана — я так и не понял, кто это. А один рыжий парень со сцены показывал свои часы — электронные, с музыкой — несколько раз подряд. И вообще, мне больше «Камеди клаб» нравится и «КВН» — тоже ничего.

А потом мы с Тишкой посмотрели художественный фильм «Экипаж». Он всё спецэффектами восхищался, когда там самолёт взрывался в конце. Тоже мне — спецэффекты. Надо его как-нибудь сводить в 3D-кинотеатр.

А потом Тишка показывал свой бобинник — катушечный магнитофон. Мы «Амбу» по нему послушали (Тишка так называет группу «АББА», папину любимую) и пошли спать. У них с сестрой кровать — двухэтажная. Тишка залез наверх, а я лёг внизу и накрылся одеялом.

— Завтра с утра пойдём на Ленинский. Шары демонстрантам полопаем.

— А я думал, на демонстрации только эти самые ходят… пенсионеры. И коммунисты ещё.

— А мы кто, по-твоему? — удивился Тишка. — Через пять лет у нас во всей стране наступит коммунизм. Знаешь, как мы тогда заживём? Нам весь мир будет завидовать! У нас с тобой страна знаешь какая? Самая-самая-самая!