Про психов. Терапевтический роман

Лоре страшно любопытно. Она чувствует, что вырвалась из тюрьмы своего малонаселенного одиночества. Вокруг люди, и ей с ними хорошо. После пережитого падения мира и уничтожения столицы, обретения святости и власти, после ужаса и счастья – эмоций недосягаемой высоты и редкости – мир больницы представляется ей простым и понятным, даже домашним. С утра завтрак, таблетки, потом ничегонеделание, сон, разговоры, обед, прогулка, если повезет с погодой. Возможно, придется вывезти тяжеленные тележки с бельем, но это тоже интересно. Так же как и посещение врачей, к которым Лора никогда не ходила. Она узнала, что у нее повышенное давление и холестерин, получила рекомендацию посетить эндокринолога.

Лора сроду не занималась домашним хозяйством. Мама варила борщ на неделю, и ели они его на завтрак, обед и ужин. Готовка и уборка для мамы были презренными занятиями, отвлекающими от главного. Лора никогда прежде до больницы не мыла полов, не таскала тяжестей, кажется, даже не знала слова «режим». Справлялась со всем бабушка, пока была жива. А после ее смерти они с мамой замкнулись, перестали заниматься домом. Им это было не нужно. У бабушки всегда были планы: что из техники они купят в следующем году, какое белье хорошее, а какое пора пустить на тряпки, куда что повесить и куда поставить, – все это она знала точно, без сомнений. Маму с Лорой это устраивало. Им хозяйство было ни к чему. Мама жила математикой. Новые шторы не входили в список ценностей.

Лора унаследовала от матери увлеченность цифрами. Она бесконечно думала о связях между числами и буквами, об эквиваленте различных символов, о том, что такое язык программирования, и могут ли люди говорить на этом языке. Вслед за мамой она считала, что для женщины важно быть такой же реализованной, как для мужчины, и поэтому тратить время на семью бессмысленно. Традиционные женские занятия скучны и никогда не бывают по-настоящему вознаграждены, секс не стоит того, чтобы гробить на него всю жизнь, а наслаждение творчеством для нормального человека несоизмеримо выше, чем любое другое. Плоды любви всегда можно пересмотреть и подвергнуть сомнению. Любили ли мы друг друга так сильно, как нам тогда казалось, или нам это только казалось? А плоды творчества остаются навсегда в неизменном виде.

Программирование принадлежало к стихии, доставлявшей Лоре чистое, острое наслаждение. Придумывание алгоритмов, сочетание их с другими алгоритмами, создание новых объединяющих факторов для старых схем увлекало ее более всего на свете. Когда удавалось создать нечто, что упрощало путь к старой задаче, рассеивало ненужные элементы, освобождало горизонт от некрасивых механизмов, ей казалось, что дышать стало легче, плечи расправлялись, она была счастлива. Мечтала о сложном программировании человеческих отношений, о том, что в мире, где проживает несметное множество миллиардов, надо свести ненужные контакты к минимуму. Она буквально страдала, узнавая, что люди тратят жизнь на походы в магазин, оплату счетов в сберкассе и езду по городу с толстыми папками документов. Все это для нее – пустая трата времени, бездарно сжигающая жизнь. Зачем, зачем, если есть Интернет?

Они с мамой выпивали литры кофе с сахарными сухарями с изюмом (единственная позволительная сладкая слабость) и мечтали о новом мире, в котором все будет по-другому.

В своих чудесных беседах они даже додумались до того, что Интернет – это новый Бог. У него есть имя, и он связывает всех людей на земле, и вера в него не требует дурацких сказочных допущений, а ограничена лишь активностью пользователя.

В момент, когда ее увидел Костя Новиков, Лора лежала в больнице второй месяц и свыклась с тем, что ее жизнь изменилась навсегда. Отныне ее жизнь разделилась на «до» и «после». Теперь другие люди считают, что то, что с ней приключилось, было обманом, сном, психозом! Никогда Стив Джобс не был с ней на энергетической связи, Москва не превращалась в высокобюджетный фильм-катастрофу, она не стала Королевой Миров и Богиней, а если и стала, то не для людей, которые ее окружали, а лишь для самой себя. Да и мир она не спасала, потому как, со слов людей в белых халатах, он в спасении не нуждался.

