Пробелы в памяти

— Что ж, Северус, думаю, именно так мы и поступим!

***

Римус Люпин.

С неба медленно и неохотно падали снежинки, кружась опускались на землю, запутывались в волосах прохожих, которые недовольно ежились и спешили дальше. Но на площади Гриммо не было никого, кроме них. Тонкс кружилась под снегом, весело смеясь. И Римус не мог не улыбаться, наблюдая за ней. Все же, Нимфадора была еще таким ребенком. Веселой, слегка наивной и верящей во что-то лучшее, светлое и доброе. Это что-то она сумела рассмотреть даже в нем, хотя сам Римус прекрасно осознает, какой он монстр.

— Бродяга любит первый снег, — невольно вырвалось у Римуса, когда он поднял взгляд на небо, скрытое снеговыми облаками. — С шестого курса любит.

— А ты? — повернулась к нему Тонкс.

— Я? — задумчиво переспросил Римус. — Я с семнадцати лет люблю яркие солнечные лучи, — улыбнулся он, опустив взгляд на девушку.

— Почему? — наклонив голову и тем самым копируя излюбленный жест Сириуса, спросила Нимфадора.

— Когда я тебя впервые увидел, у тебя были ярко-желтые волосы, — усмехнулся Римус, вспомнив тот далекий июльский день. — Помнится, Бродяга тогда пошутил, сказав: «Знакомься, Лунатик, это малышка Дора! Твой личный солнечный лучик».

— Он действительно так сказал? — воскликнула Тонкс, а ее волосы тут же приняли нежно-розовый оттенок. — Ну, дядя!

Римус только шире улыбнулся, решив не упоминать о том, что сама она согласно кивнула и заявила, что обязательно женится на нем, когда вырастит. Он тогда смеялся вместе с друзьями над такой уверенностью и решительностью маленькой девочки, которая сидела у него на коленях. Римус ведь прекрасно знал, что она станет обходить его за милю, когда вырастит и поймет, какое он чудовище. И только взгляд Сириуса, который тоже весело смеялся, говорил о том, что и на волков найдется управа. Нимфадоре тогда было около пяти, может, меньше. И речи быть не могло о чем-то подобном. Вот только никогда не знаешь, что тебя ждет в будущем, особенно, если ты друг Сириуса Блэка.

— А почему дядя любит первый снег? — спросила Нимфадора, переплетая свои тонкие пальчики с его немного грубоватыми, покрытыми тонкими царапинами пальцами.

— Наверное, потому что он ассоциируется у него с ее волосами, — тихо ответил Римус. — У Мелоди волосы были такими же белыми, как снег. А Бродяга очень сильно ее любил. До сих пор любит, мне кажется.

— Дядя говорил, что если Блэки в кого-то влюбляются, то это навсегда, — заглядывая ему в глаза, произнесла Тонкс. — Что все Блэки однолюбы, только не каждый находит в себе силы пойти против воли родителей, как моя мама.

— Дора, я знаю, к чему ты клонишь, — тяжело вздохнул Римус, невольно отводя взгляд от ее каких-то лиловых глаз. — Но откуда ты знаешь, что любишь меня? Может, это лишь временное влечение, которое вскоре пройдет.

— Оно не пройдет, — упрямо заявила Тонкс. — Я знаю, что чувствую! И мне плевать на то, что ты оборотень, как плевать Сириусу и другим твоим друзьям. Мне плевать на то, что ты беден, что не можешь предложить мне того, чего хочешь. Плевать, что ты старше! — Она схватила его за ворот мантии и наклонила к себе. — Я никогда не устану повторять тебе, что люблю тебя, Римус Люпин.

— Как тебе достался характер Сириуса? — тихо спросил Римус, вдыхая ее пьянящий запах. — Знаешь, вам двоим уже удалось не раз разрушить все те барьеры, что я так тщательно устанавливал вокруг себя все эти годы. Понятия не имею, как вам это удается, но кажется, рухнула очередная стена. Но все же, подумай как следует!

— Дядя говорит, женщинам вредно думать, — хмыкнула Нимфадора.

