Пробежка ввысь

– Куда?!

– Сюда!

– Я не хочу!

Дождь придавил сумерки к земле, которая обезображенная ручьями, будто порезами, упиралась в кривую стену. Трущобы походили на застывшую зловонную жижу, из которой окна глядели открытыми язвами. Монотонный гул сточных труб пробирал до самого мозжечка.

Эрик испуганно огляделся.

К такси подошли грузные фигуры; в заинтересованных лицах, угадывалась жажда лёгкой наживы.

– Отдайте им деньги! – крикнул таксист. – И они вас отпустят.

– Это невозможно! – Эрик пытался сопротивляться. – Нет!!

Открылась дверь, и Эрика схватили за грудки.

– Жизнь или кошелёк?!
– кто-то грубо потребовал.
– Ну!

– Сейчас, сейчас, минутку! – таксист запустил руку Эрику за пазуху. Тот от щекотки хихикнул. – Вот, возьмите! – таксист протянул конверт в темноту. – Здесь вся сумма, не волнуйтесь, он только что при мне пересчитал.

Уходящие грабители обменялись глупым смехом.

Смотря в одну точку, Эрик сидел опустошённый. Ужас, от которого минуту назад кровь в жилах стыла, давно сменился банальной обидой. Он сидел здесь один: лысый, глухой, в глупых очках, словно марионетка, который был привязан к страшным мыслям и кто-то, постоянно дёргая, мог взять его на испуг.

«Странно, - думал Эрик. – Что может быть страшнее смерти? Да, ничего. А я пока живу! Поэтому мне нечего больше бояться».

Возможно, ограбление было последней каплей переполнивший сосуд страха, который Эрик, естественно, собирался выбросить в утиль.

– Эй, уважаемый! – таксист теребил его за руку. – Я должен покаяться…

Эрик снял очки, затем вынул беруши. В черепную коробку устремилась стая звуков.

– Что?

– Поймите, я верующий, поэтому должен покаяться. – Лицо таксиста просветлело. – Вы меня простите, но я с ними заодно.

– С кем?

– Ну-у-у, с грабителями. У меня трое детей, а эти коблы платят только три процента с пассажира. Сумма ведь небольшая, поэтому вы должны меня простить.

Эрик вылез из машины.

– Куда же вы?!

Таксист бросился вдогонку.

Эрик с разворота врезал верующему в челюсть.

– Фу-у-у, спасибо. Но этого мало, дайте ещё, до кровей… - упрашивал таксист.

Эрик ударил наотмашь.

– Ух ты, как хорошо! – картинно падая, выдохнул таксист.

Дождь кончился. Правда, редкие капли продолжали срываться, словно на небесах поленились до конца закрутить кран: то ли от лени, то ли в небесной канцелярии переключились на другие неотложные дела.

Идя наугад, между нависающими пустыми домами, будто по туннелю, Эрик надеялся, наконец-то, увидеть свет. Свеча вспыхнула на подоконнике первого этажа, словно маячок для насекомых, вспыхнула неожиданно, приглашая не проходить мимо.

В мутном окне маячил чей-то силуэт.

Войдя в подъезд, Эрик, естественно, ориентировался на свет, который горел в окне справа, поэтому дверь должна быть тоже справа, но единственная дверь, вернее проём был почему-то слева. И оттуда выпадал свет.

Эрик крадучись вошёл; под ногами хрустел рассыпанный попкорн.

По комнате суетился старичок. Эрику показалось, что перед ним ряженый, потому что одежда висела балахоном и казалась на два размера больше, в глазах блестел молодецкий задор, а в движениях угадывалась лёгкость характерная тренированным людям. Бакенбарды и усы у «старичка» были разного цвета.

– Если вы ко мне. – Глаза ряженого впились в гостя.
– Говорите быстрее. У меня очень мало времени.

– Простите, - Эрик удивился. – Как говорить?

– А-а-а! – ряженый рассердился. – Я буду вас спрашивать, а вы говорите только «да» или «нет».

– Вы боитесь меня?

– Нет.

– Врёте?

– Да, нет.

– Хорошо. Вас ограбили?

– Да.

– Много денег взяли?

– Да.

– И вы не хотите идти домой?

– Да.

– Тёща достала?

– Да.

– Ждёт денег?

– Да.

– Хорошо я вам помогу. Идите, садитесь. – Ряженый указал в угол, где стоял велотренажёр, от которого тянулись провода. – Крутите педали, как можно быстрее.

– Зачем?

– Будите генерировать мои мысли. – Ряженый повёл приклеенными бровями.

– Что, что?

– А-а-а, - Ряженый снова рассердился. – Мне за неуплату отключили ток, и вы будете его вырабатывать. Ясно?

– Да.

– Я хочу вам безвозмездно помочь. Вот, смотрите.
– Смахивая пылинки, указал ряженый.
– Моё детище, станок для печатанья денег. – Усмехнувшись, ряженый снял чехол. – Таксист, который вас сюда привез мой брат. Поддонок, он грабит, а я спасаю его заблудшую душу.

– Даже не знаю, соглашаться ли мне, - Эрик хотел, отказавшись, уйти. – Мне показалось, что вы следователь. А за фальшивые деньги могут и посадить.

– Когда кажется, креститься нужно. – Ряженый хитро сощурился. – А что касается денег. Кто вам сказал, что они фальшивые? – от удовольствия ряженый свистнул. – Бумага, краски и т.д., лучше не бывает, всё из «Банкнотного двора». Так что давайте, крутите педали. Ну, поехали, поехали, поехали…

Эрик оседлал велотренажер, неумело перекрестился, и, нажав на педали, ускорился на ровном месте.

– Быстрее!

Эрик прибавил.

– Ещё! Вам нужно разогнаться до пятидесяти километров. Только тогда я смогу гарантировать качество.

Во главе праздничного стола восседала тёща. По ранжиру, слева и справа от её полнотелых рук, сидели многочисленные родственники и один случайный гость.

Эрик вошёл незаметно с чувством собственного достоинства.

Телевизор завис на очередной серии. Застывшая картинка с пейзажем палящего солнца расплавила экран, добавив сидящим жару.

– Ну и парилка, - встав, случайный гость поднял руку, словно голосовал против жары. – Я…

– Сиди! – скомандовала тёща.

– Не надо мне затыкать рот! – случайный гость открыл рот шире. – Меня тут просили приударить за вашей женой, но я отказался, потому что я, подрабатывая детским урологом-андрологом, давал клятву Сократа.

– Гиппократа. – Поправил кто-то.

Она уже беременная. Кстати, от вас! – случайный гость кивнул в сторону Эрика.
– Три недели это вам не хухры-мухры. Берегите её…

– Дурак! – констатировала тёща.

– Вот. – Довольный Эрик достал конверт. – Деньги…

– Ты… - тёща сделала над собой усилие. – Ты принёс деньги?!