Конечно, она ни с чем не свыклась. Нам, как сестрам, много раз рассказывали люди, которые якобы признавали наличие своего психического расстройства, что одна, возможно главная, часть их личности оставалась навсегда уверена в том, что видела своими глазами, чувствовала своими чувствами, думала своими мыслями. Большая часть души Лоры оставляла за реальностью право быть необыкновенной, волнующей, неожиданно разной, невообразимо Другой.

Как программисту ей было легко усвоить идею, подсказанную психологом: мол, людям уже почти сто лет достоверно известно о том, что реальность множественна, одно и то же действие может быть совершено различными способами и к тому же в разных местах. Квантовая физика все расставила по местам. Частица и волна – суть одно. Чем это утверждение отличается от того, что она, Лора, – одновременно программист двадцати восьми лет, живущая на Старом Арбате и переживающая смерть своей мамочки, лучшего друга и родителя, и той версии реальности, где она – все та же Лора – выиграла мир в великой битве с темными сторонами своей души, нареклась Богиней и Королевой Миров и пела с ангелами. Конструкция позволила на время отвлечься и с удовольствием погрузиться в мир больницы, который, по ее впечатлению, мог соперничать с несколькими безумиями одновременно.

Немного смущало то обстоятельство, что квантовых физиков никто не сажает под замок и не лечит лекарствами, а наоборот, называют великими современными мыслителями, истинными жрецами наших дней. Вокруг было полно женщин, которых она с легкостью сочла бы безумными, и спроси ее в свое время, надо ли их принудительно лечить, скорее всего, согласилась бы с такой необходимостью. Мысль, что ее считают – сумасшедшей, портила все очарование нового мира. Она признавала, что отличается от всех других людей и теперь принадлежит к тем, чья реальность так же множественна, и, похоже, все они не справились с задачей быть нормальными людьми. Они не стали поддерживать какие-то очень важные базовые программы и теперь сидят под замком.

В любом случае, после психоза ей стало легче. Мир был спасен, ей понравилось быть Богиней. Откуда-то взялась убежденность, что вскоре такое не повторится и она может пожить жизнью обыкновенных людей, отвлечься, так сказать, от дел серьезных и расслабиться, отдохнуть.

Одной из опций в больнице значилась новогодняя дискотека. Лора проспала начало: утренние таблетки валили с ног. Проснулась от того, что Катька Макарова трясет за плечо.

– Ну что ты спишь, боже мой, вставай, соня-королевна, пойдем Стива Джобса искать! – Не выдержала, заржала.

Она была в курсе. Лора рассказала ей больше, чем всем. Наверное, потому, что Катька поведала про свои три психоза так откровенно и с кучей подробностей, что Лоре тоже захотелось. Отчасти даже похвастаться.

Они имели смелость смеяться друг над другом и шутить над своим сумасшествием. Для Лоры происшедшее с Катькой было вообще из ряда вон. Она всегда считала, что детская тема для нее закрыта. Идея завести детей казалась ей более сумасшедшей и безответственной, чем стать Богиней. В ее глазах Катька решилась на жуткие вещи: выйти замуж в тридцать восемь лет с пятнадцатилетним шизофреническим диагнозом за плечами, родить ребенка. Это было круто. И совсем не про Лору. Она сочувствовала и безмерно восхищалась. По сравнению с Катькой, ее собственные переживания, мамина смерть меркли и казались проходящими, не такими уж и трагическими. Раз Катька такое пережила и справилась, значит, и она, Лора, тоже может.

На глазах возникала их близость. Несмотря на разницу в возрасте и непохожие истории, ощущали они себя ровней. Она чувствовала, что Катька скоро изменится, загрустит, перестанет зажигать все отделение. Что будет с их дружбой – неясно. Но очень хотелось, чтобы теперь – друзья навек. Они строили планы, как вырвутся из больницы и будут тусоваться вместе: везде сходят, всех соблазнят, спасут все миры. В основном от себя самих. Смеялись много и один раз даже всплакнули.

Катька, любитель танцев, трясла Лору:

– Вставай, вставай, пойдем скорее, танцы та-а-м!

– Иду, иду.

Лора вскочила, поняла, что проспала, расстроилась. Быстро просчитала, что еще успеет хоть поглядеть на гостей из мужского отделения. До этого дня не принимала в расчет, что мужчины тоже бывают сумасшедшие. И теперь ее мучило желание узнать, какие они. Вдруг они особенные? Раньше среди мужчин ей нравились только кинозвезды или великие люди, как Стив. В реальности принцы не встречались. А те, кто встречался, не стоили разрушения высокой башни, в которой она надежно укрылась от мужского мира.