Пробелы в памяти

— Я в этом ни секунды не сомневалась, — хмыкнула женщина, и ее губы изогнулись в искренней нежной улыбке, которую он видел последний раз слишком давно.

Сириус улыбнулся в ответ и направился к двери. Ничто еще не поздно изменить в лучшую сторону. Человек может все, Сириус в этом убежден с детства.

***

Прохладный ветер ерошил шерсть, которая уже порядком намокла от морской воды. Камни больно впивались в чувствительные подушечки на лапах. Но Бродяга продолжал упрямо идти вперед, стараясь не обращать внимание на темное скопление теней в центре моря. Он прекрасно осознавал всю глупость своей затеи, всю дурость своих мыслей. Но переупрямить самого себя он не может. Да и не хочет, если уж быть честным с самим собой. Вот только любой бы запер его в отделе для психически больных, узнав, что он затеял. Но он уже давно обезумел, так что от еще одного безумия мало что измениться, если он потерпит неудачу.

Бродяга прошмыгнул мимо болтающих охранников и потрусил по каменному мосту, который вел к огромному, каменному строению. Пес остановился перед запертой дверью, уселся и принялся терпеливо ждать. На самом деле Азкабан не был настолько уж охраняемым местом. Охранников здесь было немного и они мало чем напоминали людей. Точнее, они чем-то напоминали заключенных этой тюрьмы, поскольку сами проводили здесь не мало времени.

Сбежать из Азкабана было не так сложно, как все считают. Отобрать волшебную палочку у охранников, пока они проходят мимо камеры, открыть решетку и быстро сбежать, превратившись в пса. Проблема для остальных заключенных в том, что они не анимаги, а потому дементорам очень просто их остановить. А Сириус поступил намного проще. Он сбежал ночью, сумев в образе Бродяги пролезть между прутьев решетки, настолько он здесь исхудал. Охранники ночью становятся еще ленивее, чем днем. Зато всюду снуют дементоры.

Рядом с Бродягой остановился мужчина, который совершенно не обращал внимания на пса. Отвлекающие чары работали просто превосходно. Мужчина трижды громко ударил в дверь. Через несколько минут, как только человек за дверью убедился, что это действительно его сменщик, дверь со скрипом открылась. Бродяга тут же протиснулся внутрь, стараясь никого не задеть, чтобы не привлекать лишнего внимания. Должно быть, он действительно сумасшедший, раз полез туда, откуда сумел выбраться. Но назад поворачивать уже поздно.

Бродяга бежал вперед, по многочисленным лестницам и коридорам, обходил дементоров, заглядывая в камеры, ища лишь одного человека. Многие заключенные сидели вжавшись в стену и бессмысленно смотрели прямо перед собой. Откуда-то доносились крики и стоны, кто-то пытался размозжить себе голову об стену, кто-то сидел и разговаривал сам с собой, раскачиваясь на полу. Проходя мимо одной из пустых камер, Бродяга резко отпрыгнул в сторону. Знакомые царапины на стене, перечеркнутые палочки. Кажется, он близок к цели. Если он не ошибается, она должна быть в камере немного дальше его.

Бродяга невольно зарычал, обходя по дуге свою бывшую камеру. Еще немного порычав на клетку, пес побежал вперед. Он не ошибся, она находилась через четыре камеры от него. Сидела возле решетки, как когда-то он, и смотрела прямо перед собой. Темные волосы грязные и свалявшиеся, вся какая-то пыльная, исхудавшая, но аристократическая красота по-прежнему не покинула ее. Она постукивала длинными ногтями по прутьям решетки, продолжая рассматривать стену. На безумную Беллатрису Лестрейндж она сейчас совсем не была похожа.

— Белла, — тихо позвал Сириус, опустившись прямо на холодный пол и придвинувшись к прутьям решетки. — Белла, я здесь! — Он схватил ее пальцы, которые замерли в воздухе. — Посмотри на меня, — попросил он.

Женщина медленно повернула к нему голову. Серые глаза удивленно расширились. В них была осмысленность, не было того безумного блеска. Это были глаза той Беллатрисы, которую он знал, которую любил. Женщина придвинулась ближе, просунула вторую руку между прутьями решетки и осторожно коснулась его лица, словно пытаясь убедиться, что это действительно он.

