Проблема выбора

Старший сын и наследник, Рауль, тот самый, который чуть не загубил роскошного отцовского жеребца. При взгляде на этого юношу ни у кого не возникает сомнений, чей он сын: примерно двадцать лет назад Этьен должен был выглядеть точно так же. Магии тоже нет ни капли.

Младший… Младшему всего десять лет, и вообще-то, по всем правилам, он должен ужинать в детской. Но этот мальчик явно матушкин любимчик, и выпускать его из глаз она не хочет. Приглаживает волосы, касается рукава, подкладывает вкусный кусочек на тарелку… Мальчишка дёргает плечом, стряхивая её руку, и бросает на мать хмурые взгляды. Не то ему за что-то сегодня досталось, не то ревнует старшего брата к отцу, непонятно. В его ауре я вижу крохотную искру магии земли, если бы раздувать её осторожно и тщательно, можно было бы… ну, что тут говорить. Судя по плохо скрытому отвращению, с которым Этьен смотрит на мою визитку, магов здесь не любят.

Интересно, почему?

Впрочем, это не моё дело, здесь у нас другие задачи.

Как мы и договаривались, Валери опоздала к назначенному времени ужина, неловко извинялась и краснела. Извинения были приняты, и, чтобы показать свою расположенность к девушке, хозяева затеяли с ней длинную беседу о получаемом ею образовании. Тем временем я, чуть прикрыв глаза, включила магическое зрение и рассматривала особняк изнутри.

Два огонька на кухне, один жёлтый, другой зеленовато-голубой. Человек и гоблин, то есть, кухарка и, видимо, тот самый знаменитый повар. Несколько бледно-жёлтых огоньков по второму этажу, двигаются быстро – горничные, готовят спальни ко сну? Ага, а вот здесь, в левом, хозяйском крыле, кто-то не двигается. И светится не жёлтым, а серебристо-голубым.

Вот готова поспорить на коробку лучшего трубочного табака против деревенской махорки, что это наша Франсуаза, и что в её предках не так давно отметились ещё и эльфы. Кстати, а что граф и его супруга?

Ну вот… как и следовало ожидать, ни у Клариссы, ни у её мужа нет и следа эльфийской крови. Ни серебра, ни синевы, чистый, здоровый жёлтый цвет, что лишь подтверждает нашу версию.

Подали сыры; на круглой доске были разложены нежнейшая буррата, бри, камамбер, наколотые кусочки пармезана, сладковатая горгонзола дольче, пронизанный острыми сине-зелеными изгибами рокфор. Между ними располагались небольшие розетки с мёдом и горки орехов. Вино тоже сменили, и на столе появилась бутылка сотерна. Хм-м. Интересно, неужели это довольно редкое десертное вино теперь делают не только в Бордо, но и в Бургони? Что-то не помню я, чтобы мой давний знакомец Клемент-Лоран де Рикар планировал начать такой эксперимент. Смотрю на неприметную белую этикетку: нет, никаких неожиданностей, апелласьон Барсак. Бордо.

Уважающий себя винодел, каким испокон веков были Рикары, не подал бы на стол вино своего прямого конкурента, а вот моему соседу напротив это решительно всё равно.

Мой взгляд поймал Анри и глазами указал на бутылку. Да-да, мой мальчик, я всё вижу. Вижу и обдумываю.

После ужина я вышла в сад, покурить, поразмышлять, подождать. Села в беседке… От каких-то кустов, неразличимых в темноте, так пахло мёдом, пряностями, цветами, что аромат моего любимого “Peterson Old Clakamannshire” казался на этом фоне грубым и плоским, и я со вздохом отложила трубку. Звёзды были крупными, словно рассыпалось жемчужное ожерелье, на дереве пробовала голос неизвестная мне птица, цветы благоухали, как кокетка перед балом, даже лучше…

Я уже собралась было задуматься о смысле жизни, но в этот момент в комнате Валери зажегся свет. Ага, ну, значит, и мне пора присоединиться к компании.