Иногда Римусу казалось, что через секунду-другую, Тонкс обязательно скажет не дядя, а папа. Какой дядя, если она видит в нем отца? Но в этом есть определенные плюсы. Например, Римусу не придется просить благословения у Тедда, а друг его уж точно изводить не станет. Вот, что и требовалось доказать! Он не способен нормально думать рядом с этой девочкой. Один ее запах заставляет зверя внутри довольно ворчать и вилять хвостом, как какого-то ручного щенка.

Нимфадора немного приподнялась на носочках, при этом заставляя его наклониться еще ниже. Он выше Тонкс на целую голову, как бы ни пытался скрыть свой рост за сутулостью, это мало чем помогало. Девушка смело прильнула к его губам, крепче сжимая ворот его мантии. Римус тихо застонал ей в губы, прижимая ее ближе к себе. Всего один поцелуй, а он уже ничего не понимает. Куда-то пропадает все его хваленое самообладание и контроль, остаются лишь голые звериные инстинкты. Хочется укусить ее, оставить свои метки, чтобы никто больше не смел к ней прикасаться. Хочется запереться с ней где-нибудь далеко от всех и никогда никуда ее не отпускать. Всего лишь поцелуй, и уже не первый, а он сходит с ума и гортанно рычит, каким-то образом еще пытаясь не сорваться.

Она отстраняется первой и счастливо улыбается, пока волосы пытаются решить, какой оттенок им лучше принять. А Римус как завороженный смотрит в ее глаза, которые плавно становятся серыми, как у Сириуса. Римус невесомо касается губами ее носа, скулы, щеки. Тонкс совсем не сопротивляется, позволяя ему пьянеть дальше от этой вседозволенности. До слуха доносится чей-то кашель, а обоняния касается запах табака, который так резко контрастирует со сладким запахом девушки. И Римус с трудом узнает запах своих любимых сигарет. Замерев, он быстро проверяет карман своей мантии, в котором лежала пачка с сигаретами, но в кармане пусто. Тонкс прижимается ближе к нему, со стоном пряча лицо у него на груди, а волосы в очередной раз принимают нежно-розовый оттенок. Римус медленно осматривается, продолжая обнимать девушку.

— Продолжайте, не стесняйтесь, — наблюдая за снегом, говорит Сириус, который стоит на крыльце своего дома в одних брюках. — Я здесь просто дышу свежим воздухом, — поясняет он и выдыхает через нос табачный дым.

— Привет, дядюшка, — собравшись с силами, выдает Тонкс, чуть отстранившись от него. — Откуда у тебя сигареты?

— Лунатик поделился, — ухмыляется Сириус и подмигивает другу. — Грюм интересовался, почему вас двоих не было на собрании…

— Оно было сегодня? — вырывается у Римуса.

— Представь себе, — хмыкает Сириус. — Я сказал ему, что вы выясняете отношения. Грюм просил передать, чтобы вы долго не затягивали и первым пригласили на свадьбу его за свою наглость.

Римус тихо выдыхает, пока Тонкс весело смеется. Почему-то его все уже давно и упорно сватают за эту девочку. Видимо, и впрямь придется на ней жениться, чтобы все успокоились и начали искать кого-нибудь для Сириуса. Римус невольно замечает, что друг выглядит чересчур веселым и вполне довольным жизнью. Кажется, Римус снова что-то упустил, пока был с Тонкс. Или поведение Сириуса действительно невозможно понять.

— Лунатик, купи еще сигарет, — вдруг просит Сириус, переводя на него взгляд.

— Мне казалось, что ты бросил курить, — хмурится Римус, пытаясь понять, что на уме у друга.

Сириус молчит, продолжая следить взглядом за снегом. Римус тяжело вздыхает, прекрасно осознавая, что опять не сможет ничего от него добиться. Нимфадора продолжает обнимать его, но внимательно наблюдает за своим дядей.

— Если я попрошу, вы выполните, не задавая лишних вопросов? — тихо спрашивает Сириус, выкинув окурок.