— Сириус, — прошептала она, придвинувшись еще ближе. — Ты ведь сбежал! Что ты здесь делаешь? Они же снова посадят тебя в клетку, — с неподдельным беспокойством произнесла она.

— Скоро стемнеет, сюда никто не придет, — отмахнулся Сириус. — Я должен был прийти к тебе.

— Зачем? — Беллатриса внимательно посмотрела на него. — Я причинила тебе слишком много вреда. Ты должен меня ненавидеть, — со слезами в голосе прошептала она, неотрывно рассматривая его.

— Я тоже виноват перед тобой, — вздохнул Сириус. — Если бы я не был таким эгоистом…

— Ты не виноват! Я была не вправе так много от тебя требовать, — перебила его Беллатриса. — Если бы я была хоть немного смелее, такой, как ты, я бы смогла сама о себе позаботиться. — Она сморгнула слезы. — Они силой заставили меня принять это клеймо. — Она кивнула на свою левую руку, пытаясь стереть слезы. — Мне следовало быть осторожнее, сбежать бы вместе с тобой, а не терпеливо ждать своей участи. Но я так боялась… А потом он часто накладывал на меня какое-то заклинание. Оно сейчас не работает, благодаря дементорам. Это ужасно, я столько всего натворила, столько боли принесла людям…

Она уперлась лбом в прутья решетки, продолжая шмыгать носом и что-то ему объяснять. Сириус крепче сжал ее руку и осторожно стирал пальцами слезы с ее лица. Не такого, конечно, он ожидал. Все оказалось даже лучше, чем он смел надеяться.

— Не плачь, Белла, — строго сказал он. — Блэки не плачут!

— Я не Блэк, — слабо улыбнулась Беллатриса. — Уже давно не Блэк, разве ты не заметил?

— Все можно исправить, — хмыкнул Сириус. — Есть какая-нибудь чистая емкость?

Женщина нахмурилась, потом осмотрела свою камеру. Поднявшись на ноги, она отошла от решетки. Сириус продолжал сидеть на полу, совершенно не понимая, реально ли все, что происходит. Глупость какая-то! Самый разыскиваемый преступник Магической Британии сидит на полу в Азкабане и разговаривает с заключенной, которая оказалась вполне в своем уме. Кажется, что-то в этом мире пошло не так… Не так, как планировали Дамблдор и Темный Лорд. Ему почему-то кажется, что он сейчас окончательно разрушил все, что они создавали.

— Пойдет? — Беллатриса протянула ему немного пыльную кружку, в которой обычно приносят воду.

Сириус кивнул и взял кружку. Женщина снова опустилась на пол, внимательно наблюдая за тем, как он сполоснул кружку и заново наполнил ее водой.

— Ты стал похож на дядю Ориона еще больше, чем раньше, — вдруг произнесла Беллатриса. — Только усов не хватает. И дорогой мантии.

— Никогда не думал, что так постарею, — буркнул Сириус, порезав свою ладонь.

— Сириус, а что случилось с Долгопупсами? — неожиданно спросила Беллатриса. — Помню, когда мы их нашли, они сопротивлялись. В доме был ребенок. Я решила, что его лучше отнести к его бабушке, иначе бы Рабастан и его убил. Убедившись в том, что Августа нашла внука, я вернулась обратно. Они лежали на полу, без сознания, кажется. А потом появились мракоборцы. Я так ничего и не поняла. Была немного в шоке от того, что заклинание переставало действовать, и я начинала понимать, насколько все ужасно.

— Фрэнк и Алиса потеряли рассудок во время пыток, — произнес Сириус, быстро взглянув на кузину.

— А тот мальчик? Он ведь жив? — с тревогой спросила Беллатриса.

— Жив-здоров, учится сейчас на пятом курсе в Хогвартсе, на Гриффиндоре, — улыбнулся Сириус. — Я горжусь тобой, сестренка, — залечив рану, произнес он. — Подожди меня пару минут.

Как видно, не его одного отправили гнить в Азкабан без доказательства вины. Если Беллатриса находилась подольше у дома Августы, то ее бы не поймали. А что бы тогда было, понять сложно. И все же Волан-де-Морт тот еще ублюдок, в этом Сириус теперь убедился окончательно.