Пробежка по углям

Недавно отмечали День матери. Так вот, хотел прикупить маме подарок, а карманы пустые. Ну, естественно, не стал же я у нее просить. Свою заначку промотал в LaserTag с Вано. Это было давно, до болезни Вано. С тех пор у меня заводилась кое-какая наличка, но все равно мало на подарок. В общем, мне пришлось одолжить.

Женщина из цветочного сказала, что это растение не требует много внимания: главное не забывать поливать, не держать на солнечном месте и не ставить горшок близко к окну. Пока она перечисляла все «НЕ», я как-то засомневался в его неприхотливости.

Цветок маме понравился. Хотя обычно она делает вид, что можно обойтись без подарка и повторяет: «Лучший подарок – это твоя любовь, ей не назначишь цену», в этот раз она промолчала и крепко обняла. Она еще минут десять не выпускала цветок из рук и остаток вечера посматривала на стол. Мама вообще любит растения, говорит, что они все чувствуют. Вот почему подсолнухи за день поворачивают головы с Востока на Запад – тянутся к теплу, как и замерзшие люди протягивают ладони к огню.

На той неделе я нашел пузырек «Инказана» на столе. Инструкцию не нашел. Не знаю, как раньше, но сейчас информацию ищут в одном месте. Из «Википедии» я вычитал, что это антидепрессант. Показания: шизофрения, маниакально-депрессивный психоз, сосудистые заболевания мозга и легкая депрессия. Отпуск: по рецепту врача. Хоть я не особо-то шарю в медицине, но кое-что соображаю: лекарства по рецепту – это серьезно.

Я приехал от Вано. Мама лежала на диване, завернулась в плед и плачет без звука. Я сел рядом. Выглядела она расколотой. Меньше всего мне хотелось донимать ее вопросами, но и откладывать тоже некуда.

– Мама?..

– А-а?

– Тебе опять плохо?

Она зажмурилась, и в уголках ее глаз собрались слезы.

– Нет, Давид… О чем ты? – она вытерла лицо. Глаза ее блестели. – Все в порядке.

– Тогда почему ты плачешь?

В этот раз она не нашла, что сказать, измученно улыбнулась, взяла сигареты и вышла из комнаты.

На этой неделе я узнал кое-что важное: счастлив тот, кто дарит любовь. Сделать кому-то подарок – значит ею поделиться. Когда я возвращался из цветочного магазина и дарил маме цветок, я был безумно счастлив, и это было так приятно. Я запомнил это чувство.

Повсюду, куда ни пойди и к кому ни прислушайся, люди благодарят Бога. Я тоже Ему благодарен, не спорю, но первой для меня всегда будет мама. Она не относилась ко мне, как к какому-то особенному. Думаю, ты понимаешь, к чему я. Не было такого, что она повсюду водит меня за руку или берет на руки, когда я сам мог идти. Она делала это от любви и продолжает делать. Она позволяет мне ошибаться, чтобы я мог научиться. Благодаря ей я такой, какой я есть.

В детстве, когда у меня что-то не получалось, мама любила говорить: «Не упав, не научишься подниматься». Она и сейчас так говорит, но чаще молчит. Тогда я был маленьким и не понимал, к чему «падения и подъемы», когда у меня не получается написать предложение без двадцати ошибок.

Сейчас, когда маме нужна помощь, я хочу ей помочь. Но как?

Письмо 9 Книжный лабиринт

18 марта, пятница

Уф-ф, и почему жить так сложно, неужели без сложностей никак? Люди пытаются усложнить свои жизни и жизни других людей. И у них это получается. Но зачем? Как же мне хочется нормальной, спокойной жизни, без этого высасывания мозгов через соломинку. Почему так происходит, зачем одни делают все, чтобы подогнать других под себя?

На этой неделе произошло много разных вещей. Вано выздоровел, и теперь мы снова вместе: за одной партой, в коридорах и по пути домой. Даже и не знаю, радоваться или нет.

Началось все с того дня, когда вернулся Вано. У нас двойной английский: звонок с первого урока, кто-то уходит, и все же большинство остается в кабинете. Учитель выходит. Соня машет рукой с последней парты, я улыбаюсь и отвечаю ей. Вано залипает в телефоне, улучшает бойца в UFC и ничего не видит, но наше приветствие замечает Звиад.

– Что такое, Нытик, нашел себе подружку? Странно… Я думал, тебе нравятся крупные жеребцы. Так чего вернулся к громиле? Погоди, отвечу за тебя. С ним безопасно, чуть что обнимет, утешит, – говорил он громко, так, чтобы каждый слышал. – Ребят, ведь наш Нытик такой? – он обращался к тем придуркам, что фальшиво посмеивались над каждой его шуткой. – Слушай, Нытик, твоя подружка, что, слепая? Ей бы операцию сделать. Тогда бы она увидела, какой ты противный… Урод. Может, нам собраться на пожертвования, а благотворительный фонд назовем так: «ПоможемУзреть». Неплохо звучит, правда, ребята?!

Смеялось большинство, они посчитали забавными эти жалкие попытки юмора. Смех давил, лез в уши раскаленной арматурой. Я не выдержал:

– Тебе лучше захлопнуться… Изо рта воняет… И кому здесь и нужно сделать операцию, так это тебе. Подрезать язык… Чтоб больше не смог ублажать свое очко.

Теперь смеялся каждый, кроме нас двоих. Звиада перекосило, покраснел. Он не ответил, подбородок у него дрожал как у человека, который только вылез из холодной воды. Жалко его: у таких сволочей не бывает друзей. Те барашки, что путаются с ним, – не друзья, потерянное стадо, стремящееся получить ништяки популярности.

Звиада я заметил в последнюю секунду, когда он напоролся на кулак Вано. Я не пытался остановить друга. Во-первых, не успел, а во-вторых, хватит жалеть. Послышался тихий стон. Звиад качнулся, отступил назад и повалил вместе с собой парту и стулья. Грохот стоял неземной.

– Еще раз откроешь пасть и скажешь о Давиде и его друзьях… – Вано наступил на локоть Звиада. – Понятно, гондон?

Одноклассники окружили Звиада. Дружки протягивали руки, а он еще больше злился и отмахивался от подачек.

– Чего собрались, придурки! Обойдусь…

Мы с Вано вышли из кабинета. Я поблагодарил друга и сказал, что они обязательно проболтаются классной, а та – приставам, и тогда нам обоим достанется.

– О приставах не парься… Я и так у них в черном списке. Все нормально, – но вид у Вано был не совсем нормальный, его трясло, особенно руки. – А насчет новенькой… Зря ты с ней спутался. Ты ж знал, что я о ней думаю. Неправильно так…

– Не понял, что я… – поначалу я не догнал, это он так шутит или говорит серьезно. – Мы только сидели за партой.

– Говорят, не только сидели… – он засунул руки в карманы и смотрел куда-то в сторону. – Получается, ты что-то вроде предал меня. Друзья так не делают. Нет… Неправильно это.

Он ушел, так и не высунув рук из карманов. Пусть он и пытался скрыть дрожь, сжав руки в кулаках, выглядело как-то не очень.

Вано не шутил. Уж лучше получить по физиономии, чем услышать такое от друга. Я действительно ему благодарен, но с другой стороны: зачем мне навязывать понятия своих родителей-психов. Я не обещал становиться тупоголовым, не обещал играть по чьим-то правилам.