Про ЛЮБОff/on

— Замуж, что ль, собралась? — предположила Любовь Макаровна. — Муж не пускает, Даш?

Я пробормотала в трубку что-то невнятное.

— Смотри, мужчины самостоятельных любят и с карьерой. Сейчас все бросишь ради него, а потом будешь локти кусать!

— Да я не замуж…

— Так тем более! А если любит, то поймет. И дождется!

Когда Любовь Макаровна была чем-то недовольна, она переходила на «ты».

Сейчас она была недовольна моим решением.

А я слушала ее, и мне казалось, что я действительно собралась замуж. И муж не пускает меня в Лондон. И мне это было так приятно! И я совсем не считала его эгоистом. Главное ведь не где. Главное — с кем.

Влад не звонил. Я не звонила тоже.

Когда Рита появилась в дверях нашей квартиры с чемоданом, я почувствовала себя матерью, увидевшей дочь на пороге после долгой разлуки. Когда в первую секунду испытываешь радость и почти одновременно — тревогу. Что случилось?

— Я ушла от Кости, — объявила Рита. Терминатор всем своим видом выражала восторг по поводу ее решения.

— Почему? — Я села на пол прямо в прихожей, опершись о стену.

Рита села напротив.

Терминатор возбужденно обнюхивала чемодан.

Рита подтолкнула к себе ногой сумочку и достала оттуда пачку «Мальборо».

— Рит, ты что? Куришь?

Она щелкнула золотой зажигалкой и с удовольствием затянулась.

— Я не могу, Даш. Мне все время Петя снится. И с каждым сном он растет. Сегодня ночью он пошел.

Рита посмотрела на меня и горько усмехнулась. Как будто пожалела меня за то, что увидела в моих глазах жалость.

— Так смешно пошел… Два шага сделал и упал. Представляешь?

Она затушила сигарету о подошву туфли.

— Ритка… — прошептала я.

— Я сойду с ума, — выдохнула Рита и отвернулась.

— Ты в церковь ходила?

— Ходила… Костя во всем виноват. Я же не хотела делать аборт, ты понимаешь?

— Рита, но ведь он был больной. Он бы мучился всю жизнь.

— Откуда ты знаешь? Ну откуда ты это можешь знать точно? Я вижу его каждую ночь. И он абсолютно здоров. У него волосы как у меня.

Рита не плакала.

Самое страшное одиночество, это когда даже не хочется плакать.

Когда даже не хочется, чтобы тебя жалели.

Когда понимаешь — есть ты и есть мир. И этот мир не с тобой. Ты — одна.

Ночью за Ритой примчался Костя. Они долго разговаривали на кухне. Под утро он уехал. Рита осталась.

Я вышла к ней и молча ее обняла.

— Влад не звонит? — спросила Рита.

— Нет.

— И как ты?

Я пожала плечами. Встала. Включила чайник. Достала из шкафчика чашки.

— Ты думаешь — позвонит? — не то спросила, не то просто сказала Рита.

— Не знаю.

— Ты ждешь?

— Жду. — Я посмотрела на подругу. В ее голубых глазах, как росинки на цветочном лепестке, выступили слезы. Одна упала. Рита дотронулась до нее пальцем. В уголке голубого лепестка появилась вторая.

Мне самой захотелось плакать.

Как раньше смешивали кровь, мы смешивали наши слезы. И становились еще роднее и еще ближе друг другу.

Под столом Терминатор грызла новую Ритину сумку.

Мы заснули в Ритиной кровати, все втроем, обнявшись.

13

Влад позвонил однажды рано утром, и снова мой сон продолжился наяву.

— Поздравляю с Международным днем семьи! — бойко отрапортовал он, и я по инерции, спросонья, произнесла:

— Спасибо.

— Не за что. Подарки можно не дарить.

Я захихикала.

— А я уж испугался, что ты в Лондоне.

— Побежал билет покупать?

— Нет, просто побежал. Бежал, бежал — и вдруг думаю: а что, если ты не в Лондоне? А я, как дурак, бегу? И вот решил позвонить.

— Как твоя предвыборная кампания?

— Отлично. На меня восемьдесят семь тысяч ссылок в Интернете. Больше только у Мэрайи Кэрри.

— Ты уже начал петь?

— Нет. Пока я только научился говорить. И довольно неплохо. Благодаря тебе.

— Спасибо. Но ты еще не всегда следишь за собой. Тебе надо работать.

— Вот поэтому и звоню. Мой PR-директор говорит то же самое. Так что, Даш, как ты смотришь на перспективу поработать со мной еще?

Когда меня учили плавать, столкнув с лодки в воду посреди реки, мне точно так же не хватало воздуха, как и сейчас.

— Ну, если ты обещаешь стараться…

— Обещаю обещать тебе все, что ты захочешь. И кстати, знаешь что?

— Что?

— Я соскучился.

— А я, кстати, нет.

— Ты черствая и бессердечная.

— Выбирай выражения, а то увеличу свой гонорар.

— Ты самая сердечная и… черствый — свежий… самая свежая.

— То-то.

— Завтра в десять.

— Нет. В пять минут одиннадцатого.

— Отольются кошке мышкины слезки.

— Речисто, да не чисто.

— Целую.

— Пока.

Я открыла рот и визжала минуты три. Пока не кончился воздух.

В дверях стояла испуганная Рита. За ней пряталась Терминатор.

— Влад позвонил? — догадалась моя подруга.

— Ага.

Следующие три минуты визжала Рита. Когда у нее заканчивался воздух, эстафету снова перехватывала я.

Терминатор злилась и лаяла.

Я пригласила Риту вечером в ресторан. Мне хотелось быть очень красивой. Я накрутила волосы на щипцы и надела новое шелковое платье, которое купила в один из наших с Ритой походов по магазинам.

Международный день семьи был уже совсем теплым.

Ритин любимый ресторан открыл летнюю веранду.

Мы сидели, закутавшись в пледы, и пили мартини, потому что в ресторане проходила презентация этого напитка, и девушки в одинаковых красно-белых платьях разносили его бесплатно.

Я заказала салат «цезарь». Мне наконец-то надоело есть дыню с ветчиной.

Рита предпочла вителло-тонато.

На Ритин телефон звонил Костя, но она не отвечала.

— Что он говорит? — Я кивнула на телефон.

— Говорит, что я — истеричка и что я пойму это только потом. Но, может быть, уже поздно.

— Ты действительно не хочешь к нему возвращаться?

— Дело не в этом.

Становилось прохладно, и официанты зажигали около каждого стола газовые горелки.

— Знаешь, кто мне снится? — Рита держала в руках бокал с мартини, похожий на чайку с детского рисунка.