Проблема полковника Багирова

— Тогда не стоит его расстреливать, — веду себя уверенно, даже дерзко. — На неофициальном уровне они производят обмен офицеров, — полнейший бред. Никто с террористами переговоров не ведет. — Узнайте сначала, Абу Вахиб действительно погиб со своими людьми или его можно обменять? — закидываю мысль им в голову. Больше я ничего сделать не могу. Отхожу назад. Складываю руки перед собой, лениво наблюдая за происходящим. По крайней мере, так кажется со стороны. На самом деле я напряжен, как сжатая до упора пружина. Сейчас на кону сразу несколько судеб. Как бы я ни относился к Каручаеву, а быть казненным и выброшенным за ворота, как собака, не пожелаю даже врагу.

Часовые передергивают автоматы, а я опускаю веки, чтобы этого не видеть…

Глава 6

Мирон

Одно дело — убивать врагов, совсем другое — когда на твоих глазах казнят своего. Каручаев вряд ли простит мне казнь сына. Отвлекаюсь мыслями на несколько секунд, происходящее в моем сознании идет фоном. Среди всех этих звуков выделяю один — тот, который может многое изменить. В данном случае — расстановку событий.

— Самолеты в небе! — громко выкрикиваю, привлекая к себе внимание. Повторяю фразу, когда наступает тишина, а звук двигателей самолетов становится отчетливее. Тем, кто не знал английский, уже успели перевести. Начинается паника. Самолеты на любой войне — грозное оружие, которое на врагов наводит ужас. Есть отчаянные смельчаки, которые бегут к пулеметам и хватаются за РПГ.

Быстро осмотревшись, подмечаю несколько моментов: Юрку шахиды передумали казнить еще до моего сигнала, ему успели разрезать веревку на руках, а его шахидка держала в руках автомат, и что-то мне подсказывает, что она собиралась его применить. Камикадзе хренова!

Хочется верить, что Каручаев понимал, что делает, отдавая приказ ВКС наносить удары по объекту. Никто не будет прятать пленных, спасать их жизни. А если за приказом о воздушной операции стоит кто-то другой?..

Мой взгляд опять упирается в шахидку. Спрашивается, что за ерунда происходит? Заняться мне больше нечем? На нее какой-то мужик орет, автомат пытается отобрать. Другой что-то спокойно говорит на ухо, она разжимает руки, как только автомат оказывается у него, спешит к Каручаеву, про которого на короткий момент все забыли. Он уводит пленных в какую-то хозпостройку. Вряд ли там есть подвал, но я тоже бегу в ту сторону.

Первые удары по лагерю происходят на подлете, прямых попаданий по зданиям нет, удивительная «неточность». Но зато заминированное поле до сих пор подрывается от падений обломков. Все жилые постройки частично пострадали. Со всех сторон крики, стоны, стрельба. Есть раненые, возможно, убитые.

Среди нас вроде все целые. Помимо пленных, здесь укрылось несколько шахидов. Перекинуться с Каручаевым парой фраз не получится. Ну и ладно, не до этого сейчас! Выжить бы!

Паника в лагере нарастает. Все понимают, что будет вторая, а может, и третья волна ударов. Прекрасный повод бежать. Ни завтра, ни послезавтра такого шанса может не быть. Нужно воспользоваться паникой и дырами в обороне. Пострадали не только заборы, но и вышки. Да и оставаться после такого здесь опасно. Особенно нашим пленным, на них захотят выместить злость.

Раненых много. Поэтому все шахиды спешат на помощь своим. Удивительное дело, но я взглядом ищу шахидку, для того чтобы убедиться, что она жива. У меня тут непонятно что происходит, а я думаю о ней. Обхожу лагерь, нигде ее не вижу. Мертвых складывают под уцелевшим навесом, но там вроде всего двое — и оба мужчины.

Возвращаюсь к пленным. Они сидят на полу, руки у всех развязаны. Шахидка постаралась. Стоит с ножом в руках.

