Проблема с Джейн

Связь с семьей и с друзьями ослабевала по мере того, как встречи с ними становились реже. Любые отношения, а не только любовные, требовали времени и усилий. Вот что восхищало ее в Лине и ее друзьях: время, которое они посвящали друг другу. Они создали общину, понимая, что являются меньшинством и что в обществе, полном предрассудков, они нужны друг другу. В Девэйне же ни у кого не было времени. Экономили каждую минуту, подобно скряге, любующемуся своими золотыми монетами. К чему запасаться всем этим временем? Зачем проводить всю жизнь в кабинете, зарывшись в книгах, отгородившись от мира людей, с твердой уверенностью, что времени ни на что не хватит?

Пока она открывала почтовый ящик, ее вдруг осенило. «Не удерживай». «Не охраняй». Внезапно ей стало ясно, к чему относились эти глаголы: ко времени. Отдавать свое время означало не жалеть себя. Человек живет во времени. Вот, оказывается, в чем ее проблема: она всегда боялась потерять время. Наконец-то она поняла, как исправить положение, как избавиться от своих ошибок. Для начала она навестит в эти выходные родителей, а в следующие — сестру. Потом купит билет на самолет и, как только закончатся занятия, полетит к Джону с Эллисон. Вместе с почтой, которую она доставала из ящика, показался маленький листик и упал на пол. Белый листок в линейку, сложенный вчетверо и вырванный из общей тетради с пружинкой. Она побледнела, не ожидая так рано снова получить анонимное письмо, и это совсем не вязалось с предположениями инспектора. Джейн подняла бумажку и неловко, так как в левой руке держала почту, а в правой — ключи, развернула ее. Пальцы у нее дрожали.

«Сегодня вечером папы не будет: хочешь поиграть со мной?»

Она проглотила слюну и взглянула на детский почерк. «Сегодня вечером». Ее сердце бешено заколотилось. Значит, он ждет ее у нее дома. Она начнет прослушивать сообщения и вдруг услышит на пленке его голос, предупреждающий о том, что он находится у нее за спиной и что сейчас она умрет. Потом одной рукой он зажмет ей рот, а другой схватит за шею. Джейн застонала от страха. Она уже видела двадцать лет назад в сериале такую сцену и до сих пор помнила охватившее ее чувство ужаса. Он свяжет ее и заткнет ей кляпом рот. Она будет молить его о пощаде глазами или, если он оставит ей возможность говорить, пообещает никому ни о чем не рассказывать. Но для него будет безопаснее убить ее. И более возбуждающе. Он жестоко искромсает ее лезвием ножа, прежде чем заколет в момент оргазма.

Джейн прислонилась к стене. Она не могла пошевелиться. Голова кружилась, тошнило. Нет, это не шутка. Вот он, в ее руке, этот сложенный вчетверо листок. Четвертый по счету, спустя три дня после предыдущего и спустя два дня после ее визита в полицейский участок. Возможно, он следил за ней и знал, что она подала жалобу, и теперь стал издеваться. Нет, это не студент. В этом она была уверена. Иначе она не испытывала бы такого ужаса. Это тот, кто знает, где она живет, и упивается ее страхом. Кто-то ведет с ней игру. Может, даже сейчас, в этот самый момент, он за ней наблюдает. Дрожь пробежала по ее телу, она повернулась и посмотрела в сторону лифта, потом через стекло двери, которая выходила на улицу. Никого. Тихо. Обычно в это время в здании никого не было. Она вышла.

Визитки двух инспекторов остались дома возле телефона. Джейн побежала в участок при университете. Кабинет инспектора Тайт был уже закрыт. Она толкнула дверь дежурной части. В окошечке появился полицейский.

— Я хотела бы встретиться с инспектором Меррименом.

— Зайдите завтра утром.

— У меня срочное дело.

Он посмотрел на нее.

— Как вас зовут?

— Джейн Кук. Я преподаю в университете. Он знает меня.

— Подождите здесь.

Он исчез в комнате за кабинетом и через две минуты снова появился.

— Инспектор Мерримен сейчас подойдет, минут через пять-десять.