Девушка, поднявшаяся из кресла мне навстречу, была очень похожа на своего деда. Никуда не денешься, магически усиленное наследование фамильных черт – тонкий нос, большие тёмно-серые глаза под тяжёлыми веками, высокие скулы, длинные мочки ушей…

– Добрый вечер, госпожа баронесса! – она присела в реверансе.

– Добрый вечер, Франсуаза! Надеюсь, вы позволите называть вас так, в конце концов, я была знакома ещё с вашим дедом.

– Разумеется…

Мы сели в кресла у камина, Валери устроилась на моём подлокотнике, а Анри расположился на мохнатой белой шкуре спиной к огню.

– Итак, мои ученики немного просветили вас, что именно я намерена предложить?

– Да… но разве я не опоздала учиться? Мне уже двадцать.

– В Академию принимают студентов любого возраста. Бывает ведь и так, что магия просыпается поздно. У меня был студент, который получил огненный дар в тридцать пять, после удара молнии. Конечно, чем ты старше, тем тяжелее воспринимать новые навыки, но к вам это не относится.

– Почему?

– Если я правильно поняла ситуацию, у вас дар сирены, так?

В ответ она только кивнула, лицо зарозовело.

– А можешь что-то сказать нам… тем голосом? – полюбопытствовала Валери.

Франсуаза опять кивнула, закрыла глаза и произнесла несколько слов… Вот как бы это объяснить? Мне показалось, что слышать этот голос – самое большое счастье, какое может встретиться на пути, что я готова идти за его волшебным звуком куда угодно и сколь угодно долго, лишь бы девушка говорила…

Наваждение схлынуло.

– Однако! Я даже не понял, что вы говорили! – восхищённо присвистнул Анри. – Слышал звук, но не смысл!

Юная сирена опустила голову и судорожно вздохнула.

– Да… Я знаю, что не должна им, этим голосом, пользоваться при ком-то, матушка мне запретила. Это неприлично…

– Глупости какие! – рассердилась Валери. – Не неприлично пользоваться, а преступно разбазаривать редкий дар!

– Но…

В этот момент раздался стук, и практически сразу же дверь распахнулась. На пороге стояла Кларисса Рикар.

– Ох, прошу прощения, что беспокою, но мне показалось, что был какой-то шум. Вы ничего не заметили?

Мы с Валери переглянулись, и я пожала плечами:

– В вашем саду так поют соловьи, что ничего более услышать невозможно!

Тёмный угол возле камина издал еле слышное хихиканье. Ну, да, разумеется, в короткое мгновение, пока дверь еще не открылась, Анри успел подхватить Франсуазу, затолкать в густую тень и прикрыться с ней вместе заклинанием невидимости.

Я поднялась с кресла:

– Если мы с моей ученицей можем чем-то вам помочь, дорогая Кларисса, вам стоит лишь сказать!

Хозяйка дома промямлила невнятное извинение, спросила, всё ли в наших комнатах в порядке и, пожелав спокойной ночи, исчезла. Через пару томительных секунд Валери тихонько хрюкнула:

– Госпожа профессор, надо спросить у вашего нового знакомца, местного садовника дядюшки Вургла, не досаждает ли им колорадский жук.

– Зачем?

– Да у вас было столько яда в голосе, что хватило бы на целое картофельное поле!

Франсуаза освобождённо рассмеялась.

– Ну, хорошо, – резюмировала я. – Итак, дорогая юная леди, у вас есть две возможности. Вы можете уехать вместе с нами, послезавтра утром, как и планировалось, до осени подготовиться к поступлению и с пятнадцатого сентября начать учиться. Второй вариант – готовиться самостоятельно и приехать в последних числах августа.

– Вообще-то вариантов три, – возразил Анри. – Третий – слушаться опекунов, и он довольно быстро сливается со вторым.

– Что ты имеешь в виду?