— Бежать нужно сегодня, — присаживаюсь возле Каручаева на корточки и негромко произношу, в любой момент может кто-то появиться. Наши парни отводят взгляд. Думают, брошу их. Нельзя их тут оставлять.

— Как и когда? — спрашивает Юрка.

— Во время второго налета. Будьте готовы… — коротко рассказываю свой план, кошусь на шахидку. Откуда-то есть уверенность, что она любимого не предаст, не расскажет, что я русский, а то Каручаева тут убьют. — Вы с нами? — обращаюсь к пленным. Нет времени знакомиться, все потом.

Несмотря на то, что парни еле держатся на ногах, они готовы вырываться из ада с боем. Моя задача достать оружие, думаю, с этим проблем не должно быть. Парни молчат, косятся на Юрку, ждут его решения. Хоть где-то авторитет заработал!

— Она пойдет с нами, — кивает на шахидку Каручаев. — Без нее я и шага отсюда не сделаю, — упрямо заявляет.

А меня просто злость душит! Нашел время крутить любовь! Своих женщин, что ли, мало?!

— Моя задача вытащить тебя из плена! Зачем тебе сдалась эта баба?! — цежу тихо сквозь зубы, хотя хочется наорать на тупого генеральского сынка.

— Я не баба, — звучит на чистом русском из-под паранджи. Сказать, что я удивлен — ничего не сказать. Появляется острое желание этой дуре всыпать по заднице. — Выбирайте выражения, полковник Багиров, — прилетает раньше, чем я успеваю открыть рот и выговорить на могучем русском все, что думаю об этом дуэте. Этот дерзкий голос натягивает все нервные волокна до предела.

— Я ей ничего не говорил, — поднимает вверх руки Каручаев. — Она тебя узнала.

«Узнала?» — готов сдернуть с нее этот черный балахон. Поднимаюсь на ноги и нависаю над ней.

— Кто. Ты. Такая? — мой нордический темперамент готов дать трещину.

— Сейчас важно не то, кто я такая, а как нам всем выбраться отсюда живыми, — полтора метра недоразумения смеет меня отчитывать. Разговорилась… твою дивизию! — Когда будете составлять новый план побега, рассчитывайте забрать с собой не только нас, но еще и Тарика.

— Какого… еще… Тарика?! — цежу сквозь зубы. У меня мозг закипает.

— Моего мужа…

Глава 7

Багиров

«Мужа?!»

— Я скажу Тарику, чтобы он нам оружие приготовил, — произносит эта русская, резко разворачивается и уходит. Мне тоже не стоит здесь задерживаться, привлекать внимание.

Моя задача — делать вид, что я помогаю шахидам и очень сильно боюсь за свою жизнь. До второго налета времени мало, а дел много. Но вместо этого я проматываю в голове открывшиеся факты!

Она еще и замужем! Этот Тарик тоже русский? Почему позволил ей бегать по ночам к Каручаеву? Осознали, что попали в задницу, и хотят из нее выбраться?

Не каждый русский муж позволит своей жене бегать помогать другому, не станет наблюдать за их нежностями и геройскими выходками, а тут… Тарик! Мать его… отец любил! Что это за джихадист, который ее за такое поведение не казнил?

— Им можно вообще доверять? — спрашиваю Юрку, который все это время наблюдает за мной. Злит своей ухмылкой.

— Тебе можно, — дерзит гаденыш. Едва живой, но свой сучий характер проявляет в полной мере.

— Оставить бы тебя джихадистам, — выплевываю в сторону Каручаева. Парни косятся на него, видать, в курсе, что он за гнида. Никто не спешит меня переубеждать.

— Оставь, если хочешь, а ее вытащи отсюда живую и здоровую, — абсолютно серьезно произносит Юрка.

— Кто она? — этот вопрос не дает мне покоя.

— Та, которую люблю больше жизни! — произносит твердо, без капли сомнений. Видел я, как он на шахидов бросался, чтобы они ее не заметили.