Джейн искренне обрадовалась, увидев его. Взглянув на записку, Мерримен покачал головой. К цепочке, болтавшейся у него на ремне, было прикреплено кольцо с огромным количеством ключей, одним из которых он открыл кабинет инспектора Тайт и напечатал новые показания. Потом проводил Джейн домой, заверив, что полицейская машина будет проезжать возле ее дома каждые полчаса. Пусть не стесняется звонить в случае необходимости.

Лина осталась на ночь у нее. Утром Мерримен позвонил Джейн и поинтересовался, знакома ли она с неким Чарльзом Эдвардом Траубриджем.

— Да. А почему вы спрашиваете?

— Просто проверяем.

Инспектор сообщил ей, что полиция установила в университете микроскопическую видеокамеру прямо напротив почтовых ящиков. Теперь достаточно дождаться следующей записки, и ее страхам придет конец. Джейн оставалось только надеяться, что она найдет ее в университете, а не дома и что полиция задержит виновного до того, как что-нибудь произойдет. Инспектор Мерримен также сказал, что автор анонимок не из числа людей, способных на поступок, однако факт установки видеокамеры в университете наверняка его обеспокоит.

— Но что они хотят от Чипа? Они что, совсем с ума сошли? — сказала Джейн Лине вечером.

Лина улыбнулась.

— Странно, что они до сих пор еще не спросили тебя о нем.

— Почему? Что он такого сделал?

— Его в прошлом году задержали на Центральной площади в компании студента из Девэйна, кстати, с твоего факультета, кажется, Дэвида Тин…

— Тиндермана? Конечно, я его знаю! Пухлощекий ребенок! Да, припоминаю: я как раз была на факультете, когда появился Тиндерман. Он был очень напуган и сказал, что всю ночь провел в полицейском участке, так как его задержали за то, что он разговаривал с каким-то типом, который остановил его, чтобы что-то спросить. И страшно боялся, что его родители узнают об этом.

— Его застукали как раз в тот момент, когда Чип занимался с ним оральным сексом. И уж, конечно, бедняге не поздоровилось в участке. Полицейские с педерастами не церемонятся. Тем более с Чипом. Лет девять или десять назад прямо на территории городка убили ножом какого-то студента. Это было в субботу, в полночь… слышала об этой истории?

— Да, припоминаю. А какое отношение к этому имеет Чип?

— Тело нашли под его окном.

— Не может быть!

— Студент, скорее всего, застал грабителя на месте преступления. Чипа тем вечером дома не было, но его алиби мог подтвердить только дружок-гей. Ну и помучили его тогда полицейские!

Через неделю Джейн, забирая из подъезда велосипед, услышала шум, доносившийся из подвала. Ее сердце сильно заколотилось. Она хотела выбежать на улицу, но ноги у нее подкосились, и она прислонилась к стене. Внизу кто-то закрыл дверь и стал подниматься по узкой деревянной лестнице. Кричать не имело смысла: в доме никого не было.

Джейн попыталась что-то сказать: голос пропал. Она только и смогла еле слышно произнести:

— Кто там?

Никто не ответил. Шаги приближались. Она закрыла глаза. А когда снова открыла, увидела, как чья-то нога в теплой домашней туфле ступила на красное ковровое покрытие. Перед ней стоял Карл в рубашке с засученными рукавами и с пластмассовой корзинкой с бельем, которую он придерживал своими волосатыми руками. Как всегда немногословный, он кивнул ей, проходя мимо.

— Не работаешь сегодня? — спросила Джейн окрепшим голосом.

— У меня насморк. Хочу за это время выстирать белье. Хоть раз воспользуюсь моментом, когда машина не занята.

Каждый раз, когда она вставляла ключ в замочную скважину почтового ящика, будь то дома или в университете, кончики ее пальцев дрожали. «Вы к кому»? — вдруг поймала она себя на том, что спросила тоном полицейского какого-то мужчину, ожидавшего, когда она откроет дверь. Любой, кто проходил в саду за решетчатой оградой, когда она возвращалась домой, наводил на нее страх. Она постоянно задавалась вопросами: «Кто? Почему? Что она сделала такого, чтобы ее так упорно преследовали?» Лина ее за это ругала.